Город, которого нет (СИ) - Лазарев Василий. Страница 10

— Уф… Блин, ну не знал я, кто вы такие. Друид нас ночью нашёл, утром проснулись и пошли. Я ещё мыслями там, в том мире был, когда вас увидел. Ты, наверное, уже забыла, а там если красивая женщина тянет к тебе руку при знакомстве, то её можно поцеловать. В нашем мире сейчас уже редко кто так делает, но я не смог устоять. Я недавно кино смотрел французское, так там на каждом шаге ручки целовали.

— А что ещё делали? — ей правда стало интересно. Когда же она умерла? Во время правления Хрущёва или Брежнева? Там таких фильмов не показывали. Хотя погоди было что-то вроде такое про Анжелику. Но это всё чушь, сейчас такие Анжелики есть, что волосы дыбом встают.

— Да всё делали, — просто сказал я. — Ты наверное и не представляешь даже.

— Порнуха что ли? — скривилась она в усмешке.

— А откуда знаешь такое слово, когда ты умерла?

— Причём здесь когда. У нас этого богатства хоть отбавляй. Это же Ад, Серый. Воооот! Я знаю куда мы с тобой пойдём. Я тебе тоже кое-что покажу, чего ты не видел ещё. Давай рассчитайся и выходи на улицу, — она быстро встала и сдёрнула свой чёрный плащ с вешалки и вышла. Мне стало интересно и через пару минут я уже выходил из харчевни. Рядом со входом никого не было. Сбежала? После упоминания о порнухе? Пугливые какие ведьмы пошли. Ну и ладно, подышу тогда воздухом. В данный момент Луны не было, костёр на площади прогорел, вокруг было темно. И тут кто-то взял меня под руку и загробным голосом спросил?

— Развлечений ищете, молодой человек? — от неожиданности я вздрогнул и обернулся. Рядом со мной стоял Даша в плаще с капюшоном на голове. — Не увидал? Это у нас, у ведьм врождённое. Прятаться умеем. Пошли.

— Ты скрываешься от кого-то? — спросил я.

— Не то, чтобы, меня в этом районе мало кто знает, но лучше не афишировать, что я посещаю злачные места.

— Мне всё равно, а что в Аду есть злачные места? — поинтересовался я. — Я бы тоже хотел посетить такое.

— Мы туда идём, дорогой, — проворковала она, вселив в меня надежду, что вечер ещё не потерян.

— Как звали твою первую любовь? — вдруг спросил я, сам не знаю почему.

— Миша, Михаил. Такой мальчик симпатичный. А он, вылитый ты. Представляешь, я в него без ума была влюблена в школе. Писала ему записки, а он делал вид, что не знает кто ему, пишет. Потом мне кто-то стал писать и всё такими буквами печатными, что понять чей это почерк я не могла. Я его как-то напрямую спросила, он ли это? Он сказал, что нет. Потом мы с родителями переехали в другой район, и я пошла в новую школу. И только спустя десять лет я узнала, что это был он. Мы со старым классом собирались в кафе, а он не пришёл. Я от девчонок узнала, что он в Афганистане погиб. Его соседка передала мне конверт, на нём было написано «Даше». Его мать отдала ей, она мне. В конверте были письма, которые он писал перед летними каникулами в восьмом классе, но потом я переехала в другую школу, и мы уже не встретились. Так там все они были написаны теми самыми печатными буквами.

— Печально. Странно, но я же видел! Ты думала, что я это он. Как такое может быть?

— В этом мире творятся разные вещи, в том числе и со временем. Взять хотя бы мою знакомую ведьмочку, она встретила среди низших своего умершего сорок лет назад деда, как тебе такое?

— Не понял. Там он умер раньше, а здесь оказался позже?

— Угу, здесь направо, — она потянула меня за локоть.

— Где же его носило?

— Кто бы знал. Стой. Мы пришли. Говорить буду я, ты молчишь. Понятно? — я кивнул. — Ответь.

— Я уже начал молчать, — сказал я.

— Дурень, — она хихикнула и постучала тяжёлым молотком в форме совы по металлической пластине на двери. После третьего раза в двери открылось зарешечённое окошко. Глаз я не видел, только нос с торчавшими из него длинными волосами.

— Что надо? — Даша без слов показала ему своё кольцо через решётку. Нос исчез и дверь заскрипев засовами отворилась. Даша поправила капюшон и взяла покрепче меня под руку. Дворецкий не сказал больше ни слова. Держа в руке подсвечник с тремя красными свечами, он степенно пошёл по длинному коридору. Через каждые три метра с правой стороны были двери. Первые четыре оказались запертыми, зато пятая приоткрыта. Он плавно толкнул её и дверь отворилась. Даша сунула ему в руку один золотой, он поклонился и пошёл дальше. Даша взяла меня за руку и втянула в комнату. Почти всю её площадь занимала кровать. Имелся так же столик с напитками и большое бронзовое зеркало с небольшой банкеткой. Даша скинула капюшон.

