Кремлевский визит Фюрера - Кремлев Сергей. Страница 39
Эта встреча в Венеции 14 июня 1934 года напоминала встречу учителя —дуче, затянутого в парадную фашистскую форму, и ученика— фюрера, одетого в мешковатый цивильный костюм…
Основной темой стала судьба Австрии… Ведь в то время Альпийская республика находилась под влиянием не Берлина, а Рима. Так, в Австрии был весьма активен хеймвер — вооруженный фашистский легион, требовавший фашизации страны по итальянскому образцу. Возглавляли хеймвер молодой кавалерист князь Штаремберг и мрачноватый майор Фей, а финансировал — Муссолини.
Укреплялись, впрочем, в Австрии и местные нацисты, поддерживаемые, естественно, Берлином.
Венецианская встреча закончилась ничем. И даже можно сказать — крахом. После нее дуче заявил: «Этот назойливый человек, этот Гитлер— существо свирепое и жестокое. Он заставляет вспомнить Атиллу… Германия — страна варваров и извечный враг Рима»…
Вообще-то в 1932 году Муссолини издал небольшую работу «Доктрина фашизма», где называл немецкий народ «народом высшей культуры»… Так что Гитлер мог выбирать из двух противоположных оценок ту, которая ему была удобна.
Он одну и выбрал — что ж — Атилла, так Атилла… И коль так, Гитлер решил действовать иначе, и 28 июля 1934 года австрийские нацисты пытаются совершить государственный переворот. Но единственный успех — гибель проитальянского канцлера-католика Дольфуса, которого сменил канцлер в том же роде Шушнинг.
Дуче тоже решителен — он перебрасывает на перевал Бреннер 4 дивизии и готов вступить в Австрию. В то время он был увлечен идеей Дунайской конфедерации под гегемонией Италии, и его очень волновало возможное продвижение Германии к итальянскому Тиролю, Адриатике и Балканам. А Муссолини очень хотелось превратить Средиземное море в «итальянское озеро».
Австрийский путч провалился, и Муссолини делает заявление для прессы: «Германский канцлер не раз давал обещание уважать независимость Австрии. Но события последних дней со всей очевидностью показали, намерен ли Гитлер соблюдать свои обязательства перед Европой. Нельзя подходить с обычными моральными мерками к человеку, который с таким цинизмом попирает элементарные нормы порядочности».
Дело было, конечно, не в морали — дуче прекрасно понимал, что компетентный, национально мыслящий глава государства обязан руководствоваться его интересами и может быть «порядочен» лишь в той мере, в какой это не противоречит национальным интересам. Весь пыл Муссолини на деле мог быть объяснен одной фразой из служебной записки заместителя Литвинова — Стомонякова, который уже после аншлюса Австрии в 1938 году писал о проблемах Муссолини, получившего соседом «сильную Германию вместо слабой и полувассальной Австрии»….
Понимали, понимали Макс Литвинов и его замы всю естественность аншлюса, хотя и кричали публично о «насильственном лишении австрийского народа его политической, экономической и культурной независимости»…
Понимал это заранее и дуче, потому и пытался избежать неизбежного… Потому и не мог тогда простить «ученику» его напора…
В августе 1934 года его раздражение выплеснулось вновь публично — в беседе с журналистами в Остии.
— Ваши личные впечатления от фюрера? — спросили у него.
— Отвратительный сексуальный выродок и опасный сумасшедший!
— А насколько близки фашизм и нацизм?
— Германский национал-социализм — дикое варварство! — в запале дуче не заметил тавтологии и забавности мысли, допускающей варварство «культурное». — Европейская цивилизация будет разрушена, если позволить этой стране убийц и педерастов завладеть нашим континентом!
Давний друг, талантливый сумасброд и путаник, поэт и писатель Габриэле д'Анунцио, получивший от дуче титул князя, откликнулся еще более резко и еще более восторженно: «Я знаю, что прозорливость помогла тебе отбросить сомнения и вытолкать взашей этого подлеца, Адольфа Гитлера, с его мерзкой, вечно перемазанной в краске мордой. С его чудовищной клоунской челкой… Этот пачкун способен своей неповоротливой кистью измазать кровью все человеческое и божественное».
