Истинный облик Лероя Дарси (СИ) - Петров Марьян. Страница 7

====== Часть 8. ======

Очнулся я от жаркого пытливого взгляда. Нехотя приоткрыв чугунные веки, я увидел серьёзное лицо Фабио, он резал на ломтики яблоко, не спеша закладывая их себе в рот. Потом, увидев моё неспешное возвращение в реальный мир, бета как-то просто предложил мне кусочек: я разомкнул губы. Фрукт был сочным, прохладным и кисловатым — то, что надо! Я улыбнулся.

 — Давно я валяюсь, малыш?  — Второй день. Я не малыш. Вы очень странный альфа. Почти сутки у вас сбивали нетипичный жар, как я понял со слов доктора…  — А что твой Лу? Янтарные глаза погрустнели:  — Он… пока… не очнулся. Но с ребёнком всё хорошо.  — Рад слышать! Не тоскуй, Фаби. Бета попытался улыбнуться, но вдруг дал мне ещё кусочек яблока.  — Лер, если бы я не знал, что вы — альфа… Я запутался совсем… Вы пахли, как омега. Аромат и жар стоял такой, что доктор Роше сам что-то принял. Я знаю, у Лу было так же. Кто же вы такой?  — Лерой Дарси. Под этим хоть по крайней мере я могу с уверенностью подписаться.  — И вы — альфа?  — Пока это чётко вписано в мой идентификатор.  — Ещё вы в бреду звали какого-то святого…  — Ну да… От святости этого святого, все апостолы и ангелы небесные устали бы креститься! — горько усмехнулся я. — Нет, малыш, это самый не святой альфа на свете. И, кажется, я очень сильно любил его. Юноша захлопал ресницами:  — Альфа и… альфа… Это как?  — С физиологической точки зрения — это полная жопа! Очень больно! Но его охренительная настойчивость победила все мои сомнения, — я наконец-то улыбнулся открытой, тёплой улыбкой.  — Вас тут очень любят и берегут. Словно принца.  — Да, пожалуй! И, оберегая, водят за нос, тоже по-королевски. Вот принц Луиджи почему был обманут? Потому что наивно полагал, что статус и титул надёжно оберегают его от бед. Ан, нет! Нет ничего страшнее мнимого спокойствия, малыш! Я до этого жил, словно ничего вокруг себя не замечал. А теперь прозрел, и мне как-то хреново стало!  — Вас обманывают? Кто? Они были искренне удручены и напуганы, когда вы сутки горели. Майлз… Этот темнокожий приятный альфа, от вас не отходил. Шептал что-то, словно молитву.  — Брук молился надо мной?! Ясно! А Полански? Такой… мужик, стриженный по-военному…  — Тут было много народу! Парни молодые приходили, очень грустные. Пай, кажется, и Пэтч.  — Пэтч! Натерпелись, бедолаги! Они мне, кстати, очень нужны!  — За ними пришёл какой-то огромный большерукий альфа. Роук… кажется, и они с ним разругались. Они орали на него, молотили кулаками. Я так и не понял, в чём суть конфликта. Такой… с красной чёлкой кричал, что Роук — предатель и лгун и больше к ним ни в жизни не притронется!  — Жёстко постелила детвора! — я облизнул губы. — Яблочко-то режь, вкусное! Я только сейчас понял, какой я голодный. Прекрасный бета протянул мне сочный ломтик, я его жадно схватил ртом, нечаянно прикусывая Фабио за палец:  — Ай!  — Прости! Прости, малыш.  — Я не малы… — юноша было дернулся, но я удержал его руку и поцеловал в запястье.  — Как хочу… так и буду называть, Фаби. Ты будишь во мне такие… ммм… сладкие желания, — прорычал я глухо. — Забыл, как себя по-альфовски вести, янтарноглазый мой. Наклонись!  — Нет! — юноша выпрямил грациозную длинную спинку. — Я не хочу!  — У тебя уже был секс? Или в королевской академии при Ватикане настолько строгий присмотр? Фабио покраснел в области скул.  — Малыш Лу тебя обскакал, Фаби?  — Почему вы так фамильярно говорите со мной?!  — Потому что я тебя хочу. Веришь или нет, но я вижу в тебе истинное совершенство без фальшивого омежьего жеманства.  — Если бы вы узнали Луиджи…  — То что? Он — омежка, и его истинный облик рано или поздно даст о себе знать!  — Он скромен, добр и чист душой.  — И он при всех своих небесных качествах таки в интересном положении…  — Не язвите! — холодно и жёстко отрезал бета. — Если бы это было в моих силах, я уберёг бы Лу от ошибки, но он полюбил всем сердцем и…  — Фаби, ты — наивный добропорядочный идеалист! Ты — настоящее ископаемое в наше-то сумасшедшее время. Собираешься выступить со шпагой против ядерного оружия? Ну-ну!  — Вы — злой! — выкрикнул Нери, чуть ли не со слезами. — Вы… никого не любите, ничего не цените… Вы! Вы! Нгхм-м… Его тираду заглушил мой жадный рот. Я схватил глупого мальчишку в надёжные тиски и теперь наслаждался свежестью спелых, пухлых, не целованных губ. Фабио бился ещё секунд десять, для порядка, наверное, потом обмяк и тихо застонал.  — Ну вот, мой хороший! Мой сладкий малыш! — прошептал я в расширенные янтарные глаза. — Не бойся! Сам виноват, что родился таким красивым и соблазнительным. Я же не первый, кто бросился на тебя. Подозреваю, что многим ты просто вломил в рог, и они ушли ни с чем. Но я-то — зараза настойчивая и приставучая, и своего добиваюсь всегда! Этому меня научил один наглый, честный, ни фига не святой человек. На ресницах Фабио заблестели слезы:  — Обидел! — я отпустил желанное гибкое тело с жалостью. — Ну врежь мне, скотине, по полной! Бета вытер глаза и покачал головой:  — Вы правы, Лер! Не вы первый бросились на меня. Но с вами… мне не стало мерзко и противно.  — И на том спасибо! А с кем это с другим… было противно?  — Этот человек обманул Лу, а потом начал приставать ко мне. Я едва сдерживался, чтобы не влепить ему пощечину.  — Очевидно, это та ещё шишка, малыш?  — Это… премьер-министр Андорры Феникс Каэде Лаэрти. Он запретил мне садиться в эйршип принца, хотел позже лететь со мной… Но я всегда следую за Луиджи!  — Значит, котёнок, птица-Феникс не знала, что ты тоже летел на этом судне? — я прищурился.  — На что вы намекаете?! — ахнул Фабио. — Что авария неслучайна?! Господь всемогущий, Лу ведь носит его ребёнка! Как он мог так поступить?!  — Святая простота! Хочешь, скажу кое-что, только без обид? Ты в разы краше своего Лу, даром, что он — омежка. Любой здоровый альфа изойдёт слюной, глядя на тебя, мой славный добрый мальчик! Фабио потупился.  — Луиджи часто это повторяет. Как я красив, грациозен и умен. Он говорит, что я больше похож на принца Андорры, чем он. Но мне далеко до его чистоты и нежности, Лер, поверьте! Он — ангел во плоти!  — Да ты — пылкий влюбленный парень, Фаби! — я с сожалением отпустил юношу. Бета встал, поправил одежду и сдвинул красивые прямые брови.  — Прошу вас, впредь не позволяйте себе так бесцеремонно распускать руки, староста! — произнес мой ненаглядный. Я пожал плечами.  — А если я не послушаюсь и продолжу приставания?  — Тогда… — Фабио покраснел, — я вломлю вам в рог!  — Молодец! Учишься ты быстро, но… Против меня такие издержки не работают. Дерись, сколько влезет, а потом сладко и нежно постанывай в моих руках.  — В-вы, невозможный, наглый, беспардонный тип, староста! — бета попытался, видимо, придумать самое обидное, по его меркам, оскорбление, но осёкся. За ширмой тихо вздохнули и задвигались.  — Зови Анри, малыш! Кажется, твой Лу очухался! Фабио стрелой выскочил из палаты. Я подошёл к омежке… О, чёрт! На меня беспомощно таращились зеленые, как хризолиты, глазища. Мой, сука, любимый обезоруживающий цвет!  — Мы живы? Какое… счастье… А Фабио… где? Как… мой… малыш? Где мы?  — На какой вопрос сначала ответить, ваше высочество? — я галантно поклонился.  — О! — мальчик приподнялся на локтях. — По очереди, пожалуйста!  — Вы живы. Это, и правда, счастье и удача. Фабио сейчас умчался за доктором. Ребенок в вашей утробе, цел и невредим. И сейчас вы в медицинском блоке поселения добровольных добывателей на планете Доран.  — Спасибо! — омежка кивнул. — Можно воды? Я незамедлительно принёс стакан. Принц без церемоний жадно напился, стуча зубками о край стакана.  — Ещё! Я снова повторил мини-вояж до стола Роше. Луиджи уже осторожно сел, спуская на пол тонкие белые ножки с детскими ступнями.  — Как… вы себя чувствуете, ваше высочество? Ничего нигде не болит?  — Странно… но помимо общей слабости, я не чувствую ни боли, ни тошноты. Мальчик поднял на меня кроткие большие очи и вдруг взял меня за руку:  — Ну какое я теперь высочество? Здесь я всего лишь слабый омега, не способный за себя постоять. Я лишь могу просить вас о снисходительном ко мне отношении.  — Ну и дела! — я усмехнулся. — Вас разве не учили тому, что принц остаётся принцем даже на плахе?  — Я слаб и, к тому же, я всегда был неуверенный в себе, — Лу улыбнулся. — Я жалок, а мой адъютант Фабио Нери меня боготворит. Вот же, дурачок!  — Он влюблён в вас, разве нет? Лу вздохнул и закрыл лицо руками:  — Я не могу сделать его счастливым, ибо влюблён в другого человека.  — Будьте сильнее и увереннее, хотя бы ради Фаби, ваше высочество! Здесь вас никто не тронет, клянусь. Можете спокойно передвигаться по территории, но лучше делайте это в компании своего верного рыцаря.  — Фабио… лучший друг, о котором я мог только мечтать!  — Всё правильно, — в пространстве вокруг меня вдруг резко заштормило. Я доплёлся до своей койки и рухнул лицом в подушку.  — Извини, высочество, но лимит вежливости на сегодня исчерпан! Я — спать! Болтайте с малы… с Фаби потише, а то отшлёпаю обоих. Я не видел, как большие глаза наследного принца Андорры после этих слов стали огромными. Сквозь пелену сна я слышал прерывистые шептания глупого Нери, вероятно, обнимающего своего Лу, негромкий приятный тенор Роше и серебристый голосок принца. Потом я вырубился окончательно…