Порочный союз (ЛП) - Рамсовер Джилл. Страница 17

Каждое бесстрастное слово ее речи было очередной волной на берегу, смывающей мою решимость. К тому времени, когда она закончила, не осталось ничего, кроме сырого желания. Я сказал себе после того, как поцеловал ее в последний раз, что не смогу сделать это снова. Я уже был опасно близок к зависимости. Еще один глоток с ее губ, и я захочу поглотить ее целиком. Я хотел бы владеть каждым чертовым дюймом ее тела и души.

Я знал об опасности, но она слишком сильно затянула меня. Похоть вилась от моего живота вниз к напряженному члену. Мои яйца практически зарывались обратно в тело в поисках освобождения. Мысль о том, чтобы заклеймить ее своей спермой, довела меня до крайности.

Мои губы обрушились на ее губы.

Я не просто поцеловал ее. Я трахал ее рот своим языком, руками клеймил ее тело, а легкими надеялся украсть ее душу из глубины души.

Как и в прошлый раз, на вкус она не была похожа на клубничный блеск для губ или мятную жвачку. Это было бы слишком типично для нее. Роуэн Александер была похожа на вкус летнего дождя и разбитого сердца. Моего или ее, я не мог быть уверен. В любом случае, я был зависим. Мне потребовалась вся моя самообладание, чтобы наконец отстраниться от нее.

— Черт, ты сводишь меня с ума, — сказал я с прерывистым дыханием.

— Поэтому ты меня поцеловал?

— Я просто заткнул тебя.

Я хотел бы, чтобы все было так просто.

Уголки ее губ дрогнули, прежде чем она снова протрезвела.

Я не порву с ним.

Я посмотрел ей в глаза и отбросил все барьеры, чтобы она услышала правду в том, что я собирался сказать.

— Если я снова увижу его рядом с тобой, я убью его.

Ее губы дважды разошлись, прежде чем она нашла слова.

— Кейр, он не имеет к этому никакого отношения.

— Ты этого не знаешь.

Она нахмурилась.

— Я не думаю, что он замешан, но пока я буду держаться от него подальше.

— Пока?

Я отошел, отвернувшись, чтобы успокоить себя.

— Какого хрена ты борешься за него?

— Дело не только в нем. Разве ты не понимаешь?

— Нет, не понимаю.

Мой голос поднялся до крика.

Просвети меня.

Плечи Роуэн расслабились, и на ее черты легла пелена черствой решимости.

— Стетсон — человек, за которого я должна выйти замуж. Если все рухнет, и его отца арестуют, мой отец будет потрясен. Это может даже положить конец его карьере из-за семейных связей. Я не позволю этому случиться, если это будет в моих силах.

— Ты скорее позволишь своему отцу жить в какой-то сказке, пока ты несчастна, чем заставишь его столкнуться с реальностью?

— Да, — шипела она, эмоции просачивались сквозь ее стены.

Ярость и отвращение превратили мой голос в стальное лезвие.

— Это, мисс Александер, полный пиздец.

Мне больше нечего было сказать, я прошел мимо нее и вышел на улицу.

12

Крик, который я так отчаянно хотела выпустить на волю, отдавался в моей голове. Он заполнил все уголки и щели моего сознания, пока я не перестала дышать. Разочарование заполнило мои легкие вместо воздуха, и я так отчаянно хотела выпустить его наружу, но я всю жизнь училась держать его в себе.

Более того, я приучила себя держать эмоции так глубоко, чтобы они не могли выбраться на поверхность. Если они не существовали, мне не нужно было их сдерживать. Жизнь была серией галочек. Я знала, чего от меня ждут, и выполняла задачи для достижения этих целей. Так все было намного проще.

А потом я встретила Кейра.

Он был землетрясением, которое раскололо мою поверхность. Он пробил трещину до самых глубин моей души, позволив всему, что я хоронила, вырваться наружу. Повреждения моей защиты были слишком катастрофическими, чтобы заклеить их скотчем. Я пыталась, но ничего не получалось. Надвигался ураган эмоций, и я не представляла, как мне его пережить.

