Ты будешь моей (СИ) - Давыдова Ирина. Страница 68
Повернувшись к стене, уперлась в нее локтями, и лбом уткнулась в ладони.
Что же мне делать. Как выбраться отсюда. То, что Градов не поверит мне, я уже поняла. Хоть убейся я должна знать где деньги. А я не знаю. Их нет. И единственный кто мне может помочь это муж.
Господи, как же все это сложно, и страшно.
Вздрогнула, услышав скрип задвижки, исходящий от двери. Несколько секунд шуршания и чьего-то злого рыка. Дверь открылась, и увидев меня в комнату влетел Гордей.
- Сыночек, - я рухнула на колени и сразу же сгребла его в объятия. Мой родной мальчик, мой любимый.
Этот запах, Господи, запах моего ребенка.
- Мамочка.
- Пусть посидит с тобой. Через час поедем на приговор, - буркнул Гринич и захлопнул дверь с другой стороны.
- Маленький мой, как же ты оказался здесь. Гордеюшка, - мое сердце разрывалось на части. Я понятия не имела что происходит, где Захар и мама. Почему мой сын оказался в заточении, как и я.
- С бабуськой гуляли.
- Где бабушка, милый? Где она?
- Не наю. Меня тот дядя заблал.
- Дядя забрал? А где вы гуляли, милый?
Он пожал плечами, а я громко вздохнула от отчаяния, и снова прижала малыша к своей груди.
Понимала, что от ребенка много не узнать. Был бы он постарше.
Резко отстранилась и осмотрела малыша на возможные ушибы или раны. Но слава Богу, с ним все было хорошо.
- Тебя не обидели, Гордей?
- Нет. Не обидиви.
Следующий час я просто не могла отлипнуть от сына. Постоянно его обнимала, целовала, поглаживала спинку. Не могла отпустить от себя. Не хотела. Было огромное желание - чувствовать его, и вдыхать запах. Я должна знать, что с моим ребенком все хорошо. Пусть лучше меня на куски режут, а его чтобы даже пальцем не тронули. Не позволю.
Через время услышала, как начало урчать у него в животе, и от этого душу пронзала дикая режущая боль. Я каждый раз зажмуривалась, и кусала губу, чтобы не расплакаться. Понимала ничем не могу помочь. Сама готова была упасть в обморок от голода, но сын…
Нет, я не могла сидеть сложа руки.
- Милый, посиди здесь.
Поцеловала его в лоб, и поднявшись прошла к двери.
- Откройте! – закричала я, стуча по железному покрытию. – Откройте немедленно! Откройте!
За дверью послышался шорох, скрип, и она открылась.
- Ты че шумишь, коза?
- Виктор, не будь сволочью, покорми ребенка!
Он резко схватил меня за подбородок, и прижав спиной к стене, угрожающе навис надо мной.
- Закрой рот, шмара, иначе я его тебе сам заткну, и не посмотрю на запрет Градова. Пошла села к своему сосунку и жди приговора.
- Ты же не совсем конченый, покорми малыша. Он голоден.
- Вам все равно не долго осталось, зачем тратить еду? – хмыкнул он, поглаживая мое лицо своей клешней.
- Будь ты проклят, ублюдок! – прошипела я, за что получила очередную звонкую пощечину.
Гринич оторвал меня от стены и швырнул на пол, следом за собой закрывая двери.
- Мамочка, - прошептал малыш, подбегая ко мне.
Я сморщилась от боли, хватаясь за плечо и локоть.
- Мамочка.
- Все хорошо, сынок. Все хорошо, милый.
- Люблю маму.
- И я тебя люблю, милый. Очень-очень люблю. Ты дороже всех на свете.
Совсем скоро к нам в комнату пришел Градов с ублюдком Витей и еще одним мужиком.
Дмитрий осмотрел нас с превосходством в глазах, и кивнув, вышел.
Я снова схватила Гордея на руки, но Виктор вырвал его из моих объятий, а сын расплакался.
- Мамочка.
- Я здесь, я рядом, сыночек.
- Пошла вперед!
Нас как под конвоем вывели на улицу. Я то и дело смотрела на Гордея переживая, чтобы ему не навредили. Он всхлипывал, а Гринич постоянно нервно тряс ребенка. В эти моменты я готова была разорвать тварь на мелкие кусочки. Он гадкое чмо, посмевшее трогать моего сына.
Ненавижу, презираю это ничтожество.
