Ведьмы Алистера (СИ) - Шатил Дарья. Страница 135

— Остальным Старейшинам скажу, что сама вас отпустила. Им, конечно, подобный расклад не понравится, но смирятся. Но ты найдёшь и приведёшь к нам Королеву Кровавых — это условие твоего прощения, — сказала госпожа Ева, обращаясь к Кеторин. — И сферу, если она ещё у тебя.

Кеторин вскинула бровь и изумлённо спросила:

— А ты с остальными это обсуждала? Сомневаюсь, что они смирятся с моим возвращением, даже если я приведу на поводу молодую Королеву.

— Я смогу их убедить, — пообещала госпожа Ева, на что Кеторин только фыркнула.

— А с чего ты взяла, что я хочу возвращаться?

— Каждому нужен дом, и твой здесь — в Шарпе. Ты не должна скитаться по миру, как неприкаянная душа.

Кеторин упёрлась подбородком в ладонь и подалась вперёд.

— Раз мы заключаем сделки, то убеди их ещё и принять меня, как Главу.

Госпожа Ева нахмурилась.

— Ты же знаешь, что это выше моих сил…

— А ты попытайся, — с милой улыбкой предложила Кеторин, но госпожа Ева её проигнорировала.

Она повернулась к Марте и, протянув руку, взяла ту за запястье и некоторое время внимательно смотрела на голубые венки, выступающие под тонкой кожей, испещрённой бледными круглыми шрамами. Что там пыталась разглядеть госпожа Ева, Марта не знала, но та вдруг тяжело вздохнула и подняла свой встревоженный взгляд на девушку.

— Марта, девочка, тебе учиться нужно. С такой большой силой уметь надо сладить. Не использовать — не вариант. Она будет в тебе накапливаться и однажды разгорится так, что уже и не потушишь.

— Сама её научу, — буркнула Кеторин и поднялась на ноги.

Госпожа Ева даже не обратила на неё внимания и продолжила:

— Как почувствуешь, что не справляешься, приходи. Мы тебя примем и поможем. Твоя магия, как пожар, и кровь твоя горячая. Небось и с эмоциями своими не всегда справиться можешь. Вот и пытаешь заморозить и себя, и своё сердце — да только толку от такого нет и не будет. Когда магию свою примешь и постигнешь, тогда и буря внутри поутихнет.

Марта сглотнула. Откуда Старейшина узнала о том, что Марта с эмоциями не справляется? Жутко ей стало от пронзительного и такого понимающего взгляда госпожи Евы.

Девушка кивнула, даже не зная, соглашалась ли она так с пожилой женщиной, или это голова у неё была тяжёлая, и шея не выдерживала её веса.

***

На ночёвку они остановились не на берегу реки, а дальше — намного, намного дальше. Марте даже показалось, что они остановились в том месте, где ночевали ранее с Коулом. Но то были лишь предположения. Тихий покрытый снегом лес был словно замершей картиной. Куда ни глянь — ничего не меняется: те же деревья, утопающие во мраке ночи, тот же снег, те же коряги и сучья. Марта даже предположить не могла, как Кеторин разбирает дорогу. Раньше они шли к магическому следу, теперь не было ничего.

Однако Кеторин уверенно гнала их, словно стадо овец, за которым шли волки, хотя Марте казалось, что волки были лишь в голове самой ведьмы. Та словно загоняла не их с Коулом, а саму себя. И долгая дорога по стылому лесу была ничем иным, как наказанием.

В этот день в Кеторин терпимости не было ни на грош — она подгоняла Коула, требуя, чтобы тот быстрее перебирал ногами, но тот лишь слабо огрызался и продолжал идти медленно, но верно, а Марта помалкивала, ощущая, с каким трудом ему даётся этот путь.

Палатку им с Кеторин пришлось ставить самим. Благо, костёр разжигать не пришлось. Коул был настолько слаб, что рухнул на расстеленный мешок, да так и уснул, а в ночь у него поднялась температура. Лихорадило его так, что Марта даже подумала, что до утра тот не доживёт. Метался, стонал и звал сестру. Теперь-то она знала, кем была Аделина. А Коул всё звал и звал, и просил прощения, а у Марты сердце сжималось, ведь она слышала в его голосе тоску и горечь со страхом, и эти эмоции были ей знакомы. Каждый его хриплый стон заставлял думать о сестре — как она там?

