Тракт Чёрной Вдовы (СИ) - Исаева Сона. Страница 32

У обывателей Найран-Моэр вечером было увлекательное занятие: отмыть ребят, ещё раз накормить, почитать жуткие местные сказки, где всё заканчивается кровью, смертью, казнью и прочими прелестями, после – рассказать добрые сказки о любви и отваге, которые знала я.

Я еле растолкала чистых до скрипа ребят в найденных одежках с чужого плеча по кроватям. Но вот самой сон не шёл.

Без свидетелей, а именно без мальчиков, Равиль и Густав постоянно пререкались, обвиняя друг друга в своей смерти. Как оказалась, та огромная люстра в холле валялась уже более сотни лет. Её-то Равиль и пыталась отмыть, стоя на лесах, в то время как Густав должен был их держать. Я же предпочла просто свыкнуться с мыслью, что у меня пятеро детей и дома живут приведения. Среднестатистическая семья, ничего не скажешь. Так хотелось откупорить одну из тех винных бутылок в секретном кабинете, если бы кто знал.

- Я думала, в этом поместье жила моя тётушка, а она точно скончалась не так давно.

- Она была владелицей, но никогда здесь не жила. Ей было страшно здесь находиться, - Густав моментально вернул деловой тон, даже не моргнув в сторону обозлённой супруги, которая ещё не до конца высказала своё негодование.

- И развезтись нельзя! Вот же ж!

- Да, с разводом вы слегка опоздали.

Я всё никак не могла понять: призраки могли быть бестелесными, но после своего «проявления» они весьма ловко обращались с мебелью и кухонной утварью.

И мальчикам не было видно их настоящих лиц, в то время как мне открывались все свидетельства разложившегося трупа при малейшем попадании прямого следа.

Я попыталась спросить об этом Густава, но он разразился несколько часовой лекцией и указаниями, что именно надо сделать с поместьем, чтобы вернуть ему былой блеск: нанять рабочих, сделать ремонт, купить мебель, посуду, столовое серебро, музыкальные инструменты для музыкальной комнаты, новые ткани на шторы, построить конюшню и кучу всего, на что у меня не было ни медяшки.

- Если великий Канрат не оставил в стенах золото и бриллианты, нам остаётся лишь радоваться целым окнам в жилой части дома. Кстати, как вы их восстановили?

- Это не мы, - Равиль поставила передо мной благоухающую чашку с чаем, - это Найран-Моэр.

- Учёный? – Я бы душу продала за обычный крепкий кофе с молоком. А лучше с коньяком.

- Дом, леди Моэр, - Густав и Равиль целый день отклоняли мои предложения присоединиться к обеду, ужину. «Слугам не пристало трапезничать с хозяевами». Я же отфыркивалась, за что получала ещё лекции, что леди не пристало фыркать. А вот на все мои попытки помочь с готовкой, отфыркивался уже Тыковка, взглядом умоляя Равиль не подпускать меня к плите.

Было, конечно, несколько обидно, но признаваясь самой себе, дело было не в том, что этот открытый очаг был для меня сложным и новым. Дома я даже в мультиварке на обыкновенной программе, следуя рецептуре, умудрялась поджарить самую простую кашу. Ну не умела я готовить.

Да даже доширак, который мы разводили с коллегами в комитете, выходил премерзким. Но всё равно, мог бы и поддержать свою подругу.

Густав всё же присел с чашкой чая в гостиной:

- Вы видите нас, леди Моэр. Мы были свидетелями, как вы лицезрели души пропавших на болотах, так с чего вы решили, что и у дома нет души?

- А водопровод дом починить может?

- Это не по заказу. Дом ослаб со смертью хозяина. Считайте, что он залечил свои маленькие царапины, но вот глубокие раны излечить должны вы, как сделали это с вашим конём. Когда мы пытались вас изгнать, страшась, что вы уничтожите остатки былого великолепия, Найран-Моэр пытался вам помочь, защищая от глаз бандитов, которых вы видели пару раз. И не позволял нанести вред вам с вашим конём. И могу смело заметить, что ваш конь не испытывал никакого дискомфорта от нашего присутствия.

- Вы знаете, кто такой Тыковка? – Зачем-то шёпотом спросила я, подавшись вперёд.

