По следам полуночных волков (СИ) - Гашенева Мария. Страница 28

Когда в стае появилась Инна, Агата сразу увидела скрытую в ней силу и потенциал, помогла, наставила на верный путь. Так было и со Светланой и будет ещё с какой-нибудь самкой, новой самкой. Маленькая армия потихоньку росла, и белая волчица не собиралась останавливаться на достигнутом.

– Демиан Кросман просто так это не оставит, вот попомните моё слово, – поучала она сестёр, при этом глаза её ярко светились, предвкушали. – Он пошлёт кого-нибудь из драконов разобраться со стаей. Или сам придёт. Барвин нарушил договорённости. Нам нельзя нападать на людей, нельзя никого убивать. Будем охотиться в лесу, будем держаться в стороне. Если кого обратят, попытаемся переманить на свою сторону. Осталось недолго, сестры мои. Скоро мы избавимся от ненавистных волков и вернёмся в драконий город.

– А что мне делать в этом городе? Я потеряла всё! – однажды сказала Светлана.

– Просто жить, всем назло. Начать всё заново, быть свободной, не испытывать гнёта и давления! – убеждала её Агата.

Подруги часто думали о том, не сбежать ли от стаи сейчас, затеряться в лесу, охотиться, и просто жить. Но Агата боялась, что Барвин не простит ей такого поступка. Что, отринув все опасности, он вернётся в драконий город и навредит её семье. Вожак был мстительным, он вполне на такое способен. Слишком близко они ещё находились от бывшего жилища.

К полуночи им пришлось вернуться к основной стае. Барвин уже рвал и метал, ожидая их. Лицо его покраснело, глаза прищурились и налились кровью, на скулах ходили желваки. Оборотни до сих пор пребывали в человеческом обличии. Они сидели на земле, в ожидании, когда главарь даст добро. Но Барвин не хотел идти без своей белой волчицы.

– Явились, раздери вас на части! – прорычал он, когда самки приблизились к остальным. Они обратились, сбросили волчью личину, и теперь их обнажённые тела поблёскивали в свете звёзд.

– Мы охотились, на оленей! – ответила Агата, гордо вздёрнув подбородок.

– Я ещё не объявлял охоту! – ревел Барвин, сжимая руки в кулаки и прожигая свою жену взглядом.

– А ты никогда не объявляешь настоящую охоту, так, баловство! – фыркнула белая волчица и прошла мимо. Её подруги последовали за ней. Ракиль злобно сверкнула глазами и хищно улыбнулась. «Только попробуйте дёрнуться, я вас порву!» – говорил этот оскал.

– Барвин, да не слушай ты эту высокомерную, прекрасная у нас охота. – Лиана, фигуристая молодая самка, повисла на шее у вожака, стала тереться щекой о его грудь.

– Нам пора! – Барвин грубо оттолкнул от себя волчицу. Злость на Агату не проходила. – Хватит довольствоваться маленькими селениями. В них людей ни хрена нет. А нам нужны новые войны и самки. Здесь недалеко село побольше! Симпатичных баб и крепких мужиков не жрать. Баб обратим. А мужиков или тоже обратим, или погоняем, развлечёмся. А всякий ненужный хлам можно и сожрать. Мелких, старых и страшных.

Он громко расхохотался, стая дружно поддержала его.

– На охоту! – взревел вожак.

– На охоту! – отозвались в стае.

Оборотни стали поспешно скидывать с себя одежду, после набега они вернутся на это место за своими вещами. Тела их дёргались, извивались, пальцы скрючивались, кожа трескалась, тела изменялись. Первый обратившийся волк протяжно завыл, к нему присоединился ещё один, затем ещё. И вот уже вся стая была готова к охоте. Воздух наполнился запахом псины, агрессии и возбуждения. Женщины тоже обратились, но держались чуть в стороне. Им придётся идти с Барвином на дело, но участвовать в бойне они не станут. Будут наблюдать.

Волки двинулись вслед за Барвином, подгоняемые азартом предстоящего веселья. Агата тоже повела свою маленькую стаю, однако самки не разделяли общего восторга.

Чем ближе они подбирались к селению, тем больше запахов улавливали их чувствительные носы. Здесь пахло людьми, дымом тлеющих костров, жаренным на углях мясом, бензином, духами и прочими вещами человеческого быта. Дачный посёлок оказался достаточно большим, но не все дома были обитаемы. Возможно, просто стояли будни дни, и многие дачники работали и не могли позволить себе отдых на природе. Инна радовалась, что жертв окажется не так много, как рассчитывал Барвин.