Вскоре д'Анунцио издаст сборник речей и статей «Teneo te, Africa» («Держу тебя, Африка!»), где воспоет итальянскую агрессию в Эфиопии, когда кровью женщин и детей были густо измазаны развалины эфиопских деревень… И уже это несколько обесценивало пафос «разоблачителя» — нацизм и немцев он не любил из-за крайней собственной неряшливости мыслей и чувств, которым был чужд германский рационализм.
Эмоционален и дуче. И 11 апреля 1935 года он собирает конференцию в Стрезе в связи с отказом Гитлера 16 марта от дальнейшего соблюдения военных статей Версальского договора и решением Германии восстановить всеобщую воинскую повинность.
В Стрезу съехались Фланден и Лаваль — от Франции, Макдональд и Саймон — от Англии. Италию представляли дуче и Фульвио Сувич.
Италия предлагала против рейха санкции, но Англия от этого уклонилась, и тут все ограничилось выражением «сожаления» по поводу вооружения Германии. Сошлись также на том, что подтвердили общую верность принципу сохранения суверенитета Австрии.
В ЕВРОПЕ сразу заговорили о «фронте Стрезы», но дитя мира оказалось мертворожденным.
Во-первых, 3 октября 1935 года Муссолини начинает вторжение в Эфиопию. И это в мире нравится далеко не всем, а Германия к действиям Италии относится спокойно.
Во-вторых, 16 февраля 1936 года на выборах в Испании побеждает Народный фронт. Это — отнюдь не шаг к социализму, но «розовой» Испанию назвать после этого уже было можно…
В-третьих, 7 марта 1936 года Германия восстанавливает в полной мере свою юрисдикцию над демилитаризованной Рейнской зоной, вводит туда войска и отказывается от Локарнских соглашений. Франция вновь лишь сожалеет и протестует — но не более того. Не учитывать этого дуче не может…
В-четвертых, в начале мая 1936 года Народный фронт побеждает и во Франции. Премьером становится социалист Леон Блюм. Франция уже отдает определенной краснотой, там проводятся некие социальные реформы, а Блюм 18 июня даже распускает экстремистские фашистские союзы.
В-пятых, 17—18 июля 1936 года в Испании начинается фашистский мятеж. Его глава — генерал Санхурхо, еще в марте получил заверения Берлина в поддержке. Получил он их в Риме…
Все вместе взятое и подвело дуче к необходимости как-то с фюрером договориться.
Они и договорились. Еще до мятежа адмирал Канарис — шеф военной разведки абвера, по поручению Гитлера вошел в контакт с начальником СИМ — итальянской службы военной разведки полковником генштаба Марио Роаттой…
49-летний Канарис и 47-летний Роатта, бывший в 1930 году военным апаше в Берлине, разработали план возможного подключения Италии к планируемому мятежу, и Муссолини его одобрил… Роатта же — уже в чине генерала — возглавил позднее итальянский экспедиционный корпус в Испании.
22 июля 1936 года Хосе Санхурхо погиб в авиационной катастрофе, и его функции принял на себя командующий африканской армией Франсиско Франко. Он тут же направил в Берлин и Рим офицеров связи с просьбой о помощи.
28 июля германские и итальянские самолеты начали переброску войск Франко из Тетуана в Испанском Марокко через Гибралтарский пролив в Андалузию.
2 августа в испанские воды вошли соединения германских и итальянских кораблей…
В августе же Муссолини получает от Франции такую пощечину, которая при его характере на ситуацию тоже, надо полагать, повлияла… Как-никак, с Францией он организовывал «фронт Стрезы» в поддержку Австрии, а Гитлера он публично аттестовал — как там? — «отвратительным сексуальным выродком и опасным сумасшедшим»…
А теперь он вместе с этим «выродком» шагает в Испанию…
Н-да…
И Муссолини предлагает Леону Блюму подписать совместное соглашение о… невмешательстве в дела Испании. Уж не знаю, насколько он был тут искренен, но объективные обстоятельства делали такой его шаг вполне разумным.
Имея немало проблем в Африке, истощать себя еще и в Испании было делом рискованным. Гитлер явно был склонен вмешаться в испанские дела так или иначе весомо, и, отстраняясь от них, Муссолини мог рассчитывать на то, что нарастающее единоличное — без помощи Франко со стороны Италии —участие немцев в интервенции приведет к отвлечению внимания и сил Германии от Австрии.