Неждана (СИ) - Родникова Ника. Страница 87

— Да, погодь, чего зазря туды-сюды кататься, — Олег заспорил. — Его на свадьбу к Морице покликали, он сам уж через три дни в терем приедет.

— А волхв, поди, на своем белом верблюде… — вспомнил уж Игорек. — Такой чудный зверь… Только бы уж на тракте не покалечился.

Вот как все складывается! Как уж Нежданка такой удаче обрадовалась!

Нет. Жданка она теперь.

Тут заиграли погудки и трещотки, бубны и новый барабан — то скоморохи, наконец, свататься в терем пришли. Плясали два часа во дворе, пока князя с Прозором дожидалися.

За энто время Морица уж и влюбилась в Шульгу по-настоящему. Кабы она знала, что таки парни среди скоморохов прячутся, так давно бы счастлива была, головы бы желудевой в сторону прощелыг разных не повернула.

Когда князь Владивой домой воротился, энти голубки фиалковые уже вместе со снежной горки катались.

На свадьбу жених невесте гитару подарил — уж сыскал где-то Балуй таку диковину.

Ванька и Жданка тоже на той свадьбы были, меды пили, с гостями плясали.

А уж как волхв дозволил девчонке имя сменить, да отцепила она от своей судьбы те две буквицы тяжелые, так от радости такой Жданка у Балуя новый барабан попросила, да колотила в него задорные частушки от всей души, а молодые с гостями уж наплясались.

Поставил Ванька над Градом золотого петушка на смотровой башне, да еще другими фигурками резными терем украсил. Не все уж к свадьбы Морицы успел, да за две недели опосля справился.

За золотого петушка заплатил Прозор золотым конем. Велел самому Ваньке с конюшни Каллистрата вести, уж больно ретивый конь — все его боятся.

Как уж обнималися Ванька с Каллистратом после долгой разлуки, как оба слезу пустили — то отдельна жалостливая история.

Глава 76. Дома в Поспелке

После таких радостей в терему поехала Жданка в родную деревню с гостинцами. Очень уж волновалася, как сызнова с родными братьями-сестрами встретится, с племянниками познакомится.

В Поспелке не все так складно и весело было, как хотелось.

Утопилась Сорока в колодце все ж таки. До середины зимы не дожила.

Как страдали ее детушки — никаким словами не передать. Уж и не общались вроде давно, а боль сразу почувствовали — мать все-таки она им родная.

Богдаша хрипел тяжко, исхудал сильно — вполовину себя прежнего сделался, с постельки вторую седмицу не вставал.

Жданка золотых орехов с ярмарки из Града привезла и китайных мандаринов ей в терему отсыпали. Даже бодрый дух мандариновый Богдана не порадовал.

— Отмаливать надо детей, прощения у богов просить за грехи родителей, от черной нити приворотной детушек отрезать али отвязывать как, — кто-то из старух сказал, а остальные уж седыми головами закивали.

Не те ли это тетки, что маленькой Нежданке обиды в спину кричали, платками укрываясь? Как постарели все…Да, может, поумнели уж?

Пошла Жданка уж на край деревни, к тому дубу, где раньше на качелях ее дед Василь качал. Роднее других что ли ей то дерево великое было. Встала под ним на колени и начала просить.

От самого сердца слова шептала, всех по именам младших братьев-сестер назвала: Милаша, Прекраса, Голуба, Богдан, Щекарь, Удал да Авоська. Для всех лучшей доли у Матушки Макоши просила.

Молила не наказывать малых детушек за глупость родительскую, просила отцепить, отвязать, отрезать их судьбы от приговора колдовского, что мать натворила.

Долго уж на коленях у дуба стояла, долго мольбу свою повторяла на все лады. Никогда так отчаянно не просила она за себя, как за братьев и сестер старалася.

Потянуло дерево сильное соки живые из черной земли да в светлые небеса. Просьба Жданки заветная с ними в небо потянулась.

Налетел ветер, закачались ветви дубовые, задрожали нити судеб меж пальчиками Доли и Недоли по ту сторону небес. Притихли мастерицы, остановились, не знают уж, как дальше узоры свои плести.