- Если ты еще раз его потрясешь так, я клянусь, подействует не только мое проклятие. Но я с того света приду и уничтожу тебя.
- Заткнись уже…
- У меня бабка была ведьмой, я кое-что умею. Могу даже твое будущее предсказать. Хочешь?
- Повесели, - хмыкнул он, останавливаясь у машины. Я огляделась, но слова сказать не успела, когда услышала его голос: - даже не думай о побеге. Сразу пристрелю, обоих.
- Мой приговор тебе – ты сгниешь в овраге.
- Хорошо. Теперь шевели булками, запрыгивай в машину.
Я таки отобрала у него сына и вместе с ним забралась на заднее сидение черного внедорожника.
Не знаю, куда мы ехали. Боялась я только за Гордея. Он был важен для меня как никто другой. В эту минуту, в эти длинные полчаса пока мы ехали в неизвестном направлении у меня перед глазами пролетело все детство малыша. Я продолжала носом утыкаться в его макушку, и прикрыв глаза тихо рыдала. Мое сокровище, мое маленькое тельце, мое самое большое счастье.
Если есть Бог, я прошу его уберечь моего ребенка. На себя плевать, пусть только малыш живет. Пусть ему ничто, и никто не навредит. Он же только жить начал, он ни в чем не виноват.
Оставшийся путь я молила Бога за сына.
А когда авто остановилось по прибытию в пункт назначения, мое сердце пустилось в пляс, и стало дурно настолько, что казалось меня вот-вот вырвет.
Нас повели в какое-то помещение, что-то вроде заброшки. Теперь рядом шел Градов и еще один мужик. Виктора рядом не наблюдалось.
Сына снова отняли, и тащили его едва не на буксире. Душа в пятки уходила от его криков, а когда малыш споткнулся и упал, Градов дернул его за руку причиняя очередную боль. И тут я не выдержала. У меня словно спустили какие-то механизмы, опустили рычаги, давая волю действиям. Я резко развернулась, и размахнувшись, почувствовала адскую боль где-то слева в области груди и громкий крик моего мужчины.
От шока я не сразу поняла, что произошло, и лишь опустив голову, тут же рухнула на землю. Темнота, и теплая жидкость, растекающаяся по груди.
- Мамочка… моя мамочка.
Глава 40
Марианна.
- Суд постановил – признать виновным Сарбаева Захара Денисовича в убийстве Сарбаевой Юлии Алексеевны и Градова Дмитрия Валерьевича, и назначить подсудимому наказание в виде лишения свободы сроком десять лет…
Дальше я не слушала что говорит судья. Перед глазами пелена, а в душе дикий страх того, что какой-то мерзавец решил судьбу моего брата. Тело сковало тисками, и я сквозь слезы посмотрела на Захара. Он едва заметно качал головой, но смотрел на меня пустым, ничего не отражающим взглядом.
Десять лет…
Пальцы сжались в кулаки, больно впиваясь ногтями в нежную кожу.
Так не должно быть, не с моим братом, не с самым добрым и справедливым человеком в мире. За что?
По щекам покатились слезы градом. Душу выворачивало наизнанку. Ужасно хотелось кричать, драться, что-то бить. И я не сдержалась. Заплакала горько, закричала навзрыд, чтобы хоть как-то уменьшить свою боль. Даже живот сковало спазмом, и я согнулась пополам, не в силах стоять ровно. И только брат, Гриша, поддержал меня, не позволив упасть.
Захар и Гриша – два самых родных на этом свете человека. Два моих брата. И одного решили отнять, как когда-то отняли родителей…
- Отпустите его! Отпустите! – кричала сквозь слезы, но знала, что меня никто не услышит.
Только братская рука не давала мне упасть на пол и быть затоптанной толпой бездушных тварей.
- Марианна, послушай.
- Пустите его. Слышите! Бессердечные! Пустите!
- Марианна, успокойся. Успокойся, говорю тебе. Сестра! – продолжал призывать меня к разуму Гриша, но я словно не слышала его слов. Продолжала кричать, крепко сжимая руки в кулаки.
- Отпустите! Не виноват Захар, не виноват.
Я знала, Гришу самого рвет от несправедливости, но ради меня он сдерживается, боится если сорвется, тогда быть еще одной беде. Подхватил меня на руки и вынес из зала в коридор. Усадил на подоконник и осторожно ударил по щекам приводя меня в чувства.