Истинный облик Лероя Дарси (СИ) - Петров Марьян. Страница 89

Надо ли объяснять, что на завтра о планах Макеева знал почти весь дом? Анри с утра осмотрел мой шов, настоятельно порекомендовав осторожность и деликатность в движениях. Я буркнул, что не ко мне вопрос, и незаметно спёр у Роше гель для УЗИ. Зайцы-засранцы поглядывали на меня, хихикая в кулачок! Никто их не порол, наверное, в детстве! Мирро весь день с сочувствием обнимал и гладил. Жалел, золотко, папину задницу. Напоследок старший сын пообещал, что заберет Максин в их с Анри спальню. Ланс, примчавшийся на обед, предложил сводить Пая и Задиру в боулинг ночного клуба подальше от греха, тем более, что была пятница. Я и это воспринял, как тщательно завуалированное издевательство.

Свят целый день, вероятно, проходил со стояком, на него было страшно смотреть, особенно, когда мои с ним пути пересекались. Муж с горловым стоном протяжно выдыхал и устремлялся в противоположную сторону. От напряга у меня разболелась голова. Господи! Да я все свои экзамены пережил в меньшем стрессе, чем этот первый послеродовой секс. Пришлось спасать положение единственным известным мне способом. Я изловил Свята в подсобке, вжал в стену и положил ладонь на каменный пах. Альфа едва не заскулил. А дальше… Лерк Дарси встал на колени, сдёрнул с узких крепких бёдер мужа джинсы и… уже через полторы минуты хмуро облизывал губы. Макеев расцеловал меня, не смущаясь ни вкуса, ни аромата, и, в принципе, остаток дня уже не бросался дикими голодными взглядами, хотя лапал мой зад при всяком удобном случае.

К ужину я не притронулся, обошёлся кусочком яблочного пирога и чаем. Если честно, живот у меня крутило нещадно, и волновался я, как троечник на госах. Хотя… к чему бы? Свят же не зверь, он понимал, что… мммм… ранее тщательно проложенный маршрут да-а-авно-о-о уже не проверялся.

Находясь в полной прострации, я покормил Максин и встал уже было, чтобы её уложить, как вдруг девочка странно булькнула и срыгнула фонтаном почти всё выпитое молоко. Естественно, потом малышка горько расплакалась. Свят сходил за Роше, док не усмотрел в состоянии крестницы ничего критичного. Макс извивалась и кричала, из чего Анри сделал заключение, что у девочки начались обещанные педиатрами колики, дал какую-то детскую микстуру и взял её на руки.

И вот тут беспрецендентный «Метод Роше» подвёл в первый раз! Максин не только не уснула, но и разоралась до икоты. Ребенок вернулся к папе. Попытка сесть с малышкой на руках или положить её в люльку сопровождалась взрывом резкого крика. Я вновь прижимал дочку к груди, качал, ласкал, целовал дергающиеся ручки и ножки, пока кроха не уснула от усталости. Макеев лежал на постели лицом вниз и, очевидно, спал. Часы на стене показывали второй час ночи. Макс зачмокала губками, не открывая глаз, я приложил её к груди и процесс пошёл. Мне показалось, или Свят тяжело вздохнул? Я сел с дочкой в кресло, укрыл нас обоих лёгким пледом и… через какое-то время, незаметно для себя, уснул. Сквозь сон я смутно почувствовал поцелуй на губах, у меня забрали Макс из рук, потом бережно перенесли мою безвольную тушку в кровать. Спустя минуту, я повернулся на бок. Свят осторожно укладывал девочку в люльку, а я…

Такое впечатление, что я обломил долгие ожидания целой аудитории, а не только Макеева!!!

Наконец, муж лёг, и я вжался в горячую широкую спину, касаясь губами выступающего шейного позвонка.

— Спа…сибо…

— По…жалуйста… Спим, Лерк?

— Прости…

— Угу.

Нас накрывает тишина, сонное, приятное оцепенение, дыхание Свята вскоре действительно выравнивается, становясь размеренным и лёгким. В спальню заглядывает Мирка. Я качаю головой, тот делает грустную моську и исчезает. Измученная коликами Макс попискивает во сне и мило пукает. Много ли младенцу надо? Главное, животик отпустил! Свят сжимает мои пальцы сначала сильно до боли, потом нежно разминает во сне. Я не тороплюсь их забирать, мне так спокойнее.

