Невеста на один день - Лэндиш Лорен. Страница 13

– Это любовный роман, продолжение моей первой книги. – Я пытаюсь успокоиться.

– Ах, любовный роман.

Уголки губ детектива слегка дергаются в сдерживаемой усмешке, и сразу становится понятно, что он об этом думает.

– Это типа порно для женщин? Вздымающиеся груди и обнаженные мечи? Или у вас посовременнее: красные комнаты, хлысты и наручники?

Как ни странно, его откровенное презрение помогает: я перестаю плакать и опять начинаю злиться. Меня не смущает то, о чем я пишу, и слова детектива только подогревают мой гнев. В этом мире люди постоянно делают друг с другом самые мерзкие вещи. Так что плохого в том, чтобы писать о сильных независимых женщинах, о мужчинах с добрыми сердцами и любви, которая всегда заканчивается счастливо?

Что, блин, не так с любовью?

Да, иногда персонажам нужно время и помощь, чтобы превратиться из плохих парней в настоящих героев, чтобы слабость стала силой. Но так бывает и в реальной жизни.

Так что нет, я абсолютно не стесняюсь своей работы. Я расправляю плечи и смотрю на детектива в упор, ощущая, как все сильнее разгорается во мне злость. Какое право имеет этот человек… какой-то детектив Джакс Картер судить настолько поверхностно и грубо о чем-то, что так много для меня значит, и считать то, что моя душа и сердце выплескивают на страницы белой бумаги, всего лишь дешевым описанием секса?

Да пошел он.

– Знаете что? Забудьте! Сказала бы спасибо, да не за что, говнюк ты чертов. – Я специально повышаю голос, чтобы меня слышали другие офицеры и даже секретарь в приемной. – Мой агент свяжется с вами насчет полицейского отчета, чтобы мы могли подать на возмещение расходов.

Понятия не имею, что Хильда или издатели смогут сделать по этому поводу, но мне понадобится их поддержка, раз уж приходится иметь дело с таким придурком, как этот Джакс Картер. Мне жутко хочется дать оплеуху этой снисходительно посмеивающейся роже или просто оторвать ему голову. Про себя я благодарю папу. Рыжие волосы я унаследовала от матери, а взрывной темперамент и боевой дух – от отца. И сейчас я готова сражаться. Я встаю и вызывающе смотрю на детектива.

У него ошарашенный вид, возможно, от моих выражений или от того, что я вообще посмела бросить ему вызов. Наверняка он настолько привык чувствовать себя самым крутым перцем в округе, что дерзость женщины вводит его в ступор.

Он встает, чтобы стать выше меня и не выказать смущение после моего взрыва:

– Мисс Вудсток, подождите…

– Слишком поздно, мать вашу, – резко отвечаю я.

Все, мое желание сотрудничать с полицией пропало напрочь, и я, не мешкая, решительно выхожу из комнаты, стуча каблуками по плиткам пола.

Секретарша вздрагивает, когда я прохожу мимо нее, она явно слышала все до последнего слова. Вот и хорошо. Я хочу, чтобы все, от самого последнего патрульного до начальника полиции, знали, насколько грубо и презрительно вел себя детектив Картер.

– Мисс Вудсток, все в порядке? – спрашивает секретарша.

Наверняка рада, что кому-то еще досталось от меня, после того, как я наехала на нее в приемной. Впрочем, она также рада, что кто-то слегка поубавил мой пыл.

– Нет, не в порядке. Если вам приходится с этим работать каждый день, я прошу прощения за ту кучу дерьма, которую вывалила на вас раньше. Вам и так этого хватает.

Она вскидывает брови, но во взгляде явно читается «вот тут ты права, сестренка», так что мое извинение принято.

Я ухожу, не обращая внимания на нерешительную просьбу детектива вернуться и ответить на вопросы. Да пошел он.

В девять утра звонит телефон. Голова у меня тяжелая от недосыпа, и такое впечатление, что все случилось не прошлой ночью, а лет десять назад. Вчера я заела стресс, сожрав практически все сладкое, соленое и вредное, что было у меня в кладовке. Я бреду на кухню за чашкой кофе, вижу в зеркале полосатого енота и вспоминаю, что даже не умылась на ночь.

Весь вечер я рыдала, металась по комнате, опять рыдала и опять металась. Орешек с Соком в конце концов решили, что тут ничего не сделаешь, и завалились спать в углу. Периодически я дремала пару часов между пачками печенья «Орео» и пакетами чипсов с солью и уксусом.

