Капитуляция - Кренц Джейн Энн. Страница 35

— О Боже! — У нее перехватило дыхание, щеки ее горели. Она все равно не до конца поняла, что подразумевает Лукас, но по крайней мере теперь она догадывалась, отчего он страдает.

— Господи. Я и не думала. Вам, вам очень плохо, милорд?

— Не смотрите на меня так озабоченно, — усмехнулся он. — Я очень доволен результатами нашего эксперимента. Они вполне стоили того неудобства, которое я испытываю сейчас. — Он помог ей подняться по садовой стене. — Я же обещал помогать вам в ваших научных исследованиях, верно?

— Я бы предпочла, чтобы вы не называли все это экспериментом, — откликнулась Виктория, спрыгивая в тенистый благоухающий сад и отступая, чтобы дать и Лукасу место приземлиться.

— Думаю, вам будет легче, если вы еще какое-то время будете рассматривать это как эксперимент. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Спокойной ночи, Виктория. Выспитесь хорошенько.

Она смотрела ему вслед, когда он взбирался по стене, потом, вздохнув, направилась к оранжерее. Ей хотелось поскорее спрятаться в тишине своей комнаты и обдумать все случившееся между ней и Лукасом.

Чувства, которые он пробудил в ней, поражали Викторию своей силой и немного пугали. В те краткие минуты в кебе она полностью утратила власть над собой. Она буквально отдалась на милость Лукаса, и он показал ей, чего жаждет и требует ее собственное тело.

Виктория сосредоточенно размышляла над тем, что произошло. Ей не следовало выпускать события из-под контроля, необходимо было соблюдать осторожность. Она позволила себе расслабиться. Но Лукас так не походит на всех знакомых ей мужчин. Виктории становилось все труднее думать о нем разумно, логически. Все более и более она поддавалась своим чувствам, а это, как она прекрасно знала, очень опасно.

«Черт побери! — огорченно вздохнула она, — как все-таки несправедливо, что вдовушка вроде Изабеллы Рикотт может позволить себе (соблюдая определенную осторожность) романтическую связь, а я, убежденная старая дева, не имею такой привилегии». Во всяком случае, не сейчас, когда ей всего двадцать четыре. Возможно, лет через десять она будет располагать собой, но кто пожелает ждать десять лет, чтобы разделить с ней ту тайну, завесу над которой только что приподнял для нее Лукас?

«Да и где будет сам Лукас через десять лет, — продолжала невеселые размышления Виктория. — Наверное, где-нибудь в своем поместье, с женой и детьми…»

Это просто нечестно.

Теперь Виктория уже знала, что, если ей придет в голову поэкспериментировать в данной области естествознания, она хочет проделать это только с Лукасом и ни с кем другим. Наверное, она должна последовать его совету и рассматривать все с научной точки зрения.

Виктория еще взвешивала плюсы и минусы нового подхода к сей важной проблеме, как вдруг заметила белый шелковый платок, привязанный к двери оранжереи и развевавшийся на ветру.

Кто-то из слуг забыл его здесь, когда вышел в сад собрать пряные травы к ужину, предположила она. Но почему тогда она не заметила платок раньше, когда выходила из дому на встречу с Лукасом.

Любопытства ради она отвязала платок и нащупала вышитую монограмму, однако при бледном лунном свете Виктория не смогла разобрать ее.

Виктория поспешила домой, приостановилась в оранжерее, проверяя, не послышится ли какой-нибудь звук, и наконец заключила, что ее тетя еще не вернулась со званого вечера у Крэндоллов. Вечера Крэндоллов славились тем, что гости не расходились до рассвета.

Виктория поспешила наверх в свою комнату, зажгла свечу. Приподняв уголок платка к свету пламени, она разобрала монограмму. На платке красиво и витиевато была вышита буква "У".

Дрожащими пальцами Виктория свернула платок. Она уже где-то видела похожий вензель… Он украшал платки и галстуки ее покойного отчима, Сэмюэля Уитлока!

Утренний свет хлынул в окна оранжереи, залив нежными лучами экзотический цветок Plumeria rubra, который Виктория старалась запечатлеть в акварели. Она нахмурилась, глядя на то, что возникало под ее кистью, понимая, что недостаточно внимания уделяет работе, и размышляя, не лучше ли вовсе отложить ее. Обычно, когда она бралась за рисунок или акварель, работа полностью поглощала ее.

Но сегодня утром мысли Виктории были в смятении, кружились и танцевали при воспоминании о страсти, охватившей ее накануне в объятиях Лукаса. Она никак не могла избавиться от этих воспоминаний, хотя прошло уже несколько часов. Вик-, тория знала, что, если она срочно не разберется со своими чувствами и не примет какое-нибудь решение, она просто сойдет с ума.

— Вот ты где, Викки, дорогая. Я искала тебя. — Тетя Клео появилась из-за угла оранжереи и направилась к племяннице. На ней было очаровательное утреннее платье бледно-розового цвета. — Замечательный день, правда? Как я сразу не догадалась, что ты здесь? — Она задержалась у небольшого растения на особой подставке. — Кстати, ты видела новый американский ирис, который нам прислали из Честера? Он прекрасно цветет. Просто изумительно. Не забыть бы мне показать его Лукасу.

Виктория вздрогнула и посадила розовое пятно на свой рисунок.

— Черт!

— Что случилось, дорогая?

— Ничего, тетя Клео. Небольшая катастрофа с моим творением. Ты считаешь, Лукаса заинтересует ирис?

— Конечно. Разве ты не заметила, как он заинтересовался садоводством? Он старается изучить все в данной области, чтобы заняться своими владениями. Особенно его привлекают цветы, недавно вывезенные из Америки. Если он будет продолжать в том же духе, ему, без сомнения, удастся создать в Стоунвейле замечательный сад, — заключила тетя Клео.

Виктория пыталась истребить розовую кляксу на рисунке.

— Похоже, он и в самом деле интересуется данной областью. Тебе не кажется это немного странным? Ведь он почти всю свою жизнь провел в армии.

— Не вижу ничего странного. Вспомни Плимптона и Берни. Два отставных офицера, которые поселились у себя в имениях и создали прекрасные сады, да и севооборот наладили. Наверное, в садоводстве и земледелии есть что-то мирное, успокаивающее, и это привлекает людей, видевших слишком много насилия и крови.