Женская решимость - Эмерсон Мэгги. Страница 9

— Что ты вообще можешь знать о скрытых страстях Патрисии?

Рэндалл как ни в чем не бывало подошел к бару, чтобы наполнить себе и Питеру бокалы.

— Да вот, кое-что знаю. Я не такой слепец, как некоторые.

Питер, словно разом устав гневаться, с тяжелым вздохом опустился в кресло.

— Ох, женщины! — с чувством выговорил он.

— Ну не то чтобы существа другой породы… Но чуждая раса — это точно, — согласился Рэндалл, присаживаясь напротив.

— Чуждая раса с более высоким уровнем развития! — прозвенел от дверей раздраженный голосок, и Рэндалл едва не подпрыгнул на месте: он говорил это, чтобы развлечь друга, а не для того, чтобы подколоть представителя этой чуждой расы, так некстати возникшего в дверях!

Стоя на пороге, Линда смотрела на двоих мужчин с гневным отвращением.

— Пока вы тут сидели и пили, обсуждая женщин, как два подгулявших подростка, я была у Патрисии. И пыталась ее убедить, что ты, папа, — она бросила на отца испепеляющий взгляд, — очень раскаиваешься в своем поведении. Кроме того, я сказала, что ты скоро придешь к ней и извинишься.

— Ты…

— Я едва отговорила ее от здравой идеи ударить тебя по голове цветочной вазой, как только ты ступишь к ней на порог.

Питер обернулся к Рэндаллу. В глазах его плясали огоньки.

— Знаешь, мне больше нравится твоя мысль насчет красного вина. Как ты сказал, это более драматично.

По выражению лица Линды Рэндалл видел, что его друг нашел неудачное время для шуток, но был рад, что к Питеру вернулось его обычное чувство юмора. Он улыбнулся, однако взгляд Линды, мечущий синие молнии, не предвещал для шутников ничего хорошего.

— Когда вам наконец наскучит вести себя как пара слабоумных юнцов, я хотела бы…

— Подростки и юнцы, — невозмутимо повторил Питер, кивая головой. — Не так уж плохо для стариков вроде нас, а, Рэнди? Мне пятьдесят четыре, тебе почти что сорок…

— В данный момент, скорее, четыре и пять, — фыркнула Линда, устремляя на отца гневный взгляд. — Папа, если ты сейчас же не пойдешь наверх и не извинишься перед Патрисией, то…

— То что? — Негромко спросил Питер, поднимаясь. Глаза его опасно сузились. Но Линда была слишком поглощена своей речью, чтобы внять предостережению.

— То потеряешь ее навсегда, — резко закончила она. — И будешь об этом сожалеть всю оставшуюся жизнь.

Рэндалл ждал от нее совсем других слов — и слегка растерялся. Не говоря уже о Питере, который замер на полпути, ухватившись за край стола.

— Что такое на вас на всех нашло сегодня? — выговорил он наконец, с шумом отодвигая кресло. — Кажется, все вокруг знают лучше меня, что я должен делать! — Он перевел взгляд с Линды на Рэндалла и большими шагами заходил по комнате. — Хорошо, я выслушал ваши предложения. Может быть, не слишком терпеливо — но выслушал. И знаете, к какому заключению я пришел? — Нет, Рэндалл того не знал, даже предположить не мог. Судя по выражению лица Линды, она тоже не знала. — Так вот, неплохо бы вам разобраться со своей личной жизнью, прежде чем пытаться наладить мою!

Рэндалл не видел лица Линды, все внимание направив на Питера, но почувствовал, как она напряглась от отцовских слов. Господи, что Питер имеет в виду? Тот безрадостно улыбнулся, глядя на их остолбеневшие лица.

— Что, не очень— то приятно, когда вас колют вашим же оружием? Но я еще не закончил. Что до тебя, Рэндалл, не пора ли тебе подумать о собственной семье вместо того, чтобы притворяться частью моей? В конце концов, вокруг тебя всегда вьется рой красавиц, остановись же наконец на какой-нибудь из них! А ты, Линда…

— Довольно, папа, — поспешно перебила она, вспыхивая до корней волос.

— Нет, погоди…

— Я сказала — довольно! — почти вскричала Линда, вместо румянца покрываясь меловой бледностью. Питер внимательно посмотрел дочери в лицо — и махнул рукой.

