Пси-ON. Книга I (СИ) - Нетт Евгений. Страница 10

Хельга немного удивилась, — спасибо эмпатии, — но виду не подала. Только взглядом продемонстрировала заинтересованность в моих дальнейших рассуждениях, а уж там я развернулся как следует! Попробуйте, просуществуйте пару веков, — или всё-таки меньше? — наедине с самим собой. Я вас уверяю: любой собеседник будет для вас сродни манне небесной.

— Второй пункт — это, конечно же, образование. Я хоть и говорил про это ранее, но столь важная вещь точно достойна отдельного упоминания. Потому что простолюдину банально недоступно образование того же уровня, которое получают аристократы. — Тут бы сказать, что я был парнем неглупым, и из-за разделения общества на слои не получил должного образования… Но проблема в том, что умным я как раз-таки не был, и все свои шансы пробиться в университеты и институты просрал по собственному хотению. Просто не считал это важным, и концентрировался на вещах мимолётных и мешающих развитию личности и разума. Сейчас я осознавал это как никогда, но вместе с тем не испытывал большого желания прожить жизнь заново. Ведь случись это, и я, возможно, не шатался бы в пси-активных зонах и не пробудился бы как псион. — И я знаю, что ты хочешь сейчас сказать. Социальные лифты работают, и это действительно так. Но там, где даже самому захудалому и неспособному аристократу не придётся напрягаться для получения доступа к знаниям и учителям, простолюдин будет вынужден пройти все круги Ада. И по итогу высшее образование всё равно получат лучшие из лучших, в то время как многие способные люди останутся за бортом просто потому, что квот окажется недостаточно.

— И тем не менее, с учётом числа, м-м-м, обычных людей, этот вариант — единственно возможный для столь большого государства вроде нашего. — Хельга приятно меня удивила тем, что, во-первых, говорила абсолютно спокойно, а во-вторых начать решила с аргументов, которые я и сам понимал и принимал. Государственный аппарат на самом деле был слишком велик и неповоротлив для того, чтобы функционировать с подобающей колоссу вроде Российской Империи эффективностью, и из этого проистекало немало проблем. Начиная от коррупции и своячничества, и заканчивая абсурдно большим штатом чиновников там, где могло бы хватить и пары людей с группой низкоквалифицированных помощников. — А ещё многие семьи выбирают среди простолюдинов самых достойных, вводя тех в семью или иными способами продвигая их вверх. Очень часто таким образом основываются новые младшие фамилии, иногда даже самостоятельные…

— Не знал. — Я правда не был в курсе о такой возможности по вполне понятным причинам. «До» мне это было не нужно, а «после» у меня не было времени. Я пришёл в себя, и меня в тот же час подхватил вихрь перемен, волею которого я оказался в стенах, о которых раньше только мечтал.

— Это особенно не афишируется. Выбирают по-настоящему талантливых людей, обладающих серьёзным потенциалом. И псионы занимают едва ли десятую часть ото всех тех, кому удалось получить такой шанс.

— Потому что среди псионов нечасто встречаются по-настоящему сильные?

— Потому что псионы — индивидуалисты и свободолюбцы. Ты ведь не захотел присягать моему роду, верно? — Девушка неожиданно, но крайне звонко и красиво рассмеялась. — Я угадаю, если скажу, что ты захотел сначала встать если не вровень с сильнейшими мира сего, то как минимум обрести полную самодостаточность и получить возможность прогибать условия под себя…

На самом деле мои мотивы были несколько иными, но в значительной мере Хельга всё-таки попала в цель.

— Угадала. Больше всего остального я ценю свободу, которую мне подарила псионика. — А без неё я едва ли вырвался бы из той ловушки. Уж не знаю, чем являлась остановившая время аномалия, но пропала она только тогда, когда я открыл в себе Дар. Теперь, по-минимуму освоившись со своими силами, я понимаю это как нельзя отчётливо. А ещё понимаю, что, возможно, мои мысли могут стать достоянием общественности, но ничего с этим поделать не могу. Максимум — использовать показанный Хельгой метод наоборот, стараясь защитить не то, что снаружи от себя, а себя от того, что снаружи. — К слову, куда мы забрели? Что-то тут не особо многолюдно. Даже безлюдно, я бы сказал…

А мы тем временем действительно миновали главный холл, в котором было не протолкнуться от студентов и преподавателей, и по циклопической винтовой лестнице в одной из башен поднялись на обезлюдевший этаж. Здесь не было никого кроме нас и белой кошки, вылизывающей шёрстку на подоконнике, что на контрасте с холлом ощущалось очень и очень необычным образом.

