Сага о двух хевдингах (СИ) - Сторбаш Н.В.. Страница 34

Ульверы один за другим перебирались в деревню по верхам, пока Вепрь не подошел к воротам и не распахнул их. Вскоре первый друлинг бросил топор и поднял руки, показывая, что он безоружен. И его сразу же зарубил Слепой.

Я в сечу не полез, чтоб не отбирать у хирдманов благодать, а пошел туда, где слышал Леофсуна. Впрочем, вскоре он нашелся сам, довольный, хоть и с синяком в пол-лица.

— Зря полез, — сказал он с кривой улыбкой. — Они ж ни нордскую, ни бриттскую речь не разумеют. По морде надавали и в сарай засунули.

— Не прирезали — уже хорошо.

— Да не, они безрунных не режут, а продают. Там, в сарае ведь и другие трэли сидят, с торговых кораблей забранные. Один немного понимает друлингов, сказал, что они ждут каких-то уважаемых людей, которым и отдают награбленное. С того деревня кормится.

— Ясно, — процедил я сквозь зубы. — Рысь, постереги-ка тех трэлей, чтоб ненароком не прирезали.

Ульверы уже разбежались по дворам, выискивая, чем можно поживиться. Рунных мужчин убивали сразу, женщин брали, невзирая на прожитые зимы и красоту. Еще и Трудюр через стаю снова заполыхал страстью. И против желания я убрал стаю. Убирать-то я научился, осталось выучиться доставать дар.

Деревня оказалась богатая. Оно и немудрено: если столько времени торговцев грабить, чего ж не разбогатеть? Почти в каждом доме была железная или серебряная утварь, Эгиль похвастался невиданным прежде тонким прозрачным бокалом с цветными узорами по стенкам. Похвастался, а потом сжал его крепче, бокал и разлетелся осколками, порезав ладонь Коту. Эгиль чуть не разрыдался от своей неуклюжести. Такую красоту испортил! А какие ткани мы нашли! Блестящие, с мелкими цветочками, и ведь цветы не вышиты, а прямо в ткань вплетены, сочные, ярко окрашенные. Любая баба за платье из такой ткани что хочешь отдаст, даже собственных детей.

А какой диковинный шлем отыскал Отчанный! С чеканным посеребренным узором, в виде бычьей головы с рогами по бокам. Для боя хлипковат, зато как красив! Хоть на пир надевай.

Хирдманы поначалу гребли всё, вплоть до горшков и лука, но потом угомонились. Давно, видать, не приходили уважаемые люди, и в деревне скопилось немало добра. Вепрь взялся разбирать награбленное и нещадно выбрасывал то, за что нельзя было выручить полмарки серебра.

Рысь привел трэлей, что сидели с ним в сарае, но кроме мужчины, что понимал друлингову речь, никого толкового не было. Это ведь рабы уже не в одном поколении, и они привыкли, что их продают туда-сюда. Именно этих везли из Альфарики на Северные острова, чтоб потом переправить в Бриттланд, где цена рабов сильно выросла.

— Погодь! — перебил я Леофсуна. — Так ведь Бриттланд под сарапами.

— Ага, но эти тут с лета сидят. Говорят, в полях работали, в домах, а в сарай их сажают всякий раз, когда воины уходят к заливу поохотиться.

— Значит, они из Альфарики? — удивился я. — А как же ты с ними говорил?

— Да вот через него и говорил.

Рысь указал на того же мужика, что друлингову речь разумеет.

— Он по-вашему неплохо говорит.

— Кто ж ты по роду? — спросил я у того мужика. — Как звать?

— Держко меня звать, сам я из варяней, но теперь уж и нет того племени, — отвечал мужик.

По нашему он говорил мягко, округло, сильно окая.

— Как же ты в трэли попал?

— А вот когда копытские пришли нас, варяней, резать, тогда и попал. Мальцом еще был, еще не успел из первого истока напиться.

— Истока?

— Руна по-вашему, — сказал Держко. — Только глупо исток руной звать. Ведь как вернешься с поля, воды чистой выпьешь, так и силушки прибавляется. Вот и тут так. Только мне уж никогда не испить той водицы.

Как всё-таки верно называют тот край Альфарики — землей рек, раз они и руны водой меряют.

— Держко, хочешь вернуться в родные места?

Безрунный усмехнулся.

— Да где ж они, родные места? Родные места там, где твоя семья живет, дом стоит, поле, тобой распаханное, колосом наливается. А у раба разве есть дом или семья?