- Не могу знать, леди Моэр, - Густав с идеальной осанкой, неодобрительно косившись на меня, сидящей в кресле по-турецки в мужских шмотках, чинно сделал маленький глоток, - но могу точно сказать, что имя Тыковка – не самое благородное звучание, для его происхождения.

По сути, я распивала чаи с теми, кто помер больше века назад, и поймала себя на мысли, что я нисколько их не боюсь. Наоборот, я даже благодарна, что эти люди появились здесь как раз в то время, как я внезапно стала многодетной матерью.

И в подвале трактира одна из женщин помогла мне.

А мне ли?

Я не спрашивала ребят, что произошло с их родителями, просто знала, что они с самих ранних лет сироты. А что, если чья-то мама мальчиков и помогла мне тогда? Она ведь наверняка местная, могла погибнуть на болотах.

И даже тогда, когда я подсматривала с бандитами, тащившими груз, никто из приведений и не пытался мне навредить. Они просто… были. А вот контрабандистов заманивали, уводя их с тропы.

И вот я стою на болотах, но никого из душ погибших здесь не вижу. Масляная лампа давала гораздо лучший свет, чем мой самодельный факел. Я прекрасно помню то место, где провалилась в топь в самый первый раз. А сейчас, вооружившись длинной палкой, искала более менее твердую поверхность, чтобы на неё наступить. То, что Тыковке по барабану есть ли угроза утонуть, нет ли её, я уже выяснила. Он уже несколько кругов навернул по топям, оглядываясь на меня, мол, давай вместе побегаем.

Но я – не он. При первой же попытке пройти по следам Тыковки, я чуть снова не увязла в пучине.

Некоторые холмики были безопасными, а некоторые скрывали под собой угрозу.

Я сделала несколько пробежек к дому и обратно, перетаскивая доски из кухонной подсобки. Когда в первый раз я, вооружившись топориком отковыривала крепкую обшивку ненужной комнаты, стены негодующе затряслись.

- Прошу прощения, привычка, - Густав вблизи к масляной лампе стоял передо мной во всей своей мёртвой красе, вежливо уставившись на меня пустыми глазницами.

- Я потом верну.

Моя тропинка по болоту из досок выглядела ненадёжно. Всё же я не стала отказываться от длинной палки, опираясь на неё, когда продвигалась внутрь. Тыковка, конечно, надёжный товарищ, но вдруг и он может ошибиться и застрять в топях в попытках спасти меня? Я-то его вряд ли вытащу. Не та весовая категория.

Моей целью было то место, где я когда-то видела сундук. Место помнила очень приблизительно, плюс ко всему я не знала, насколько болота вообще могут быть глубокими. Это ведь, по сути, просто гниющие массы растений. Не должно быть большой глубины.

Краем глаза я начала замечать мерцающие призрачные фигуры. Сколько бы я себя не успокаивала, что они не причинят мне вреда, но природный ужас перед всем необъяснимым всё же не проходил. Чем больше я боялась, тем больше сам страх превращался в какую-то чёрную тоску. Я уже совсем заблудилась.

Найран-Моэр пропал из виду давно. Я слышала фыркающего Тыковку где-то вдалеке, доски кончились, а так далеко затащить новвые я уже не смогу. И совсем потеряла ориентир, где именно я видела тот чёртов сундук.

Так. Холодная голова нас не раз выручала и не из таких ситуаций. Вдох-выдох. Паника нас погубит.

Лучше смотреть страху в глаза, верно? Если бы эти души хотели навредить мне, они бы это уже сделали. Но они просто безучастно наблюдают за моими попытками покорить эту смертоносную ловушку.

Я только повернулась, чтобы продолжить свою дорогу, как нос к почти носу столкнулась с одной из погибших душ. Лицо было не разглядеть. Я быстро затолкала дикую панику куда подальше, заставив взять себя в руки.

Уже хотела было обойти духа стороной, перешагнув на проверенную палкой кочку, как дух материализовался прямо на ней, слегка качнув головой.

- Мне нельзя идти дальше? – Шёпотом с чуть заплетающимся языком спросила я.

Мне ответили еле заметным утвердительным кивком. А потом дух исчез, оставив меня одну.

Но ведь я точно знала, что там твёрдая поверхность. Проверяла же. Или души просто против того, чтобы я здесь бродила? Как Густав и Равиль были против моего присутствия в доме.