Истинный облик Лероя Дарси (СИ) - Петров Марьян. Страница 11

— Божечки, как интересненько! Я ещё не начал разоблачать, а они сами уже готовы мне выговориться! Ну-Ну! Главное, чтоб мальчишки мои успокоились, а там видно будет!

Комментарий к Часть 9. Сплошные диалоги, но в этой главе без разговоров никак))). Ну и надеюсь, мой подарок, немного не долежавший до восьмого марта, вас всех порадует).

====== Часть 10. ======

Я исподтишка наблюдал за Фабио. Мальчик облачался в новенький комбез с таким изяществом и радостью, словно надевал дорогущий смокинг и собирался на реально крутую вечеринку. Я совершенно обоснованно подозревал, что прибытие беты и омежки тоже часть дьявольского эксперимента, и теперь готовил аккуратную разведку боем. Если мои предположения оправдаются, то я лично каждому актёру этого экшна отолью «Оскара» из золота и вручу под барабанную дробь. Вот только золото найду и барабанщика с инструментом!

 — Может, откажешься от этой бредовой идеи, Нери? Под землёй довольно холодно и мало воздуха, — картинно равнодушно произнёс я, любуясь длинной плавной линией спины итальянца и уже мысленно проводя по ней языком снизу вверх.  — Добавьте, что эта работа не для изнеженного придворной жизнью лапочки-беты! — процедил Фабио и упрямо застегнул молнию от паха до горла. Чёртова униформа села, как влитая, подчеркнув все достоинства прекрасной, стройной фигуры юноши! Альфовость сразу же чуть натянула штаны в определённой области с недвусмысленным намерением. Я пожал плечами:  — Работай, мне не жалко. Выбирай себе участок и вперёд!  — А… на вашем… нельзя? — робко спросил итальянец.  — Хочешь торчать около меня всю десятичасовую смену? А ты смелый! — я безотчётно облизнул губы. Господи, дай мне силы, чтобы крышу не сносило!  — Думаете, я не умею работать и буду только мешать? — вскипел мой ненаглядный. Надо отметить, что гневный румянец этому мальчику очень к лицу!  — Популярно объяснить, мой догадливый? Я к тебе очень неровно дышу, и если будешь мозолить мне глаза, то я просто и неконтролируемо начну приставать.  — Но! Это же дикость! Вы же не какой-то мужлан, чтобы не иметь возможности держать себя в руках! — Фабио так откровенно сердился, что я не смог сдержать тёплую усмешку.  — Я себя уже устал в руках держать, если честно! Хочу, чтобы кто-то другой приложил лапку... Ладно, малыш, не дуйся! Не трону! Мой принцип — никогда не бери любовь силой. Не нравлюсь — отваливаю! Юноша покраснел и заложил за небольшое ушко непокорную прядку тёмных волос. Пока я проверял второй выдаваемый комплект инструментов, Нери тихонько осматривал меня, и от взгляда мальчишки по моему телу прокатывались о-о-очень опасные волны. Я вручил сумку бете, серьёзно подумывая о прогулке в туалет:  — Это твоё снаряжение! Следи за состоянием, ну там, чистота, отсутствие влаги и сломанных частей. Хотя… это ещё надо постараться сломать! — я улыбнулся, вспоминая, что Макеев делал это регулярно и с детской непосредственностью. В голове всплыл анекдот, как русский умудрился сломать выданный ему титановый шарик. Фабио повесил сумку по-омежьи только на плечо, я — ещё и через голову.  — Идём? — нетерпеливо воскликнул этот юный искатель жопных приключений.  — С Лу попрощался? Благословение получил? — съязвил я.  — Он мне пожелал удачи! — мой стёб провалился на корню. — Он сегодня прекрасно себя чувствует и имеет хороший аппетит. Я еле сдержал фырк. Итальянец иногда забавно изъяснялся, пытаясь вести себя вежливо и согласно статусу.  — Найдешь своему Луиджи камушек покрасивее и подаришь!  — А можно? Разве вас не обязывают сдавать все добытые кристаллы?  — А кто будет их считать? — я надел шлем, второй протянул бете. — В твоей шапке рация, регулятор давления и датчик физиологических показателей. Шлем без разрешения не снимать! Если увидишь сбоку на табло, что у тебя повышается температура, учащается пульс или что ещё — немедленно поднимаешься на поверхность! Это приказ и непреложное правило! Никаких «ни фига, я не слабак — сдюжу» или «сейчас само пройдёт»! Если посыпятся камушки — бежишь, сломя голову и не оглядываясь! Про меня забудь! Главное — это спасти свою жизнь. Ясно?  — Но-о-о…  — Ясно?! — сколько ж надо терпения с этими итальянскими прелестниками?!  — Да, — бета покорно кивнул.  — Ну и умница! Всё! Я в туалет! — у Фабио невольно опустились глаза и покраснели ушки. Мы вошли в забой, спустились на небольшом подъёмнике вниз. Свет, по ходу нашего продвижения, загорался в автоматическом режиме. Кругом мигали установленные по всему периметру датчики, фиксирующие содержание кислорода в запылённом, достаточно тяжёлом воздухе шахты, и кучу других показателей. Мне, привыкшему к такой атмосфере, было несложно перестроить ритм и глубину дыхания, а вот итальянец начал подкашливать, несмотря на респиратор в шлеме. Я показал Фабио запасной выход без механического оснащения именно на случай обрушения тоннелей. Я сразу почувствовал напряжение, сковавшее парня. Бета то и дело пытался ближе ко мне подойти.  — Боишься? — мягко спросил я.  — Немного, — мой ненаглядный был честен. — Тут нет крыс? Я усмехнулся и без предупреждения сжал длинные тонкие пальцы, погладил косточку запястья и повёл за собой. Нери покорно шёл, руки не забирая, пока его не оставил лёгкий озноб. На месте я показал, как находить нужную породу и аккуратно вырубать из неё кристаллы. Фабио тут же увлечённо занялся раскопками, поднимая пыль столбом. Пришлось несколько раз останавливать ученика-торопыгу и объяснять, что под землёй к воздуху нужно относиться бережнее. После я отвлёкся на свою работу и на некоторое время выпустил бету из виду. Когда я обернулся, то увидел немного бледного Фабио, прильнувшим щекой к каменной стене и прикрывшего глаза. Я тут же подошёл:  — Чего ты, малыш? Голова кружится? Ну-ка сними шапку!  — Нет. Камень поёт, нет… звенит, — просто произнес юноша и улыбнулся. От этой чистой, невинной улыбки кишки в узел скрутило. И он мне тоже лжёт?! Я нехотя вернулся на своё место: поначалу у меня тоже от недостатка кислорода и давления звенело в ушах. Ладно, не буду зайку расстраивать — пусть наслаждается песней камня! Через три часа я взял Фабио за руку и потянул наружу, объясняя это тем, что перерывы на отдых, чай и перекус — тоже непреложное правило и регламентированная процедура для добывателя. Бета глубоко дышал, ел и пил за троих с явным удовольствием, хотя и пожаловался, что немного першит в горле. Пока мальчик отдыхал, я втихаря покопался в истории его шлема. Брови мои нахмурились:  — А кого я сейчас, спрашивается, буду пороть? — прорычал я недовольно. — Температура 37,2 градуса, пульс, как у пробежавшего марафонца, гемоглобин 90, давление скачет…  — Это мои нормальные рабочие температура и гемоглобин, а всё остальное… Прости, разволновался! — Фабио виновато посмотрел на меня. — Сердитесь?  — Я на своём заделе за тебя, как за новичка, несу полную ответственность! — проворчал я с явным недовольством, стараясь сделать максимально страшные глаза, чтобы до прелестника дошла вся полнота моего серьёзного отношения к порядку. — О таких вещах, как индивидуальные физиологические особенности, говорят сразу, до помещения тушки в условия повышенного дискомфорта, а не после! Это и называют «ответственностью», малыш! Не слышал о таком слове? – в ответ немного виноватое сопение.  — Простите!  — Ты, вероятно, считаешь, что нежно произнесённым словом «прости» можно решить любую подобную проблему?! — ярость моя ещё возросла. Бета явно ощутил обещанный дискомфорт.  — Я же нормально себя чувствую! Посмотрите на последние показатели! — вдруг строго выпалил Нери. — И я говорю «простите» не на «отвали»!  — Когда… ты, работая один, упадёшь в забое в обморок, некому будет анализировать твоё состояние. Ты сам хозяин своего тела. И если у тебя нет страха или чувства самосохранения, тут я бессилен, — я резко встал. — Сейчас допиваете чай, господин Нери, и дуете наверх! Ваша смена на моём заделе окончена!  — Но… Я сгрёб мальчишку за грудки и еле сдержался, чтобы не заткнуть его сладкий рот поцелуем.  — А и ещё! Попросишь у Анри выдать тебе подавители. Тут у нас, знаешь ли, аномальная зона, и очень много озабоченных альф. Запаха у тебя пока нет, но лучше перебдить, чем потом метать в толпу гранату!  — Я пока встретил только одного озабоченного беспардонного грубияна! — Фабио попытался вырваться. — Пустите! Как вас вообще старостой назначили?  — В начале я был другим, малыш! Джентльменом и до тошноты вежливым “белым воротничком”, — я оскалил зубы.  — С трудом верится! — мальчишка нарывался уже по-полной. Я оттолкнул желанное тело и еле сдержал утробный стон.  — Брысь в кроватку! И без письменного разрешения врача ты больше под землю ни ногой! Я, скрипя зубами, вернулся в забой. Помолотив там стену кулаками в толстых брезентовых крагах, я остыл и хоть частично снял общее возбуждение организма. Не могу сказать, что моя резко пробудившаяся альфовость меня не радовала, но без продолжения становилось как-то стрёмно. Внезапно я увидел кое-что необычное: крупный кристалл, отличающийся по цвету и форме, от тех, что мне доводилось находить, и почти мною вырубленный из породы, потихоньку уходил назад в землю, словно его засасывало, как в болото.  — Эй, отдай мне его! — по-звериному рыкнул я невесть кому. — Это моя добыча! Шутка или иллюзорный глюк, но камень от моего приказа замер. В несколько сильных ударов я высвободил лишь часть кристалла, вторая откололась и осталась в стене. По меняющему оттенки цвету камень напоминал александрит, приятно отяжелял ладонь и был прохладным. Я покрутил свою добычу и спрятал в сумку. Почему-то мне вспомнились злые, обиженные янтарные очи Фаби, и я с резким приступом вины пошёл наверх извиняться, в надежде, что мальчишка закопался или вовсе меня не послушался. В комнате отдыха моё сердце оборвалось: юноша лежал ничком на земляном полу. Я в секунду подскочил к нему, подхватывая на руки, устраивая на своих коленях:  — Фаби, малыш, что за приколы?! Эй! — я пошлёпал по нежным щекам побледневшего лица. Голова вяло мотнулась.  — Фа-а-ак! Нери, лучше тебе немедленно очухаться, если не хочешь, чтоб я тебе начал делать искусственное дыхание «рот в рот»! Бета, несмотря на отчаянное предупреждение, продолжал сохранять бессознательное состояние, а дыхание его было еле уловимым. Без промедления я потащил Фабио наверх. Так быстро до медицинского блока с грузом на руках я не бегал никогда! Я вообще не помню, чтоб я так быстро перемещался по планете. Роше быстро окинул взглядом мою драгоценную ношу и вскочил:  — Давно в обмороке?  — Представляешь, не засекал! Док, зачем позволил ему подземные работы, если знал о его проблемах с давлением и гемоглобином?  — Лер, не злись! Ему же надо чем-то заниматься.  — Пусть убирается, моет посуду, вышивает ноликом-крестиком или ещё чего!!! Мля-я-ять, Анри! Я чуть не кончился! А если бы я не вернулся и не увидел, что с пацаном проблемы?! — я, наверно, побагровел.  — Успокойся! — голос Роше стал очень строгим. — Ты же не тридцатилетний нахальный балагур Свят Макеев, тебе сорок два, ты — староста Лерой Дарси, и ты — серьёзный человек, только что, возможно, спасший жизнь этому глупому мальчику.  — Ты меня сейчас очень утешил! — я рухнул на стул. — Валерьяночки капни, а то что-то мои сорок два вдруг разом и взбрыкнули. Анри с тревогой подошёл ко мне, ощупал лоб, взялся за запястье.  — Голова не кружится, не мутит?  — Я ж не беременная омежка, док, я — вредный, наглый старик! — отталкиваю француза и тут же оказываюсь в его объятиях.  — Анри-и-и! В ро-о-ог захотел? — тяну я недобрым голосом. — Или… если у меня уже были симптомы течки, со мной теперь всем можно не церемониться, а? Млин! А вот это уже вырвалось внепланово! Злость — плохой союзник! Доктор внимательно смотрит в мои глаза и самым бессовестным образом принюхивается и гладит по спине.  — Сволочь! — рычу я, но позволяю это, чтобы не спалиться окончательно.  — Запах меняется, — глаза Анри затуманиваются. — Приятный, чертовски приятный у тебя запах, староста! Бедный Майлз, как он сдерживается! Я вырываюсь, молчу и шумно перерабатываю воздух. Доктор улыбается:  — Вот как тебя успокаивают, Лер! Лаской!  — А вот хрен тебе! Лучше скажи, что с малышом.  — Переволновался, перенапрягся и переоценил свои силы, — Анри набирает в шприц какую-то хрень. — Не пили меня взглядом, это витаминный коктейль и жидкий кислород. Он хорошо поспит и встанет, как огурчик, не переживай, Лер! А вот тебе нужно себя сдерживать. Твой реверс бывает слишком стремителен, это тоже может привести к сбою сознания.  — Может, у меня просто рак или другая неизлечимая болезнь? — под дурачка косить всегда легче, тем более, когда есть благодарные зрители. Роше строго качает головой:  — Лер, тебе не надоело паясничать?  — До чёртиков! Док, если знаешь, отчего это, почему не скажешь прямо? Что со мной происходит?! Что не так?! Может, меня упечь в изолятор?! Вдруг заразно, а кругом дети?! — моё негодование почти переросло в истерику. Я, оказывается, классный актёр, где моя Пальмовая ветвь?! Пощёчины я точно не ожидал… Оглушённый, я снова сел на стул, потеряв дар речи.  — Лер, прости.  — Бог простит! Теперь меня на омежьих правах можно и по щекам отхлестать, как слабый пол?  — Лер? В глазах не темнеет? – заботливо интересуется эскулап хренов, а у меня щека горит.  — Себе вот только не льсти! Всё норм. Истерить действительно расхотелось. Но… так на будущее, для справки: ещё раз… такое себе позволишь, док — тебе прилетит в ответ. И неслабо! Ясно? Роше кивнул.  — Вернёшься в забой, Лер? Может, не стоит?  — Док, я за себя отвечаю, как альфа, в отличие от гордых бет и наивных омежек. Если поплохеет — поднимусь! И ещё, объясни залётным малышам, что у нас тут происходит, и как может легко подвести их собственное тело. Анри кивнул снова. Я отдал под козырёк и вышел из лазарета в очень дурном настроении.