Вкус к убийству. Сборник детективных произведений английских и американских писателей - Эллис Элайджа. Страница 7

Само собой, он отдавал себе отчет, что это некоторый риск, однако даже маньяк имел право на небольшой и вполне безобидный розыгрыш. Кроме того, новый мистер Каин намеревался довести до конца свой план, после чего вернуться к обыденной и немного скучной «педагогической» деятельности.

Естественно, мистер Авель преуспел на выбранном поприще. Завершив свою миссию, он вернулся в книжный магазин стариком в очках с крашеными волосами. Спустя некоторое время новоявленный букинист полностью освоился со своим новым положением, а чуть позже завел и своих учеников. Магазин по продаже подержанных книг продолжал свое существование.

Вы всегда можете отыскать их на маленьких глухих улочках больших городов, а отыскав, невольно зададитесь вопросом, каким образом их владельцам удается сводить концы с концами…

Генри Слезар

Женщины в его жизни

Арнольд Бурдон страдал от прогрессирующего истощения мышц — заболевания, которое, будучи неприятным и изнурительным, не приносило ему ни болезненных ощущений, ни скорого конца. Арнольд страдал, и это было несомненно, но по-настоящему недуг принадлежал его жене Элизабет. Она надевала на себя свою болезнь с достоинством королевы и со своего очередного трона, которым попеременно были кровать и кресло-каталка, тиранила окружающих (Арнольда, трех слуг и врача) с такой же истинно королевской последовательностью и властностью, больно уязвляя чувствительную натуру мужа.

Арнольд был довольно видным мужчиной и выглядел моложе своих сорока трех лет, потому что не пренебрегал уходом за своей внешностью, физическими упражнениями и благотворными преимуществами легкой, обеспеченной жизни. Его мать, застигнутая неожиданным вдовством и бедностью, посвятила остаток своих дней воспитанию сына. Ради него и сестра пожертвовала своим счастьем, чтобы поддерживать его деньгами, пока он учился в одном из лучших колледжей в восточных штатах. Наконец он встретил Элизабет, которая была богата и неравнодушна к красивым чистопородным мужчинам.

Утонченность Арнольда распространялась буквально на каждую черту его лица — от нежно-голубых глаз, аристократического носа до красиво очерченных чувственных губ. Но особенно утонченными были его уши. Любая жалоба коробила его нежный, восприимчивый слух. Неуместные рыдания доводили его до настоящей зубной боли, а грохот каталки над головой заставлял бессильно скрежетать зубами. Но больше всего донимало Арнольда звяканье колокольчика жены, бесцеремонно требующего воздаяния инвалиду королевских почестей, и его ощущения в этот момент были сродни мучительной агонии.

Когда утром в один из понедельников на исходе февраля колокольчик зазвонил снова, он застал Арнольда на кухне за инспектированием двухминутного процесса приготовления яйца для Элизабет. Бледно-голубые глаза метнули сноп молний, тонкие губы нервно вздрогнули, а холеные пальцы с несвойственной им свирепостью сомкнулись на рукоятке предназначенного для масла ножа. Он взял поднос и понес его к лестнице на второй этаж, стараясь усмотреть в отведенных ему функциях сиделки непрерывное самоотвержение и каждодневный подвиг.

Когда он вошел в комнату, Элизабет сидела на кровати, подложив под спину обитый голубым атласом валик и подушку под голову. Жизнерадостные краски контрастировали с седеющими волосами Элизабет и ее пергаментной кожей. Она никогда не считалась красавицей, но сейчас ей было особенно сложно претендовать на это. Арнольд как тонкий ценитель и муж одновременно считал для себя затруднительным смотреть на нее.

— Ты, как всегда, не торопишься, — проворчала она, разглаживая салфетку на коленях. — Если эта женщина, которую ты выписал, будет так же нерасторопна, я могу умереть с голоду. Ладно, оставляй поднос.

Арнольд поставил поднос перед ней и посмотрел на часы.

— Уже почти девять часов. Ее поезд прибудет сюда через десять минут, и, может, я встречу ее на станции.

— Ты, кажется, придаешь ее приезду слишком много значения.