Я кивнул, соглашаясь с трэлем, а потом обратился к ульверам:

— Ладно, собирайте всё, деревню сожгите, и возвращаемся к кораблям.

Легко сказать да нелегко сделать. До самого вечера мы провозились здесь, укладывая ценный груз да решая, что делать с трэлями. Лишь перед самыми сумерками Живодер и Видарссон смогли запалить сырые дома, не слушая женских воплей и рыданий. Баб мы резать не стали, лишь самых голосистых и норовистых придушили и всё. Троих, самых молодых и пригожих, взяли с собой, за таких должны неплохую цену дать в Альфарики. Поначалу я не хотел брать никого из трэлей, кроме Держка. Тот хотя бы чужие языки понимал и мог пригодиться. Но парни так хотели выручить побольше серебра, что уговорили меня прихватить и рабов. Серебро-то мы, может, и получим, да только рабов еще кормить нужно, и места на корабле они занимают поболее, чем ткани с пряностями. Ну да, что толку спорить? Пусть помогут дотащить до «Сокола» груз, а там уж видно будет.

Игуль, как завидел столько добра, чуть язык от восторга не проглотил.

— Ох ты ж! Это как же? Откуда? Ох, и расторгуюсь же я! Может, еще один корабль куплю! Вон, и трэли какие крепкие, как раз на веслах послужат.

— Ты на чужое рот-то не разевай! — окрикнул я торговца. — Твоего тут ничего нет.

— Это почему же? Вы ведь со мной идете, меня охраняете, а значит, всё, что в пути добыто, на двоих делим: и горести, и радости.

— Да? И где ж ты был, пока мы ту деревню воевали? Нет, что нашим мечом получено, то нашим становится. Коли трэли нужны, так купи их у нас. Я тебе в цене уступлю, так уж и быть.

— Не было такого уговора!

— И другого уговора тоже не было. А не согласен, так давай мы прямо тут и разойдемся, — жестко сказал я.

Это в Хандельсби у него был какой-то выбор, а здесь где он сыщет другой хирд? Договор с конопатым торговцем я рвать не собирался, но охолонить зарвавшегося парня все же стоило. Ишь, что выдумал! Добычу нашу забрать захотел!

Так что Игуль остался без прибыли, зато живой и не ограбленный. Как по мне, неплохая сделка.

Но мы все равно проторчали в этом заливе еще два дня, выжидая, пока угомонится буря, и лишь потом вытащили затвор. Там и впрямь было здоровенное бревно, обмотанное цепями, к концам которых были привязаны камни. Друлинги не поленились и выбили под бревно в скалах пазы так, чтобы оно ложилось туда намертво. Даже девятирунный хускарл не смог бы его сдвинуть, я попробовал. Нам пришлось сначала нырять и отцеплять камни от цепей, потом выламывать пазы, и лишь потом мы убрали этот затвор.

Вообще мне понравилось у друлингов. Может, стоит поискать такие укромные заливчики и заглянуть в гости еще к кому-нибудь?

Глава 5

Я сидел на носу и подсчитывал, сколько всего нам у друлингов привалило. Само награбленное добро разбирать нечего, все равно продадим в Альфарики, наверное, изрядно серебра получим. Или лучше его на Северных островах сбывать? Трэль же говорил, что купец как раз туда шел. Хотя нами не куплено, а значит, за сколько бы ни продали — всё наше.

Еще мы получили трэлей, из которых годный в хозяйстве только Держко. Его я оставил на «Соколе», а остальных переправил на корабль Игуля. Пусть он за ними приглядывает.

И руны. Самого сильного воина в друлинговой деревне прибил Синезуб и враз поднялся до восьмой руны. И то сказать, уже пора. Он всё лето копил благодать на тварях и только сейчас накопил на целую руну. Стейн тоже сдвинулся с места, Бритт, Слепой. Кто у нас на шестой-седьмой руне остановился? Понятно, Офейг, Свистун тоже никак, Трудюр, Видаррсон. И Тулле. Тулле как ушел к Эмануэлю шестирунным, так и продолжал им быть. И я не помнил, чтоб он усердствовал в бою. Вон, сидит на своем сундучке, уже не подле меня, а ближе к корме, как слабосилок, и вертит что-то в руках. Хотя я знал, что: серьги друлингов. Видать, хочет их знаки разгадать.

— Держко! — позвал я.

Трэль неохотно поднялся и, держась за корабельные веревки, поковылял ко мне. Волны всё еще были крутоваты, и с непривычки по подскакивающему «Соколу» не побегаешь.