— Ну что ж, довольно так довольно. А теперь, если вы позволите. — Он взялся за ручку двери. — Пожалуй, пойду навещу Патрисию. Чтобы не сожалеть потом… всю оставшуюся жизнь.

Дверь за Питером захлопнулась с грохотом, и в комнате повисла тишина. Столь напряженная, что Рэндалл кожей чувствовал колебания воздуха. Однако приблизиться к Линде, прикоснуться к ней он попросту не смел. В какой— то миг ему показалось, что меж ними нет стены — и вот стена вернулась снова, став еще непроницаемей, чем прежде.

— Я очень рада, что вы оба нашли поведение Патрисии столь смешным! — нарушила молчание Линда. Глаза ее источали холод.

Рэндалл почему- то вспомнил выражение: «Лучший способ защиты — нападение».

— Не вижу в этом ничего смешного, — мягко возразил он. — Просто я пытался успокоить Питера. А ты знаешь, как это нелегко.

Линда бросила на него презрительный взгляд.

— Вот уж не думаю, чтобы Патрисия поверила в твои оправдания… Как, впрочем, и я. Вы сидели тут вдвоем и хихикали, как два…

— Подгулявших подростка, — закончил за нее Рэндалл, тоже начиная злиться. Какое право эта женщина имеет так искажать мотивы его поступков?

— Вроде того. «Существа другой породы!.. Чуждая раса!» — передразнила она злопамятно.

— Но с более высоким уровнем развития, — кивнул Рэндалл сухо. Он быстро пересек комнату и положил руки ей на плечи.

— Знаешь, Линда, что— то не так с твоим чувством юмора последнее время.

Она смотрела на него без улыбки.

— Наверное, это потому, что за последнее время произошло очень мало веселого. А теперь, если не возражаешь, мне пора спать. Я устала и переволновалась к тому же.

Рэндалл смотрел на нее изучающе. Молодая женщина и в самом деле выглядела усталой — но дело было не только в этом. Черты лица слегка заострилось, под глазами залегли тени… И от его прикосновения она вся напряглась, будто ей это неприятно. Неужели дошло до того, что ему нельзя к ней даже прикоснуться?

— А мне кажется, нам стоит побыть здесь, пока наши голубки не разберутся. — Его хрипловатый шепот странно прозвучал в полутемной столовой.

— Пожалуйста, отпусти меня, — сквозь зубы проговорила Линда.

Она действительно не хочет, чтобы я к ней прикасался, почти с отчаянием подумал Рэндалл. Но он— то, он, черт возьми, хочет к ней прикасаться! А если честно, хочет, нет, страстно желает куда большего!

Лицо Линды, белеющее в полутьме, было совсем близко. Должно быть, она могла прочитать его мысли по глазам.

— Даже и не думай об этом, Рэндалл, — чуть слышно предостерегла она.

Может быть, дело было в ее тихом голосе. Или просто его выдержка внезапно отказала… Но как бы то ни было, Рэндалл все-таки не сдержал себя. Линда была так потрясающе соблазнительна, плечи в чашах его ладоней так нежны, ни с чем не сравнимый персиковый аромат ее кожи так изысканно тонок… Рэндалл совсем потерял способность Думать, он мог только чувствовать, когда его губы, пересохшие от желания, коснулись ее нежного рта. Ему это показалось — или Линда и в самом деле, вздрогнув, прижалась к нему плотнее, подалась вперед всем телом? Рэндалл был как исстрадавшийся от жажды путник, припавший к роднику. Единственное желание — пить, пить И не отрываться от воды никогда… Но Линда, будто бы только что осознав, что происходит, уперлась ладонями ему в грудь, он разжал руки, отпуская ее, смущенный и потерянный.

Она стояла, часто дыша, откидывая со лба растрепавшиеся каштановые пряди, и голубые глаза в полутьме сверкали от гнева.

— Это была ошибка с твоей стороны, Рэндалл. И больше это не повторится.

О, как бы хотел Рэндалл бросить ей в лицо столь же злые слова! Но он не мог. Просто не мог себя заставить. Кроме того, всего несколько секунд, но Линда таяла в его руках, таяла, как послушный воск, будто желая того же, что и он… А теперь стоит перед ним, пылая гневом. Желая посильнее его ранить. Он глубоко вдохнул, проводя рукой по лбу.

— Неужели мы никогда снова не станем друзьями?

— Друзьями? — презрительно повторила она. — Я долго пыталась оставаться твоим другом, Рэндалл, но то, что тебе от меня нужно, — это не дружба.