Пропала женщина (сборник) - Бэкс Роджер. Страница 21

Миссис Армстронг улыбнулась и покачала головой.

— Свои дела я сделаю сама — надо же мне как-то себя занять, — твердо сказала она. — Самое лучшее, что вы можете для нас сделать, — это немного подбодрить мистера Джеффри.

В этот момент Джеффри выглянул из гостиной.

— Привет! Я так и думал, что это вы.

Он протянул Памеле руку.

— Заходите. Я очень рад вас видеть.

Под глазами у него были черные круги, говорил он тихо и без улыбки. У Памелы дрогнуло сердце.

— Только обещайте выгнать меня, когда я вам надоем, — сказала она, расстегивая пальто. — У вас, наверное, уйма дел.

— Наоборот, — отозвался Джеффри, — я как раз удивлялся, что мне нечего делать. Я решил сегодня остаться дома на случай, если я понадоблюсь инспектору, но до сих пор никто даже не позвонил. После вчерашней суматохи от этой тишины делается не по себе. Послушайте, снимите пальто совсем — у вас такой вид, точно вы в любую минуту встанете и уйдете. Вы спешите?

— Нисколько, — ответила Памела.

Джеффри помог ей снять пальто, аккуратно свернул его подкладкой наружу и повесил на спинку стула.

— Вчера вы были просто великолепны, — сказал он. — Так решительно взяли все в свои руки. Я хотел вас поблагодарить. Боюсь, что я обошелся с вами довольно небрежно. Курите?

— Спасибо. А вы?

Джеффри достал трубку и опустился в кресло напротив нее. Наконец он мог ее хорошенько рассмотреть. О ее внешности не могло быть двух мнений — Памела была чрезвычайно хороша собой. Обычно ему не нравились девушки с рыжими волосами — на них можно с удовольствием смотреть со спины, но когда они оборачиваются, то у них оказываются бело-розовая кожа и невыразительные черты. Тут было совсем другое дело. У Памелы были темно-рыжие волосы, как у красавиц на портретах Тициана, матовая кожа и карие глаза. Он никогда не видел такой красивой женщины.

Поймав себя на том, что смотрит на нее, не отводя глаз, Джеффри улыбнулся и сказал:

— Простите, что я на вас так беззастенчиво пялюсь. Должен признаться — только не сердитесь, — что на вас очень приятно смотреть. Боюсь, что в вас будут влюбляться все ваши пациенты. Вы ведь собираетесь стать врачом, верно?

— Собираюсь, — ответила Памела. — Но диплом я получу только через два года.

— Вам нравится медицина?

— Очень. Работать, конечно, приходится много, но зато уж никогда не соскучишься. Мне нравится работать в операционной, хотя, разумеется, операций мне еще не доверяют. Но мне хотелось бы стать хирургом. У нас есть прекрасные женщины-хирурги. В конце концов для того, чтобы удалить аппендикс, не надо иметь мускулы грузчика, а с нервами у меня все в порядке.

— Уж это да, — отозвался Джеффри. — Правда, я не представляю себе хирурга с вашей внешностью.

Они помолчали. Потом Джеффри сказал:

— Я все думаю про вчерашнее. Какой страшный конец. Но, по крайней мере, я рад, что отец, как вы говорите, умер мгновенно.

— Тут нет даже и тени сомнения. Он и не знал, что с ним случилось.

— Это меня немного успокаивает. Невыносимо думать, что бедный старик умер в мучениях и ужасе. Мы с ним всегда были друзьями. Мне его будет очень не хватать.

Памела кивнула.

— Правда, война нас надолго разлучила, но он мне часто писал, и мы по-прежнему были близки. Надо же, чтобы это случилось именно сейчас, когда кончилась война и он опять начал радоваться жизни. Он был так счастлив и горд, когда мы с Артуром вернулись домой. Он бы прожил еще лет десять, а то и двадцать, честное слово! Впрочем, зачем я к вам пристаю со своими бедами?

— Пожалуйста, продолжайте, — попросила Памела. — Вам надо выговориться.

Джеффри невольно улыбнулся.

