Принципы и несчастная гордость (СИ) - Дубинская Анна. Страница 22

Рома лежит в постели и что-то говорит в камеру. Улыбается, а в конце посылает воздушный поцелуй. Его слова слышатся глухо и неразборчиво. Не понимаю слов, но вижу его. Рома. Мой Рома. Или уже не мой? Он никогда не был моим… и теперь уже не станет им….

Это видео такое короткое, но оно словно вырывает мое сердце и кидает его в кипящий чан. Вместе с моими принципами, страхами, сомнениями. Все сгорает дотла. Остаётся лишь ненависть и сильная боль в груди. Такая сильная, что я не могу ни вздохнуть, ни слова промолвить.

– Ну что убедилась? Вот такой он твой Ромка. Кобель да и только.

Я молчу, а Рита убирает телефон и достает из сумки зеркальце. Поправляет макияж, стирает слезы. Ее движения какие-то заторможенные. Кажется, будто я просматриваю замедленную съёмку.

В голове просто не укладывается это все. И ведь Ромка с ней встречался. И пусть открыто не заявлял, но всем видом показывал, что ролики снимает он впервые, и только для меня. Я могу представить, что я не первая. И допустить, что к ней он так же подкатывал, и видео старое. Но это не так. Этот ролик новый. И я его уже видела. Но зачем ему это надо? Зачем? Просто абсурд. Или же голая правда, без шор…

– Откуда он у тебя? – мой голос дрожит.

Ветер забирается под ворот куртки, и я зябну. Плотнее укутывают в шарф, но все равно меня потрясывает.

– Кто? Ролик? Я же сказала – он мне их тоже присылает. Хочешь – верь, хочешь – не верь. Но доказательство налицо. А вообще, ты первая ко мне подошла. Так что это ты ко мне пристала, а не я к тебе, – хмыкает она и старается накрасить губы малиновой блестящей помадой.

Блин. Что за бред? Я выгляжу как дура. Что я вообще до сих пор тут делаю? Все же ясно как белый день.

– Понятно, – бормочу, и отхожу от нее.

Иду как зомби, переставляя на автомате ноги по хрустящему снегу.

Ритка остаётся на скамейке, но мне уже, если честно, фиолетово. Все мысли о Ромео.

Меня реально будто сковородой по голове огрели. Вот до такой степени я чувствовала свое оцепенение и беспомощность. А самое главное – у меня пропало всякое желание, чего-либо выяснять и доказывать.

Доказывать самой себе, что Ромка не такой. Зачем? Для чего я луплю по воде? Зачем стараюсь приукрасить его нрав? Ведь он такой и остался, а я надела розовые очки, и не вижу очевидных вещей. Чертов обманщик! Шут гороховый! Ещё и эти видео…. Для меня. Конечно. Ха-ха. Как бы не так!

Глава 18 Друзья спешат на помощь

Аня

Я выхожу на оживленный проспект и просто иду куда глядят глаза. Мне надо написать Роме или позвонить и устроить ему скандал. Но слов просто нет, а настроение на нуле. Мне вообще не хочется ни с кем разговаривать. Ни с девчонками, ни с мамой. Ни тем более с ним.

Я и домой не хочу. Так и иду, понуро повесив голову. Вспоминаю, вспоминаю, вспоминаю его. Хочу заткнуть свои мысли, но не получается. Так и вижу его наглые глаза и, кажется, даже ощущаю его запах. Паранойя, сумасшествие, глупая надежда.

Шумно вздыхаю, и одна слезинка неуверенно ползет по щеке. Потом вторая и третья. Я вытираю их. Не хочу реветь из-за него, но сдерживаться нет сил.

Я иду по улице. Мимо меня пролетают автомобили. В домах горят окна, а на остановке толпится народ. Я прохожу мимо. Хочу немного ещё прогуляться. По правде сказать, даже не знаю куда иду.

Я тихо всхлипываю и резко вытираю противные соленые дорожки. Надоело все это. Пошел он на все три буквы.

Вдруг рядом со мной останавливается красная иномарка. Я невольно поворачиваю голову. Окно открывается, и я вижу Женю.

– Привет, – кричит она мне. – Я ж тебе сказала это Анька. – обращается она уже к водителю.

С ней я не была близкой подругой, но девчонка она была хорошая и веселая.

– Садись, подкинем, – кричит она.

– Нет, спасибо, – отрицательно мотаю головой.

– Ты чего плачешь, что ли? – удивляется она.

– Нет, – вру я.

– Понятно, – хмурит она брови, – Оскар, включи аварийку, – командует она и выходит на улицу.

