Последнее лето ярла Ульфа (СИ) - Мазин Александр Владимирович. Страница 10

— Что за вздор ты болтаешь? Я никогда не отступал!

Тот самый крикун.

— Что ты там лепечешь своим трусливым ртом, ты, предатель! — поддержал я диалог, не забывая, впрочем, и о руле. — Я, ярл Ульф Хвити, был с Рагнаром до конца! Я был среди тех, кто отомстил за его смерть! А ты в это время напал на мой дом и на моих жен! И они погнали вас скалками, как трусливых сучек!

— Что ты врешь!!! Меня не было у твоего дома!

Ага, не понравилось. Ну давай, выгляни в окошко, дам тебе вместо горошка кусочек острого бронебойного железа.

— Тор свидетель, это правда! А если тебя не было у ворот моего дома, тогда почему тебя не было рядом с Рагнаром, когда англы насели на нас? И почему ты здесь, вместе с теми ублюдками, за которыми я пришел⁈

Оп! Еще одно попадание. Хотя вряд ли это Энок. Этот наверняка засел в самой середке. И что-то примолк. Переваривает сказанное? Или общается с подчиненными, доказывая, что я не прав. Я ведь бью в самое сердечко его авторитета. Хирдманы Рагнара — ребята суровые. И теперь, когда Рагнара нет, они сами выбирают, кому служить. А кто захочет служить вождю, которого боги лишили удачи?

А что бы я сделал на месте Энока? Понятия не имею. Вот что бы сделал Медвежонок, можно не сомневаться. Поднял бы всех на весла и пошел на таран.

И фиг бы у него получилось. Стрел у нас — сотни увязок, а дистанция плевая. Для стрельбы, не для абордажа.

А что там Йоран со товарищи?

Ух ты! А они, кажется, решили удрать.

Но это вряд ли. «Северный змей» — очень быстрый кораблик.

— Энок, чего ты ждешь? Почему не бежишь, как твой лысый братишка?

В ответ — невразумительный вопль с «Чайки».

— Опять не веришь? Так встань и посмотри! Не бойся! Я, Ульф-ярл, даю слово, что тебя не убьют, пока ты смотришь. Глянь, как удирает твой брат!

И своим:

— Если покажется — не стрелять! На румах — суши весла!

Поверил.

Поднялся. Поглядел. Огорчился. Охарактеризовал союзников как потомство давно и скверно умершей свиноматки. Поглядел на нас. Оценил диспозицию.

И проявил смекалку.

— Если ты отпустишь нас, я не стану тебе мстить!

— Если ты прямо сейчас проткнешь себя мечом, я отпущу твоих людей! — внес встречное предложение я. — Даже оставлю им кое-какое оружие в память о том, что мы когда-то вместе ходили под парусом с Вороном!

— Я вызываю тебя на хольмганг, Ульф-ярл! Кто победит…

— Я уже победил! — перебил я. — Сколько твоих людей способно драться? Сколько умрет прежде, чем весла твоей… Нет, уже моей «Чайки» упрутся в воду?

— Ты боишься меня?

Ну да, опасаюсь. В бою я его не видел, но склонен думать, что Рагнар назначал командиров не за внешние данные.

— Давай я его убью!

Медвежонок.

Вариант. Но не идеальный.

— Скажи, брат, если ты его убьешь, что будет с его хирдманами?

Медвежонок пожал плечами.

— А если его убью я?

— А ты справишься? — С сомнением. — Энок — сильный поединщик, как я слыхал. Убил многих.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Ха! — Медвежонок хлопнул меня по плечу так, что я едва не выпустил румпель. — Кто-то точно захочет сунуть ногу в наш сапог![1] Если ты оплошаешь, и он тебя убьет, то проживет недолго! Но что я скажу твоим женам?

— Что позаботишься о моих детях!

Давненько у меня не было хольмгангов. Даже как-то соскучился.

— Договорись с ним! Длинный, прими руль! Мне надо сменить рубашку!

— Лишь бы не штаны! — сострил свей и тут же схлопотал оплеуху, от которой аж звон пошел.

— С уважением к ярлу! — прорычал Стюрмир.

Длинный поправил съехавший шлем и отвесил мне поклон.

Юморист, блин. Другой ярл за такую шутку мог и к рыбам его отправить. Но я добрый. Тем более Длинный — отличный боец. На голову выше среднего хирдмана. В обоих смыслах. Но за языком следить должен.

— После боя позаботишься о чистоте моего исподнего.

Кёль Длинный сразу посмурнел. Женская работа. Но спорить не стал. Ох уж эти свеи. Строить их еще и строить.

[1] Напомню, что это часть процедуры принятия в род. В данном случае — — в хирд.