Прощальные слова Кейра были отдаленными раскатами грома, дразнящими разрушениями. Никогда еще я так чертовски не ненавидела свою фамилию.

Это, мисс Александер, полный пиздец.

— Пошел ты, мистер Байрн. Ты даже половины не знаешь.

Я нагнулась и затолкала свой диван до упора в кухонную зону, затем вставила свои AirPods. Обычно я переодевалась перед танцами, но обычно у меня не было властного ирландца, бросающего вызов самой сути моей личности.

Я скинула туфли и включила свой самый эмоциональный и угрюмый плейлист. Песня Ланы Дель Рей "Happiness is a Butterfly" заполнила мои уши, став идеальным бальзамом для моей больной души. Именно в такие моменты мои десять лет балетной подготовки просачивались в мои танцы. Если я выражала разочарование или радость, я обычно использовала более современную хореографию, но сегодня, независимо от того, насколько я была зла, музыка и мои движения были рождены элегантным страданием, которое может передать только балет.

Я двигалась до тех пор, пока не заболели икры и не заурчал желудок от голода. Пока я не пережила наш поцелуй тысячу раз и не смогла вспомнить, почему я не умоляла его вернуться.

Рядом с Кейром я чувствовала себя более живой, чем в последние годы, более похожей на себя, и это пугало меня. Я думала, что есть только одна вещь, которой я боюсь, но я ошибалась. Быть собой — давать голос своим желаниям и эмоциям — действительно пугало меня, потому что этот путь не приводил ни к чему, кроме разбитого сердца и позора.

Мой выбор не был моим собственным. Мой выбор влиял на других людей, и я не могла забыть об этом. Если бы я позволила себе желать того, чего у меня не может быть, я была бы еще более несчастной, чем, по мнению Кейра, я уже была.

Я уже поставила под угрозу карьеру отца, потому что не смогла отбросить свое любопытство. Я не жалела, что нашла девушку, но меня беспокоили последствия. Если деятельность Веллингтона станет достоянием общественности, как это повлияет на моего отца? У него и так уже было это на уме, как я могу даже думать об отношениях с известным преступником? Мои родители были бы опустошены. Не то чтобы я могла избежать этой участи. Они были бы раздавлены, несмотря ни на что, когда я рассталась бы со Стетсоном. Я знала, что с ним все кончено, но не могла признаться в этом Кейру. Он уже перевернул мою жизнь с ног на голову, и уступить ему в выборе времени и способа моего разрыва было слишком далеко. Мне нужно было сохранить хоть какую-то иллюзию контроля.

Эта потребность в контроле была той же причиной, по которой имело смысл нормировать мои надежды и желания. Если бы я не позволяла себе желать чего-то иного, чем то, что я могла бы иметь, не было бы никаких разочарований. Единственное, что было важно — это защита людей, которые были мне дороги. И хотя я не знала русскую девушку, я чувствовала ответственность и за нее. Если бы я смогла доставить ее в безопасное место, не повредив при этом репутации моего отца, все эти волнения стоили бы того.

Тихий голос в моей голове пытался взять верх. Я знала, что она скажет. Она попытается убедить меня, что эмоции не являются проблемой, как она делала это много раз до этого, но у меня не было возможности слушать. Вместо этого я включила музыку и наслаждалась отсутствием мыслей.

Стетсон позвонил на следующее утро. Мне было стыдно за свое разочарование, когда это был не Кейр. Мое раздражение по поводу своей реакции было частью причины, по которой я ответила на звонок. Другая причина заключалась в том, что технически ответ на звонок Стетсона не нарушал правило Кейра держаться подальше. Я все еще считала целесообразным поддерживать наши отношения ради девушки.

— Привет, я решил заскочить и прогуляться с тобой до класса, — сказал Стетсон теплым голосом. — У меня была встреча с нашим финансистом, а твой дом находится на обратном пути в кампус.

Я уже раздумывала, как поступить, потому что в то утро у нас был единственный совместный урок по экономике.

— Я как раз собиралась тебе позвонить. Мой желудок все еще беспокоит меня. Думаю, сегодня мне нужно остаться дома. Ты умеешь делать заметки?

— Да, без проблем.