Ну вот. Придется ей все рассказать.

– Ты чего? – подлетает Женя и по-дружески обнимает за плечи.

– Да норм. Просто хреново мне, – всхлипываю с надрывом.

Ох уж эти эмоции.

– Господи, чего произошло? В чем дело? Садись давай. Трясешься вся. Довезём до дома. Давай, давай. Отказ не приму!

– Ладно, – сдаюсь я.

Возможно это лучший вариант. С Женей можно поговорить. Иногда, хочется вылить душу кому-то не очень близкому. Просто высказаться, и все. И не слушать потом советов, которые последуют после твоего рассказа. Так как чужому человеку не до тебя. Он просто промолчит. А если и даст совет – то непредвзятый.

Я сажусь на заднее сидение. А Женя забирается следом ко мне.

– Привет, Ань, – здоровается Оскар и трогается с места.

– Привет, – говорю ему тихо.

– Ну рассказывай, – произносит Женя, тревожно взирая на меня.

– Да нечего рассказывать.

– С парнем поругалась?

– Ну типа того. Пошел он…

– Ясно. Чего он сделал-то?

– Да ничего. Обманул.

– В чем? Ну-у-у… Рассказывай. Легче станет – вот увидишь.

– Ну если вкратце, то говорил одно, а делал другое. Добивался свидания со мной, а сам с другой девушкой у меня за спиной зажигал. Хотя мне говорил, что с ней все покончено.  Ну вот и все. А я узнала случайно.

– Эх. Лапшу короче вешал? Дело дрянь. Вижу на тебе совсем лица нет. Ты как? Все настолько серьезно? Я имею в виду у вас было?

– У меня – да. У него, как оказалось, нет. Как-то так все. Паршиво короче, больше и сказать нечего.

– Ты где живёшь? Куда ехать?

– На Комсомольской. Но домой не хочу… Подбросьте до центра, там погуляю, – отрешенно говорю.

– Ну Анька, ты даёшь, – шумно вздыхает Женя. – Так, Оскар поехали в кафешку, хоть чай попьем. Надо ее отпаивать.

– Да все нормально со мной, – стараюсь улыбнуться.

– Поехали, – отзывается парень.

– Не надо ребят. Со мной все в порядке. Просто… – слова застревают комом, а новая порция слез уже готова хлынуть из глаз.

– Просто что? – спрашивает Женя.

Мы некоторое время молчим, и я отворачиваюсь к окну. Делаю несколько глубоких вздохов.

– Просто мне надо успокоиться. И все.

– Вот с нами и успокоишься. Все равно говоришь – домой тебе нельзя. Немножко посидим, по чаю выпьем, по пироженке съедим. А?

– Ладно. Поехали. Мне без разницы, – бормочу ей в ответ.

– Куда ехать-то? – интересуется Оскар.

– Да куда-нибудь  по пути. Что первое нормальное попадется, – отвечает Женя.

– О. Знаю одно место. Там готовят хорошо, – говорит Оскар и прибавляет газу.

Дальше мы едем молча. Я достаю телефон и пишу Роме сообщение. Нужно поставить точку сейчас. И послать его.

Я: «Это я. Пошел ты…»

Блин, не то. Я стираю буквы и снова набираю текст.

Я: «Это я. Рома, свидание отменяется. Не спрашивай почему. Просто нет. Прошу, отстань от меня. Я все знаю про видео. Козел»

Нет. Ерунда какая-то. Слово «козел» я стираю и пишу вместо него «бабник». И отправляю сообщение.

В тот момент, когда оно улетает адресату, мне становиться дурно. Как-то не по себе. Перед глазами все плывет, а в кончиках пальцев покалывает.

Я жду, что он ответит или позвонит. Но сообщение в чате так и весит непрочитанным.

Я уже хочу убрать смартфон в сумку, как вдруг он оживает. Я чуть ли не подпрыгиваю на месте. Нервно кусая губы, смотрю в телефон. Ху… не он. Какой-то спам.

– Все в порядке Ань? – взволнованно спрашивает Женька.

– Да. Все нормально.

Я выключаю телефон, чтобы не пялиться в него каждые пять секунд и не вздрагивать от уведомлений. Ответит. Все равно ответит. Но сейчас мне не хочется с ним общаться никоим образом.

Мы едем ещё недолго, и всю дорогу Женя расспрашивает меня про Рому. Я ей вкратце все рассказываю. Она его вспоминает. Во-первых, он учится в нашем институте. А во-вторых, в Новый год она видела нас вдвоем.

– Так это он и есть? – удивляется она.

– Ага. Он. Предатель.