Меня словно переместили из живого и пышущего мыслями «волшебного замка» в красивые, но мёртвые руины.

— Артур, ты же не забыл о том моём предложении? — Я как нутром чуял, что что-то подобное непременно последует. И это что-то не заставило себя ждать: напротив меня встала, резко развернувшись, настоящая валькирия с алыми волосами и рубиновыми глазами, в склерах которых стреляли белоснежные искры. Красиво и завораживающе настолько, что я даже засмотрелся. — Я хочу, чтобы ты ещё раз его обдумал… и выслушал меня, прежде чем давать свой ответ. Ты сможешь сделать для меня такую малость?

Время уже привычным образом замедлилось… но я вернул всё взад, решив, что здесь и сейчас субъективно долгие размышления будут не к месту. Да, привычка в любой непонятной ситуации разгонять мышление — это определённо плюс, но так можно докатиться до чего-то очень… нечеловеческого.

— Выслушать — могу. Но не требуй от меня многого, Хельга. Прежде всего я хочу разобраться с миром, в котором оказался. — И почему эта фраза была сказана с такой лёгкостью? Я мягко и вполне себе искренне улыбнулся, после чего скрестил руки на груди. — Здесь и сейчас я — весь внимание.

И девушка начала выкладывать обстоятельства, побудившие её сделать столь необычное, — или особенное? — даже для аристократов предложение…

Глава 5

Важное решение

— Возможно, ты даже знаешь о том, что я вхожу в сотню потенциально сильнейших псионов третьего поколения нашего государства. Из-за этого обстоятельства род пытается подобрать мне соответствующего спутника, а кандидаты… — Девушка покачала головой. — Они не нравятся мне, и они не подходят роду. В твоём же случае всё практически идеально: у тебя огромный потенциал и, уж прости, за спиной нет ни фамилии, ни покровителей. При этом ты довольно неплох как личность, а в моих обстоятельствах это уже немало…

— А такие вещи как любовь и симпатия ты в расчёт не берёшь принципиально? — Я ещё в детстве, читая учебники истории, поражался тому, как порой сходились совершенно незнакомые друг с другом именитые люди. Появлялась политическая или экономическая выгода, главы родов договаривались между собой — и вуаля, вот она, помолвка. А то и свадьба, в зависимости от обстоятельств и возраста тех, чьими жизнями решили скрепить сделку или союз. И ладно сами рода, что-то от этого приобретающие. Но с чужой подачи «предначертанные друг другу»?

Тем более в моей голове ещё свежо было воспоминание о том пренебрежительном оттенке её мыслей…

— Это… второстепенно. И если бы ты знал тех «кандидатов», то не увидел бы в моём предложении ничего странного. — Девушка поправила выбившиеся из причёски локоны, параллельно с этим подперев сложенными руками грудь, отчего ткань белой, с чёрными узорами блузки опасно натянулась. Я же вопреки собственному мироощущению на эту картину всё-таки завис, ибо Хельга явно скастовала на меня что-то из арсенала женских чар. Признаюсь: приятно, но обстоятельства всё несколько портили. С другой стороны, силы — это такая же часть меня, как и «неплохая личность», так что интерес к моему потенциалу можно считать за интерес ко мне самому.

— Боюсь, что для выходца из простонародья такое предложение будет странным в любом случае, Хельга. У тебя есть причины настолько сильно торопиться? Помимо того, что остальные кандидаты тебе «не нравятся»?.. — Взять и признать новоприобретённую знакомую странной мне не позволяла логика. Не знаю, как раньше, до аномалии, но сейчас я жаждал видеть в действии всех и каждого некий смысл. Ведь просто так ничего никогда не происходит, и странные, неоднозначные решения могут на деле оказаться вполне адекватными. Просто со стороны эту адекватность по каким-то причинам не разглядеть.