— Вы как будто рецепт выписываете. Но, вообще-то говоря, вы правы. Во всяком случае, мне хочется рассказать вам о нем. Главное — он не был старым, уставшим человеком. Ему все было интересно. В молодости он отлично управлялся с парусами. Сейчас, конечно, в это трудно поверить, глядя на «Беглянку» — это наша яхта. Два мотора, парусов нет вовсе. Но до войны у него был одномачтовый тендер, около десяти тонн водоизмещением, и мы с ним немало поплавали вдоль побережья. Вот было славное время! Он любил море и научил и меня любить его. Несколько раз мы попадали в опасные переделки — в море без этого не бывает, — но он был опытный моряк. Я думал, что он доживет до глубокой старости — и вот!.. Как это несправедливо! Такой ужасный кровавый конец!

— Да, — тихо проговорила Памела. — Но если бы вы видели стариков, которые ложатся к нам в больницу и умирают медленной смертью после безнадежной операции! С ним могло бы случиться то же самое. Хотя я понимаю, что вас это не утешит.

Джеффри разжег погасшую трубку.

— Что ж, — сказал он. — Он уже умер. Остались проклятое следствие и мысли о том, кто это мог сделать. Бог знает, что теперь будет с фабрикой. Кстати, вы знакомы с моим двоюродным братом Артуром Кроссом?

— Мне кажется, я видела его, когда уходила. Говорить мне с ним не пришлось. Как он все это воспринял?

— Он вообще скрытный человек — не поймешь, что он чувствует. Разумеется, он не был так привязан к отцу, как я. Странный он парень. В начале войны он попал в плен и там хлебнул лиха. Он очень изменился. Да вы его еще увидите. Он толковый работник, и, наверное, лучше всего было бы, если бы он взял дело в свои руки. Я и сам собирался помогать отцу на фабрике — он очень этого хотел, — но теперь…

— Разве вы не можете остаться на флоте?

— Для мирного времени я уже стар. Вот расскажу молодым все, что знаю, и уйду. Флотских офицеров готовят с детства — лет с тринадцати. Скажите, из полиции вам сегодня не звонили? Мне не нравится эта тишина.

— Лейтенант Джексон приходил с утра. Его интересует человек, который мне позвонил, но я мало чем могла ему помочь.

— Что ж, это их работа, а не наша. Сам я не представляю, кто бы это мог быть. Как, вы уже уходите?

— Да, мне пора. Надо сходить в магазин.

— Большое спасибо, что зашли, — сказал Джеффри, помогая ей надеть пальто. — Вам, конечно, досталось ни за что, но я вам очень обязан. Наверное, мне пора перестать жалеть себя. Послушайте, вы свободны сегодня вечером? Может быть, поужинаем вместе?

— Может быть, — ответила Памела.

Джеффри заметно повеселел.

— Правда? Замечательно! А то бы я, наверно, напился в одиночку. Поедемте в центр — я знаю пару преуютных ресторанчиков. Если вы не возражаете, я вас отвезу на нашем старом «моррисе». Я заеду за вами в семь часов, хорошо?

— Прекрасно, — сказала Памела.

Джеффри проводил ее до калитки и долго смотрел ей вслед.

Днем Джеффри позвонил в полицию.

— Это Джеффри Холлисон, — сказал он Джексону. — Что-нибудь прояснилось?

— Инспектор поехал к вам, — ответил Джексон. — Как вы себя чувствуете, сэр?

— Спасибо, ничего. Да, вы правы, вон подъехал его автомобиль. До свидания.

Джеффри положил трубку и пошел открывать инспектору дверь.

— Добрый день, мистер Холлисон, — сказал Джемс в ответ на приветствие Джеффри. — Надеюсь, вы простите меня за то, что я опять вам надоедаю?

— Простить? Я весь день вас жду. Мне ничего не говорят. Даже мисс Уитворт знает больше меня.

— Так у вас была мисс Уитворт? Очень симпатичная девушка. Джексон совершенно ею очарован.

— Ничего удивительного, — сказал Джеффри. — Ну так что, инспектор, узнали что-нибудь новое?

— В понедельник будет коронерское дознание, [1] — сказал Джемс. — Вам, конечно, надо присутствовать. Я позвонил мистеру Кроссу и предупредил его тоже. Мы также вызовем миссис Армстронг и мисс Уитворт.

Джеффри кивнул.

— А кто… вы еще не знаете, кто это сделал?

— Боюсь, что нет, сэр. Если исключить возможность, что убийца — совершенно посторонний человек, то подозреваемых — раз, два и обчелся. В этом вся сложность.

— Да, это так. Я всю ночь не спал и ломал голову. Если только нет какой-нибудь темной лошадки, о которой мы ничего не знаем, то подозреваемых можно сосчитать на двух, ну, может быть, на трех пальцах.