— Я всего лишь не хочу, чтобы мисс Грекко чувствовала себя одинокой. Ты же знаешь эту станцию в Хилфилде. Конечно, я могу отправить Ральфа, если ты хочешь, чтобы я остался с тобой.

— Поезжай сам, — сказала она раздраженно. — Я хочу увидеть твою мисс Грекко. Подозреваю, что она из тех ужасных миниатюрных блондинок с десятью указательными пальцами и плохим перманентом.

— Я уверен, что она лучше, чем ты думаешь. Бюро по найму лестно отзывается о ней, и ты видела похвальные отзывы. Тебе необходим женский уход, Элизабет, ты сама это говорила.

— Ах, перестань ныть и отправляйся. — Она постучала по яйцу черенком ложечки. — И пришли ее тотчас же. Я хочу взглянуть на это создание.

Поезд, как всегда, запоздал. Арнольд сидел в машине, подаренной ему Элизабет по случаю годовщины их бракосочетания, нетерпеливо постукивая пальцами по приборной доске. Когда в 9.15 поезд остановился у пригородной платформы, из него вышло только три пассажира. Двое были мужчинами; третьим оказалась хорошо сложенная молодая женщина в шляпке с перьями, которая прикрывала ее лицо. Проводник помог ей вынести три старых чемодана. Арнольду было трудно разобраться в ее внешности из-за расстояния, которое их разделяло, но он успел мгновенно отметить, что у мисс Грекко превосходные ноги. Арнольд погладил пальцем свои аккуратные, стального цвета усы.

Выйдя из машины, чтобы помочь ей, он увидел на ней под пальто строгий твидовый костюм, фасон которого Элизабет называла «Ранняя Гарбо». Контраст между почти мужским костюмом и изящной фигурой придавал женщине особую соблазнительность. Арнольд почувствовал, как в нем нарастает желание поскорее узнать, что скрывается под шляпкой.

— Добрый вечер! — приветливо улыбаясь, сказал он. — Меня зовут Арнольд Бурдон. И я подозреваю, что вы мисс Грекко. Приношу свои извинения за поезд, но наша железнодорожная служба никогда не отличалась пунктуальностью.

Мисс Грекко взглянула на него из-под украшенной перьями шляпки. Она совершенно не пользовалась косметикой. Если бы было наоборот, если бы на ее губах была малиновая краска, а на веках — голубая, это сделало бы невозможным ее пребывание в доме Бурдонов. Но и без этого мисс Грекко была достаточно прелестна, и Арнольд почувствовал, что не может ручаться за одобрение жены.

— Я надеюсь, вам у нас понравится, — сказал он, обворожительно улыбаясь. — Моей жене на некоторое время понадобилась внимательная женщина, которая способна заботиться о ней лучше, чем я. Я полагаю, что вы догадываетесь о характере ее недуга?

— Да, мне уже все объяснили, — тихо сказала мисс Грекко. — Раньше я работала медицинской сестрой, но, по всей видимости, ваша жена нуждается в большем — в подруге.

— Вы можете называть это так. Ей необходимы малейшие знаки внимания сверх обычного медицинского ухода. — Он быстро взглянул на нее. — Я хочу надеяться, что вы полюбите нас.

— Я уверена в этом, — прошептала она.

Разговор мисс Грекко и Элизабет доставил Арнольду столько же беспокойства, сколько может причинить рождение ребенка. Он мерял шагами гостиную, как нетерпеливый отец, дожидаясь, когда на втором этаже откроется дверь в спальню. Когда это произошло, мисс Грекко спустилась вниз, отметив каждую ступеньку прикосновением своих точеных ног, и на ее щеках горел натуральный румянец. Он коротко спросил ее, но она не ответила ничего, кроме того, что жена ждет его наверху.

Элизабет была грозовой тучей, когда он вошел. Она нервно теребила кружевной пеньюар.

— Где ты откопал это сокровище? — раздраженно спросила она. — В Фоли-Бержер?

— Элизабет, ты и в самом деле…

— Меня не проведешь таким нарядом. Судя по всему, ты очень горд своим выбором, не так ли?

— Ничего подобного, Элизабет. Ты сама выбрала ее из трех кандидатур, рекомендованных бюро по найму. До сегодняшнего вечера я никогда не видел ее.