Надо собраться с силами и позвонить Хильде, но мне так не хочется это делать, что я оттягиваю момент всеми известными способами. Я иду в туалет, потом умываюсь, чтобы не выглядеть страшилищем, когда придется ей позвонить. Фальшиво улыбаюсь отражению в зеркале, пытаясь обрести уверенность, но иллюзию разрушают крошки печенья, застрявшие между зубами. Я наскоро протираю зубы щеткой без зубной пасты, но на этом все уловки заканчиваются. Нужно звонить.

Дрожащими пальцами я набираю номер Хильды. Она берет трубку после первого же гудка:

– Рада услышать твое спасибо.

– Хильда, роман пропал.

Хильда, явно ожидавшая поток благодарностей и восторженные рассказы о мероприятии, секунду молчит.

– Что?

Я торопливо, путаясь в словах, объясняю, что произошло. Первый же ее вопрос – словно удар под дых:

– Ты что, не сохранила файл где-то еще?

Я отвечаю стоном. На глаза снова наворачиваются слезы, хотя их вроде бы уже неоткуда взять:

– Хильда, я знаю, что виновата. Я была в полиции. Пока не знаю, как, но я все исправлю.

– Да уж, постарайся пожалуйста, – отвечает Хильда. – Я поговорю с издательством, может, они решат дать тебе еще немного времени, раз придется начинать все с начала. Но пока ты не сдашь книгу, никаких авансовых чеков больше не будет. Живи на то, что есть на счете.

– Да, я понимаю.

Хильда вздыхает:

– Знаю, такое не спрашивают, но как у тебя с деньгами?

Я отвечаю, что хорошо, хотя придется быть аккуратнее с расходами. Деньги у меня еще есть, но большая часть гонорара за первую книгу ушла на покупку дома.

– Хиль, я справлюсь.

– Хорошо. Но вместе с новым ноутбуком сразу купи флешку и заведи привычку постоянно ею пользоваться. – Она смягчает тон. – Я рада, что с тобой все в порядке. Если что-нибудь понадобится, звони, хорошо?

– Хорошо. Тогда до скорого.

– Перезвони вечером и расскажи про новый компьютер.

Хильда вешает трубку. Сзади тявкают. Значит, Сок с Орешком проснулись. Затем раздается рычание и ответный лай. Щенки в стотысячный раз устроили потасовку.

– Потише, ребята, – ворчу я, оглядываясь на них и стараясь не заорать. Они не виноваты, что у меня болит голова. – Мамочка сегодня не в форме.

Сок смотрит на меня. Я готова поклясться, что они в очередной раз вытрясли пару граммов мозгов друг у друга. Но тут мое внимание привлекает гомон соседей и рычание мощного дизеля.

Какого черта? Я подхожу к окну гостиной и вижу толпу соседок-разведенок на тротуаре перед соседним домом. На подъездной дорожке припаркован большой черный пикап.

Новые жильцы? Надо же как быстро. Но почему сбежался весь этот приветственный комитет Отчаянных домохозяек?

Я выхожу на крыльцо, прикрыв дверь перед носом Орешка и Сока, и иду к толпе. Одна из женщин отодвигается в сторону, и я наконец вижу причину радостных приветствий.

Мужчина, вынимающий что-то из багажника, стоит ко мне спиной. Я вижу только, что он высок, широкоплеч и с узкой талией. На нем джинсы и черная футболка, но фигура у него такая, что от этого простого сочетания чуть ли не пышет жаром. Как бы под ним асфальт не начал плавиться.

«Вот почему наши пригородные разведенки затеяли брачные танцы, – весело размышляю я, подходя ближе. – Потом они начнут таскать ему пироги и домашнее печенье. Следующий шаг – кастрюлька с готовым ужином. Все ради того, чтобы попробовать этот соблазнительный фрукт».

Почему мне всегда удается отлично хохмить в мыслях и никогда – на бумаге? Я отмахиваюсь от воспоминаний о пропавшем компьютере и вытягиваю шею, чтобы получше рассмотреть смутно знакомую задницу нашего нового соседа, упакованную в поношенные «Левисы». Это зрелище заставляет меня подумать, не вложиться ли в покупку джинсов.

– Господи, девочка, это как же тебя приперло, если ты уже начинаешь узнавать задницы? – тихо бормочу я про себя.