Глава 6

Глава шестая, в которой Ульф Хвити испытывает огромное разочарование

Биться решили на берегу.

И я, признаться, больше беспокоился о «Змее», чем о результате поединка. По моим прикидкам, парни уже должны были управиться с уполовиненным хирдом Йорана и вернуться. Но их паруса что-то не видать.

От хирда Везучего в строю осталась примерно половина. Двадцать восемь бойцов, не считая самого вождя. Думал, их будет больше. Впрочем, среди вышедших из строя большая часть — с ранениями конечностей. Дело поправимое. Да и в бою часть из них участвовать может. Хотя, надеюсь, до этого не дойдет. Мы договорились, что при любом исходе резать друг друга не станем. Тем более что я предъявил медальку с лучником, и теперь наши оппоненты, те, что были еще не в курсе, знали, что я не сам по себе, а представитель Большой Семьи. Само собой, хольмганга это не отменяло. Даже сработало в минус. Энок меня вспомнил и, вероятно, будет осторожнее.

Или нет. В окружении Рагнара я славился не боевым мастерством, а, скорее, хитростью. Ну и удачливостью.

Энок, впрочем, тоже. Такого прозвища просто так не дают.

Пока он изучал меня, я разминался и изучал его. С виду — ничего особенного. Ни огромного роста, ни широченных плеч. Сложение среднестатистическое. Хотя у Ивара такое же, а в том, что Бескостный уделает меня меньше чем за минуту, никаких сомнений. Как он двигается, я оценить не мог, поскольку, в отличие от меня, разогревом Энок пренебрег. А вот мои телодвижения рассматривал пристально. Ну на здоровье. Когда придет мой Волк, все изменится.

Щит и копье. Необычный выбор для поединка. Ладно, я его тоже удивлю. В левой руке Вдоводел, в правой — Последняя Слеза. Я и так неплохо работаю двумя руками, а когда приходит Волк, я становлюсь прирожденным амбидекстром. Два клинка и минимум брони. Только легонькая кольчуга арабской работы и открытый шлем, который я позаимствовал у Свартхёвди.

Начали без популярного обмена «любезностями». Мы — дяди солидные. Нам злобиться ни к чему. Спокойно и деловито. Ого! А он понимает. Увидел, как я экипировался, отдал щит и взял вместо него копье. Солидное такое, с длинным наконечником, каким и рубануть можно при случае.

Вышел в круг. Ухмыляется. Думает: переиграл. Ладно. Он оружие сменил, значит, и мне не зазорно.

Я отправил мечи в ножны, снял пояс, передал Медвежонку. А взамен тоже взял копье Вифиля Прощая. Не здоровенное, как у противника, а самое обычное. Но качественное. С древком из правильно высушенного ясеня и узким железком, идеальным для продырявливания доспехов. А еще оно по длине и форме почти соответствует оружию, которое является базовым для того самого откорректированного таолу, которое Бури поэтично назвал «танцем пятого небесного стража фейцуй, растворяющего малые врата».

Ну-ка! Как отреагирует мой условно везучий соперник?

Никак не отреагировал. Вероятно, предположил, что я слегка спятил. Строевое копье без щита? Ну-ну.

Надо полагать, он не видел, как управляется с копьем мой знакомый ирландец Делбает. И уж точно не видел, как пляшем мы с моим Волком.

Ну ничего. Я дам ему такую возможность.

Везучий решил изобразить монумент.

Ладно. Если гора железа не идет ко мне, что ж, я иду к ней. Вернее, бегу.

Надо полагать, Энок удивился, когда увидел начальные движения моей личной таолу. Вернее, не моей, а того самого небесного стража, который открывает.

Научил меня этому еще в той жизни некий мастер ушу, которого Бури метко определил как кучу дерьма на огородной грядке. И аргументировал определение, приведя рисунок ритуального танца в соответствие с правильной формой. А поскольку правильная форма требует правильной сути, то…

Между мной и Везучим было метров десять. Волк пришел ко мне на четвертом шаге. Мир засиял и замедлился, а я, впав в состояние абсолютной гармонии и абсолютного счастья, включил противника в свой танец и на третьем движении, пропустив над головой стальное копейное железко, не стал уклоняться от обратного рывка, а, двигаясь вместе с ним, ведя собственное копье почти вплотную с древком вражеского, развернул острие горизонтально и даже не воткнул, ввел его в правую подмышку Энока. А поскольку к силе выпада добавилась еще и инерция прилично разогнавшегося меня, то, войдя в тело, копье продолжило движение, погрузившись на всю длину наконечника, включая стальную трубку, проворачиваясь внутри Энокова организма и превращая его легкие в рваные тряпки.