Посёлок тонул в полуночной мгле, лишь несколько самодельных фонарей самоотверженно рассекали тьму тусклым желтоватым свечением. Над головой простиралось бесконечное, усеянное звёздами небо. Полночь, их королева и владычица, вступила в свои права. Стояла тишина, лишь где-то в отдалении слышался приглушённый мужской смех, да играла музыка. В большинстве домов спали. Инна ощущала тепло людей, их мирное спокойное дыхание. Ей было жаль, что скоро их покой обернётся кровавым кошмаром, но помочь она не могла.

Первые волки стали разбредаться по селению. Самки остановились на окраине, напряжённо прислушиваясь и озираясь. И вот тишина была прервана. Зазвенели разбитые стёкла, затрещали хлипкие двери дачных домов. Первые сонные голоса, возмущённые и неокрепшие, сменились воплями страха и боли. Эти звуки нарастали, увеличивались в геометрической прогрессии по мере того, как стая продвигалась от дома к дому. Замолчала музыка. Загалдели мужчины. Слов не разобрать, но по интонации понятно, люди удивлены, насторожены, но ещё не поняли, что происходит. Загудела машина, кто-то завёл мотор. Возможно, люди пытались уехать, сбежать. Мужские голоса приблизились. Послышались крики и ругань. Грянул ружейный выстрел, один, второй, третий. Заскулил, умирая один из волков. Протяжно завыла стая.

«Кого-то убили! Надеюсь, что Барвина! Хотя нет, не может нам так повезти!» – хаотичные мысли наполняли голову Инны. Ветер принёс с собой сладостные ароматы свежей крови. Она звала, манила. Хотелось сорваться с места и бежать туда. Присоединиться к бойне, рвать несчастных острыми зубами. Но человеческая сторона не давала. И они покорно сидели, ожидая, когда всё прекратится.

Послышался топот ног, мужчина бежал в их сторону, тяжело дыша. Волчьи глаза хорошо различали его массивный силуэт. От него пахло потом и страхом. Серая тень метнулась стрелой, ударила в спину сильными лапами. Убегавший, издав нечленораздельный вопль, распластался на земле. Большой серый волк впился зубами жертве в плечо. Крик страха сменился криком боли. Волк стал рвать плоть, тряся головой, утробно рыча. Человек боролся, пытался вырваться, сбросить с себя чудовище. Подоспел ещё один оборотень. Его челюсти сомкнулись на шее упирающейся добычи. Из горла мужчины донеслись булькающие звуки. Кровь хлестала из раны, окрашивая яркими каплями его одежду, землю, траву и волчьи морды.

Когда звуки стали стихать, волчий вой прекратился, остались лишь отдалённое бормотание, да тихий плач переживших эту ночь людей, самки сбросили волчьи личины и не торопясь отправились в посёлок. Вокруг царил погром и разрушения. Окна домов выбиты, двери выломаны. Лежал на боку, вращая колёсами, перевёрнутый автомобиль. На его дверце и разбитых стёклах алели кровавые брызги. То тут, то там встречались обезображенные изъеденные волками тела. Мёртвые, переломанные, окровавленные они мало напоминали людей, которыми были при жизни. Пустые дома, свободные от обитателей, оставались нетронутыми. Они стояли мирно, смотря на царящее безумие своими целыми тёмными окнами.

Стая собралась около одного из добротных домов. В тусклом свете фонаря поблёскивала потная обнажённая кожа. В центре круга сидело шесть человек. Четверо мужчин, изрядно потрёпанных, с разорванными боками и конечностями, но всё ещё живых. Пленные стонали, испуганно озираясь, зажимали раны, пытаясь остановить кровь. Один человек был без сознания. И две женщины. Явно незнакомые, но уже сроднившиеся перед лицом неминуемой погибели, они обнимали друг друга, словно ища защиты. Словно это объятия могли спасти их, отгородить от чудовищ. Одна из них была молодая и очень симпатичная, с короткими покрашенными в розовый цвет волосами. Шортики и топик не могли скрыть стройную, подтянутую фигуру. Таких Барвин любил, такие были ему по душе. Обратит, сломает, поиграет и выбросит. Вторая женщина оказалась старше, ей было чуть за тридцать. Фигуристая, пышная, но не толстая. Со светлыми волосами до плеч и огромными, невероятно яркими голубыми глазами. «С этой можно попробовать…» – про себя отметила Инна.