Я нашепчу тебе будущее (СИ) - Солер Елизавета. Страница 10

— Ничего страшного, я буду его учить, пригодится. Английский — вообще нужный язык, тем более дети его учат куда быстрее взрослых. Ну, так что он у вас любит?

Я только открыла рот рассказывать факты, как у меня зазвонил телефон, смотрю — Клим Маркович.

— Одну минуту, босс звонит, — сказала я Маргарите и ответила на звонок.

— Алло, добрый день!

— Здравствуй, Изабелла, сегодня к тебе должна прийти гувернантка, её зовут Маргарита Ивановна. А ты летишь сегодня со мной в Женеву, билет у тебя уже на почте. Собери всё необходимое до трёх часов дня.

— Но как так? Я не предупредила ни воспитателя, ни с сыном не поговорила. Вы всё так неожиданно сделали, я даже не знаю, с чего начать.

— У тебя есть время, наш самолёт в пять. Мой водитель приедет за тобой в три. До этого времени реши все вопросы и будь готова к этому времени. В Женеву мы летим по работе, возьми с собой деловой наряд и платье. Мы пойдём на званый ужин, у моего отца день рождения. На этом всё. И да, Изабелла, мы, кажется, договорились на «ты», сотового телефона это тоже касается.

Клим положил трубку, а я сидела просто в шоке. Вот это мне фортануло, так фортануло…

Я сидела на стуле и хлопала глазами, потому что не понимала: как мне всё успеть?! Позвонить в садик и объяснить всё Елене Ивановне, прочитать и подписать соглашение о том, что я согласна доверить ей сына. Прочитать другой договор, собрать вещи, рассказать всё Маргарите, объяснить детали, поговорить с Марком — и всё это до трёх часов!

— Господи, как всё успеть?! — спросила я саму себя, схватившись за голову.

— Так, Изабелла, не паникуйте. Мы всё успеем, я вам помогу. Давайте, пока ваш сын спит, вы прочитаете договор и соглашение, потому что потом, боюсь, возможности не будет.

— Да, Маргарита Ивановна, вы правы, надо сейчас…

— Давайте просто по имени, — улыбнувшись, сказала она. — Нам предстоит долгое и тесное сотрудничество.

— Хорошо, спасибо.

Я взяла в руки договор и принялась читать. Мне хватило буквально пробежаться глазами по первым страницам, чтобы понять: договор составляли наши юристы. Погрузившись в строки, подтвердила свои ощущения. Документ был составлен так, что я была только в плюсе. Там было прописано столько рисков и обязанностей, за которые несёт ответственность компания и гувернантка, что у меня волосы становились дыбом.

И она согласилась на такие условия?!

— Вы сами читали договор? — спросила я, когда закончила. — Вы со всем этим согласны?

— Да, читала, — кивнула она. — И абсолютно согласна. Сразу видно, что договор составлял знающий и толковый человек, который заботится о том, для кого нанимают гувернантку. Ведь я буду работать не с вами, а с ребёнком. И рисков, и ответственности очень много.

От её слов у меня просто челюсть отвисла. Если она согласна на такие условия, то сколько же стоят её услуги в день?! Это же просто нереальные требования! Мне не по карману будет такая…

— Простите, а можно вопрос? — спросила я, немного прочистив горло.

— Конечно, — сказала она, а потом вдруг добавила: — Хотите спросить, сколько стоят мои услуги?

— Д-да… — ответила я, и ещё больше удивилась: вот читает меня, как с листа. — У меня что, всё на лице написано?

— О, да! Они действительно дорогие, но, уверяю вас, это оправданные траты, — сказала она, тихонько засмеявшись. — У вас очень живая мимика, и, знаете, это хорошо.

— Почему?

— Потому что можно сразу понять и верно отреагировать. Свести обиду и скандал на нет. Главное — чтобы тот, кто был с вами рядом, не был глупцом, а он далеко не глуп.

— Кто? — спросила я, подавившись водой, которую начала пить не совсем вовремя. — Вы сейчас о ком?

— Как о ком? — спросила она, подняв бровь. — Я говорю вам про Клима Марковича.

— А он тут при чём? Я просто его помощница, и между нами совсем ничего нет. Я ему вовсе не интересна, — говорила я, но как-то неуверенно.

Я бы сама себе не поверила, а всё потому, что я хотела, чтобы было именно так.

— Ну конечно, — сказала она, немного хмыкнув, — так я и поверила. Дорогая, если вы не замечаете очевидного, то это ставит под сомнения ваши умственные способности.