Под утро я пробудился от наглого солнечного зайчика и увидел спинку крадущегося сына. Мирро забрал Маську в переносной колыбели и пачку памперсов. Макеев даже не шелохнулся. Я, воспользовавшись моментом, рванул в душ, сбрасывая по пути одежду. Под тёплыми, режущими чувствительную после сна кожу, струями воды, я блаженно закрыл глаза, закинув голову. Сполоснул отросшие больше обычного волосы, погладил припухшие соски и занялся интимными местами. Я цыкнул от досады и осторожно добрался пальцами до «святая святых». Ха-ха-ха! Даже ЭТО место в ЕГО честь обозвал! Стою, скалюсь, а сам совершаю форменное непотребство… Внезапно с моих губ срывается лёгкий стон удовольствия, я чуть прогибаюсь в спине, а если… м-м-м… чуть глубже?

— Стари-и-ик, ах ты парази-и-ит!

Я подпрыгиваю на месте, чуть не сбивая головой верхний распылитель душа. На меня расширенными блестящими бессонными глазами смотрит совершенный хищник, готовый к прыжку… У меня аж всё поджалось, кроме вполне себе довольного члена. Этот-то стоял прямо и гордо. Целомудренно прикрываюсь шторкой, а у самого два пальца в…

— Ты… чего пугаешь?! — рычу я. — В…выйди-ка!

— Ага, счаз-з-з!!!

— Дай я вытрусь! АЙ!!! ОЙ!!! ОХ!!! Уронишь!!! Свя-я-ят! Не-е-ет! ДА-А-А…!!! — мне круто отсасывают под включенным душем.

Я наклоняюсь над мужем, чтобы закрыть его от воды. Мозг отключен напрочь. А надо бы… душ! Со стоном разряжаюсь в супружеский рот, колени подгибаются, удобненько усаживаюсь попой на прохладный кафель. Смотрю снизу на своего распалённого ненасытного альфу, у которого дыбом всё… даже брови!!!

А У НЕГО ВСЕГДА ЭТО БЫЛО ТАКОГО РАЗМЕРА?!!!

Свят сдирает с себя мокрые футболку и боксёры, нависает надо мной, тяжело дыша.

— Про…шу, старик, вытирайся по бырику… н-н-н…не могу больше. Хочу тебя!

Хватаю свое бежевое полотенце, обтираю тело. Макеев совершает тот же ритуал, неотрывно пожирая взглядом моё тело, не набравшее за время беременности лишнего веса, подтянутое и не обрюзгшее. Роды лишь немного ослабили мышцы живота, тёмно-красный аккуратный шов над лобком тоже сексуальности не добавлял, но в общем и целом я мог собой гордиться. Слюна у Макеева висела до самого пола, и смотрел он нехорошо. Скрутив полотенце на бёдрах, я быстро прошёл в комнату. Подготовка была проведена на «пять с плюсом»: горит ночник, портьеры большого окна наглухо задернуты, музыкальный центр играет приятную музыку. Хоспади! Вот романтики мне и не хватало!

— У нас не было первой нормальной брачной ночи, Лерк. И Максин мы зачали в каком-то умопомрачении… Можно, я сейчас сделаю всё, как надо?

Я обернулся: Свят стоял напротив — голый и серьёзный. Что тут скажешь? Я кивнул и облизал губы. Он подошёл, кладя руки мне на плечи, огладил силуэт моего тела неторопливым движением ладоней, и обнял, вжимая в себя так, что наши чресла соприкоснулись. Одного роста… почти одного веса… упёртые… сильные… любящие…

— Я люблю тебя, Лерк Дарси, единственный мой, дорогой сердцу человек! Неподражаемый, сексуальный, своенравный упрямец и грубиян, ты выносишь мне мозг и заставляешь беситься от беспомощности перед твоим…

— Свят, хватит! Мне достаточно! — шепчу я хрипло ему в шею, мужчина содрогается. — Только… ты можешь вызвать во мне желание одним лишь тембром твоего голоса, одним лишь только твоим…

— Стари-и-ик… м-м-м… Лерка моя! — мой рот подвергается изысканному, тщательному и медленному изнасилованию до самых гланд.

Где он натаскался так целоваться?! Могут ли наслаждаться губы? Оказывается, что да: их то посасывают, то покусывают, то вылизывают, то… моё полотенце не падает, а картинно повисает. Свят усаживает меня на широкий подоконник и начинает пытать ласками. Шея, плечи, ключицы, грудь… Лёгкие укусы и движения языка по коже… Соски поддаются особенной атаке, мой стон в полный голос сносит мужу крышу… Кожа постепенно покрывается ЕГО метками. Укусы зализываются, поцелуи плавят кожу. Именно плавят, ведь жар от них растекается по всему телу.

— М-м-м…мах! — я судорожно кончаю себе на живот.

Свят коварно любуется моим оргазмом, как талантливый художник первым наброском на полотне, даёт отдышаться и увлекает меня на кровать. Ложусь на живот, повинуясь немому приказу блестящих, растворивших в себе зрачок, синих глаз, и не могу не стонать и не извиваться, потому что губы и язык мужа продолжают танцевать чувственную сальсу на моей спине, на плечах и шее.