В какой-то момент Кеторин не выдержала и дала Коулу зелье из своей сумки. Не прошло и пары минут, как он затих; правда, жар не спадал.

— Так ещё пару дней будет, — устало пояснила Кеторин. — Потом придёт в себя и полностью оправится. Зелье ему помогает, но злоупотреблять нельзя — тело должно само привыкнуть.

Кеторин была явно не настроена на душевные разговоры, да и Марта тоже. Но был один вопрос, который давил на неё. И Марте нужно было знать ответ.

— Почему вы все так уверены, что мы с ним пара? — спросила Марта, глядя на раскрасневшегося Коула. — Я не чувствовала его до обряда, да и сейчас не чувствую к нему никакой привязанности… только его боль.

Кеторин хмыкнула и легла на свой спальник.

— А ты знаешь, что именно должна чувствовать? Или ты подумала, что комплементарность — это палочка-выручалочка, которая даёт тебе мгновенную и незыблемую любовь до гроба?

— О чём-то подобном я и думала, — нехотя ответила Марта.

— Значит, из меня плохой рассказчик, раз у тебя сложилось подобное впечатление. Понимаешь, Марта, — Кеторин закусила губы, задумавшись, а потом продолжила с нескрываемой горечью: — комплементарность — это как знак свыше, что если постараетесь, то будете счастливы вместе, и дети у вас будут сильные. Хотя в старых записях упоминается, что между парами со временем развивается эмпатия, я бы к подобному заявлению относилась с большой опаской — мало ли что написано в древних фолиантах. Да и чувствовать свою пару начинаешь не сразу, для этого нужно узнать его получше.

— Чувствовать как? — резко спросила Марта. Её не интересовала ни эмпатия, ни потомство.

— Эм… по запаху, — пожала плечами Кеторин.

— Ты сейчас пошутила?

— Нет.

— Серьёзно? Если меня не тошнит от его пота, то он мне подходит? Да ты знаешь, сколько таких невонючих по всему миру? — повысила голос Марта, и Коул тихо застонал, вторя ей.

— Это просто признак. Один из многих. Тебя должно тянуть к этому человеку. Ты непроизвольно думаешь о нём чуть ли не постоянно — не обязательно в хорошем ключе. Просто он заедает где-то на подкорке сознания, и ты не можешь отделаться от мыслей о нём.

— Это называется «психологическая зацикленность», — буркнула Марта, которой объяснения Кеторин казались нелепыми. — Нездоровое чувство.

— Марта, — устало вздохнула Кеторин. — Относись к этому проще. Комплементарность не равняется любви. Любовь — это чувство приходящее и уходящее. Сегодня любишь, а завтра убить готова. Комплементарность не убережёт тебя ни от измен, ни от ссор. Это зависит от человека и тараканов в его голове.

— И?

— Что «и»? — Кеторин повернулась к ней и легла на бок, подперев подбородок ладонью.

— Почему вы так уверены, что мы с ним комплементалы? — повторила свой вопрос Марта.

— Нити, — коротко ответила Кеторин. — Понимаешь, это особое умение, меня ему госпожа Ева обучила, когда я ещё ребёнком была. Видеть нити без заклятия высвобождения сложно, но можно. Между людьми — обычными — нить завязывается, и на этом всё. Может разве что уплотниться. Между комплементалами же нить оплетается, со временем становясь похожей на небольшой плетёный трос, состоящий из множества тоненьких ниточек. Вживую я такую нить не видела ни разу, только в зарисовке в гримуаре. Не знаю, заметила ли ты во время обряда, но сейчас ваша нить состоит из восьми переплетённых. Когда я впервые увидела Коула, их уже было две. Заметила чисто случайно, а, когда ты пришла ко мне спрашивать про охотников, я увидела, что из твоей груди идёт плетёнка из пяти нитей, которых ранее просто не было. Чем ближе вы друг другу становитесь, тем толще нить — вот и всё.

— Какой толщины нить между тобой и Люцианом? — спросила Марта после недолгого молчания.

— С чего вдруг такие вопросы? Я же уже показывала тебе свою нить.

— Да, я помню. Она покрыта каким-то коконом, но она определённо была толще остальных. Так что, сколько нитей?

Кеторин смотрела на Марту немигающим взглядом, а затем ответила, словно выплюнув:

— Пятнадцать.

— А ты говорила, что ошиблась, и вы не комплементалы, — всё-таки произнесла Марта, хотя почему-то слова Кеторин её нисколько не удивили.