Уикэнд втроем - Гилфорд Чарльз Бернард. Страница 4

— Извините, — сказал я.

— За что ты извиняешься? — раздраженно спросил Шеп.

— За свою неуклюжесть.

— Я думал, это относится к тому, что ты вчера вечером поцеловал мою жену.

После этого мы перестали делать вид, что заняты едой. Я поднял глаза и увидел, что Диана смотрит на меня. Как женщина может быть такой очаровательной? — спросил я себя. Она в ужасном напряжении, она озадачена, может быть, даже напугана ситуацией. Но все равно красива, прелестна. И она любит меня. Именно это говорят ее глаза. Ты поцеловал меня вчера, Алекс, и кое-чему научил… Я люблю тебя.

— Что касается того, что я поцеловал твою жену, — сказал я Шепу, — то я определенно об этом не жалею.

Шеп изучал свою тарелку.

— Понятно, — сказал он.

— Или это Диана хочет извинений? — бросил я вызов.

— Я не могу говорить за Диану, — сказал он.

Я опять на нее посмотрел, и опять я знал, что не ошибся. Шеп тоже смотрел на нее. Что он видел? Правда была написана на ее лице, разве что он намеренно закрывал на нее глаза. Мы оба ждали слов Дианы, но она не заговорила. Я был окрылен ее молчанием.

И Шеп, казалось, тоже понял. Его лицо окаменело.

— Вчера вечером, — сказал он, — вы оба насмехались над моими снами. Моими снами, которые предсказывали будущее. Что вы теперь скажете?

Мое ликование и уверенность в отношении Дианы заставили забыть об осторожности.

— Мы ошибались, и ты был прав, — сказал я ему.

Он пристально смотрел на меня с несколько пугающей холодностью и самодовольством. Я скорее ожидал, что он эмоционально взорвется, но он был странно спокоен.

— Значит, вы согласны, — сказал он, — что мой сон по сути верен? Что Диана сейчас готова уйти от меня и вернуться к тебе?

Я почувствовал внезапную необходимость быть осмотрительным.

— Я думаю, она могла бы, — сказал я осторожно. — В конце концов, мы вроде бы согласились, что прежде всего ей не следовало выходить за тебя замуж.

И я был прав относительно необходимости быть осмотрительным. Потому что следующее, что он сказал, было:

— Этой ночью мне опять приснился сон.

Это удивило и Диану:

— Что это было? — быстро спросила она и украдкой взглянула на меня.

Он не потрудился заметить ее взгляд.

— Что-то вроде продолжения прежнего сна, — сказал он. — Опять тот же сон, только он длился дольше и зашел дальше.

Теперь Диана побелела, и она больше не смотрела на меня, только на своего мужа. Сейчас я был уверен, она испугана. И вдруг — не знаю почему — я тоже испугался.

— Что случилось? — спросила она. Вопрос был задан шепотом.

— Вчера вечером я был здорово выведен из равновесия, — сказал он ей, глядя мимо меня. — Видеть Алекса целующим тебя мне было — мало приятно. Я знал, что у меня будет сон. Я его не хотел, честно говоря. Я боролся со сном. Внезапно мне расхотелось видеть будущее. Но сновидение оказалось сильнее меня. Я быстро заснул, против воли, и спал крепко, почти как в забытье. Сновидение пришло сразу же, мне кажется. Но с некоторой разницей. Мне снилось настоящее, Алекс был гостем в этом доме. И он поцеловал тебя, точно так же, как я видел это…

Я почувствовал, как по позвоночнику побежали мурашки. В этом было что-то загадочное, сверхъестественное.

— А потом мы все расстались, — говорил он. — Точно так, как это было вчера. Я пошел в свою комнату — в моем сне — и лег спать. Потом, как всегда раньше, я проснулся с ужасным ощущением, что ты ушла. Я пошел в твою комнату, и кровать была пуста. В этом месте раньше, ты помнишь, сон всегда кончался. Но на этот раз было иначе, потому что Алекс — во сне, как и в реальности, — был в нашем доме. Так что я знал, где ты, понимаешь? Я прошел сквозь твою комнату в холл, прошел по холлу и обнаружил, что дверь в комнату Алекса открыта.

Я выпалил мгновенно. Не задумываясь. Не оценивая последствий.

— Ты кое-что забыл, — сказал я.

Движением крутящейся на месте, загнанной в угол, фыркающей кошки он перебросил свое внимание на меня:

— Что ты имеешь в виду?

Теперь пришла моя очередь рассказывать. Я должен был рассказать Диане.

— Потому что я тоже видел сон, — с натугой проговорил я.

Руки Шепли сжались на столе в кулаки, белые как скатерть, и в его глазах было дикое выражение триумфа.

— Диана пришла в твою комнату, не так ли, Алекс?

Ничего, по-видимому, не оставалось, как признать это.

— Да, она пришла в мою комнату, — сказал я.

— И что случилось?

Диана, не выдержав, вступила в разговор.

— Прекратите это, пожалуйста, — умоляла она нас. — Я не ходила в комнату Алекса. Вы говорите об этом так, будто это действительно случилось. Ты сказал, что тебе снилось настоящее…

Шепли прервал ее:

— Хорошо, давайте назовем это ближайшим будущим. Ты останешься сегодня ночевать, да, Алекс?

Теперь она была по-настоящему, совершенно напугана.

— Я не собираюсь к нему идти и сегодня тоже, — настаивала она. — У меня нет такого намерения — только потому, что вам обоим приснилось это…

— Помолчи, пожалуйста! — Его голос был резким, властным. Она замолчала и умоляюще взглянула на меня.

— Я спросил тебя, Алекс, — продолжал он, — что случилось в твоей комнате?

Туг я поймал его!

— Ты не знаешь, что случилось? Твой сон был неоконченным?

— К сожалению. Но по тому, как ты себя ведешь, я вижу, что твой был завершен.

Я мог сказать ему! Я мог сказать ему, что его жена все еще любила меня, что она пришла ко мне, что она моя теперь и он может…

Я видел, что его правая рука была в кармане халата и что-то там нащупывала. И я знал — я знал, — что это было. Я знал, что это пистолет, и знал точно, какой именно.

— Что случилось в твоей комнате, Алекс? — спросил Шепли.

Я посмотрел на Диану. Теперь она плакала, тихо, безнадежно.

Я подумал тогда, как часто думал и потом, не видела ли и она сон тоже, не видела ли пистолет из того сна, который меня застрелил.

— Она пришла ко мне в комнату, — сказал я Шепли, — и сказала мне, чтобы я уехал… и никогда не возвращался… мое присутствие немного ее разволновало… но что она… что она любит тебя…