—Что?! — спросила я, подпрыгнув на стуле.

— Дорогая Изабелла, не кипятитесь, пожалуйста. Я не хотела вас обидеть, просто это глупо, с вашей стороны, не замечать очевидного. Вы ему интересны, и очень. Стал бы генеральный директор просто так, по доброте душевной, лично подбирать гувернантку для чужого ребёнка? Для женщины, которая ему совершенно не интересна? Стал бы он лично встречаться со мной и платить сам за мои услуги?

— Он что?.. — спросила я, и снова облокотилась на стул от полного шока. Он же говорил, что я буду платить из своей зарплаты. — Но как? Почему?

— Изабелла, вы же не глупая девушка, неужели ещё не поняли?

— Я… Я…

— Скажите, когда в последний раз в вашей жизни был мужчина? — спросила она спокойно, но твёрдо.

— Что именно вы имеете в виду? Секс?

— Нет, не секс. Я спрашиваю, когда вы в последний раз позволяли себе быть просто женщиной, которой помогают, любят, холят и лелеют? Когда вы разрешали себе любить?

— Хм… — хмыкнула я и горько улыбнулась.

— Давно, правильно? — спросила она.

— Да… — выдохнула я так, словно мне только что озвучили приговор.

— То-то оно и видно, — сказала та, помотав головой. — Такая красивая и эффектная, от вашего присутствия у мужчин крыша обязана ехать, и они должны забывать, как дышать. Вот такой нужно быть, а что я вижу перед собой? Женщину, которая привыкла в этой жизни всё делать сама. Она себе сама и друг, и муж, и защита, и опора. Сильная, непоколебимая, упрямая и с железобетонным характером, если уж что решили, сам Моисей не развернёт. Я не говорю, что иметь стержень — плохо, он должен быть, чтобы не разменивать себя на полуфабрикаты, но во всём этом вы потеряли самое главное.

— Что? — спросила я, просто включив в голове тумблер «дурак».

Я не хотела признаваться себе, что она права. Я забыла, каково это — быть женщиной.

— Где во всём этом хрупкая и соблазнительная женщина?

— Не знаю… Я просто не могу стать такой…

— Нет словосочетания «не могу». Есть «не хочу». И вы сейчас именно не хотите, ищете себе оправдания и сидите в раковине, которую сами создали.

— Маргарита Ивановна… — произнесла, поджав губы. Хотелось на неё накинуться и вышвырнуть, пришла тут, понимаешь… Никто и зовут никак, и начала мне читать нотации. Но… Меня осенило: больно и обидно, потому что это всё правда. Вот всё! До последнего слова! — Вы раньше не работали психологом?

— Почему раньше? — спросила она, удивившись. — Я и есть психолог. С детьми работать без образования психолога нельзя, у них настолько сейчас хрупкий мир, что любое неверное слово или действие сломает его. Мы, взрослые, несём ответственность. И вообще, мы все дети, просто выросли физически, а маленький ребёнок всё ещё «где-то там», внутри нас.

— Никогда не думала, что я — открытая книга… — выдохнула я.

— То, что творится в вашей голове, понять очень сложно, особенно без должного опыта за спиной. Мы с вами похожи характерами, поэтому я могу предугадать ход ваших действий и мыслей, а другой человек запутается в дебрях.

— Но вы же вот сказали, что на лице всё написано, — удивилась я.

— При условии, что вы очень эмоциональная в этот момент. А если замолчали и спокойны, как танк, то там сам чёрт возьмёт бутылку водки и пойдёт плакать, потому что ничего не поймёт. Вот такая вы противоречивая.

На её слова я просто рассмеялась. Надо же, за полчаса всё так понять, она гений. С такой я могу оставить своего ребёнка, потому что она его поймёт и сможет найти общий язык.

— Ну что, я прошла проверку? — неожиданно задала она вопрос. — Вы уверены теперь во мне?

— Да, — улыбнулась я и подписала трёхсторонний договор с соглашением.

После этого я в подробностях рассказала, что и как надо делать. Что Марк любит есть по утрам, что не любит до жути. На что обижается и что его сердит, а ещё тот факт, что он боится темноты. Я позвонила воспитателю и объяснила всю ситуацию, она переговорила с Маргаритой, а потом я пошла собирать вещи. Старалась тихо, чтобы не разбудить сына. Взяла всё, чтоонпросил. Сумка собрана, билет уже скачан на телефон.