Глянула Матушка Макошь на перерыв в работе дочерей, щелкнула ножницами серебряными семь разочков, да и обрезала черную ниточку, что Щекочиха меж пальцами в свое время заплела.

Семь детей Сорока с Власом народила, семь концов у той черной нити в разны стороны потянулись. Да, уж все теперь. Отмолила их сестрица старшая. Уж больше всех ее Сорока обижала, да все девка выдержала, не зачерствела сердцем, к боли чужой чуткой осталась по-прежнему.

Уж коли так, то уважит великая богиня и эту ее просьбу. Жить дальше Богдану без черной петельки на шее, не потянет Прекрасу черна нить за нутро, народит она еще своих детушек. Да, и остальным братьям-сестрам жить вольготнее станет — кого за ножку, кого за ручку с рождения та ниточка тянула. Всех от черного приворота отрезала Матушка Макошь сегодня — всех девчонка отмолила.

Когда вернулась Жданка в избу к Искре и Златоцвету, Богдаша уж на кроватке сидел, китайный мандарин огневой потихоньку слабыми мальчиками чистил. Заплакала Искра от счастья, как такое увидела, крепко ее Златоцвет держал, чтобы чувств не лишилась. Да, у самого уж в носу щекотно стало — то ли от духу мандаринового, то ли уж от любви…

Хоть и не родные они Богдаше родители, да любят сынка шибко. Всю душу в него вкладывали, с болезнями и другими напастями с первого денька боролись, да и дальше уж стараться будут изо всех сил.

Глянула на них Жданка, улыбнулась. Счастья этой маленькой семье пожелала да по другим избам пошла. Всю родню в Поспелке золотыми орехами да китайными мандаринами одарила — никого не забыла.

К Надее с Ванькой зашли — целый вечер уж просидели.

А в санях еще корзины стоят с гостинцами для Медоваров. И там Жданку ждут.

Глава 77. Хорошо, когда скло…

В энтот раз дорога до Медоваров всего два дни заняла. Начали все ж таки малиновые с золотыми подковами княжий тракт в порядок приводить.

Ехал Ванька верхом на своем золотом коне. Сияли бока Каллистрата на зимнем солнце, а глаза еще ярче у обоих от счастья сверкали. Вот бывает же така крепка дружба меж человеком и коньком.

Жданка в санях со своими котомками и корзинами угнездилась. Подарки племянникам везет — довольная. Небольшой бочонок с золотом да другие гостинцы из терема под сеном спрятала, от лихих людей старым одеялком прикрыла.

Санями дед Домаш правит, спешит его кобылка за Каллистратом. Жданка деда разговорами от дороги не отвлекает, сама о своем все думает. Даже с Ванькой не поговоришь, коли он верхом впереди скачет.

Думала она, думала… Да, уж такого про себя надумала, что скорее хочется с теткой Любавой теми думками поделиться.

Тепло встречали Жданку с Ванькой в Медоварах.

Что за чудна у них тетка молоденька с Поспелки — меж собой ребятишки рыжие судили да рядили. Косу не плетет, кокошник не носит, платок и тот не всегда повязывает. Волосья как чудно путает…

Приехала первый раз без всего, пряничка ломанного не подарила, зато теперь уж полны сани гостинцев навезла: и орехи золотые грецкие, и китайны мандарины пахучие, и леденцы фигурные, и пряники печатные, и еще калачи маковые — с терема везет, от самих княжичей гостинчик.

Первый раз не ждали ее вовсе, она Нежданкой и назвалась.

А второй раз уж так ждали, так ждали… Еще энтот седой, Прозор что ли, когда тетку в терем увозил, а малышня от страха разревелась, обещал им, что обратно вернется она с гостинцами. Уж они ждать ее стали… А она и, правда, вернулась, да с невиданными китайными мандаринами!

Две седмицы каких-то прошло, и она уж теперь Жданка насовсем — с волхвом толковала на свадьбе княжны, имя сменила. Говорят, потом еще в барабан стучала от радости, а все плясали.

Вот у кого еще таки чудны тетки бывают? Одна Жданка, поди, на все Медовары, на все княжество.

Вечером, когда уж дети спать повалились, да Лютобор уснул от усталости, сидела Жданка с теткой Любавой у печки, взвар теплый пила, о делах последних толковали.