— Вот мы и на месте. Можешь расслабиться… Серый, — подмигнула она.

— Да я и не напрягался. А где мы? — я повертел головой. — Уютно здесь.

— Там, где целуют ручки, — сообщила она.

— Не понял, — сказал я.

— Чего здесь непонятно. Поцеловать ручку в этом городе равнозначно тому, что ты говоришь даме — я хочу вас трахнуть. Прямо здесь, — засмеялась она.

— Чё, правда? Вот это зашквар! — я понял, что отколол на улице.

— Страшно стало? — сказала она пугающим голосом.

— Срань господня! Она же могла меня… прямо там прикончить.

— Дошло наконец? — Даша села на кровать. — Налей-ка мне выпить. Вон из той пузатой бутылки. Да ладно тебе, не трясись ты так. Не убила же, ты ей понравился. Она же прекрасно понимает кто ты и откуда. Вот когда мастер один ей поцеловал ручку, то попробовал «Прах». Стопроцентный летальный исход. Ах, какая вкуснятина. Ложись сюда.

Она похлопала по кровати рядом с собой. Я снял ботинки и лёг на взбитые подушки. Мы лежали одни на большой кровати в квадратной комнате, сплошь задрапированной красным бархатом. И чего я ждал? Я потянулся к застёжке её плаща, но она плавно отстранила мою руку.

— Погоди, милый. Представление сейчас начнётся, — она нажала на какой-то рычажок у изголовья и напротив нас в противоположной стене открылось прямоугольное узкое отверстие. — Это наш «телевизор». — Прошептала мне на ухо и прислонила к моим губам свой бокал. Я пригубил вина. Вина? Больше похожего на кровь, на вкус солоновато. Вряд ли научились выращивать солёный виноград. В моём теле зародился маленький вулкан. Я почувствовал волну жара, охватившую меня изнутри и желание. Да ещё какое! Я отхлебнул ещё раз. Вот теперь норм! Даша отпила тоже.

Откуда-то донеслась музыка. Мягкая ненавязчивая классическая музыка. Сквозь небольшое затянутое мелкой сеточкой окно я прекрасно видел сцену. В центре стояла огромная низкая кровать. Где-то далеко раздался глухой удар колокола и на сцену вышла блондинка в таком же чёрном плаще как у Даши и в чёрной полумаске на лице. Подойдя к кровати, она скинула плащ оказавшись полностью голой, призывно изгибаясь она легла на кровать животом вниз. Вновь раздался колокол и на сцены с обоих концов вышли молодые люди. Так вот какой у них здесь кинематограф! Один не мешкая пристроился позади девушки, второй обрадовал её спереди. Блондинка была очень рада и приняла обоих сразу. Через пять минут раздался ещё колокол, на этот раз компанию тем троим составили сразу ещё три девушки. На сцене началось веселье в полный рост. На чёрном бархате кровати возились светлые похотливые пятна переплетаясь между собой в едином порыве.

Я повернулся к Даше. Даже в полутьме я видел, как её щёки горели. Я потянулся к броши, что удерживала её плащ. На этот раз она не возражала. Раздался щелчок и плащ чудесным образом стёк с неё как вода. Под ним почти ничего не оказалось кроме восхитительного тела, чулок и пояса. Я осторожно погладил тяжёлую грудь и поцеловал её. Пощекотал соски кончиком языка и спустился к животу. Даша плавно высвободилась и оказалась на мне. Теперь мы могли доставить друг другу оральные ласки. Я вспомнил одну шутку и фыркнул, мне кажется Даша не заметила, увлечённо полируя моего бойца. Я тоже не желая обидеть свою юную ведьмочку приступил к делу.

На сцене ещё прибавилось участников и теперь той огромной кровати им стало мало. В неясном красном свете казалось, что там возятся бледные фигуры на чёрном бархате. Всё это мне напомнило почему-то могилу, я вспомнил, что нахожусь в Аду, и что здесь нет запретных тем. Понимание этого сняло последние запреты, если они оставались, и мы с Дашей отбросили последние условности. Она была великолепна и восхитительна. Она была ненасытной, требовательной, изобретательной. Она была ведьмой, моей ведьмой. Я не знаю сколько времени прошло, но оно пролетело как один миг. На этот раз удар колокола ничем не приглушённый известил о конце представления. Мы, повинуясь ему тоже кончили и теперь лежали довольные и даже немного уставшие. Она ещё раз угостила меня из своего бокала, после чего мы вышли на улицу.