Пси-ON. Книга I (СИ) - Нетт Евгений. Страница 15

Я задумался.

— Возможно ли, что наша сила — это наша же слабость? — Мне даже особо ускорять разум для размышлений не потребовалось, так как логическая цепочка выстроилась сама собой.

— Подробнее. — Уголки губ Синицына чуть приподнялись, а его взгляд изменился. Судя по всему, я размышляю в верном направлении.

— Мне сложно представить ситуацию, в которой телепаты могли бы проиграть любому другому псиону, имея возможность незаметно и быстро вскипятить тому мозги. Значит, мы по какой-то причине не можем этого сделать, или это достаточно проблематичная задача… — Я продолжал отслеживать реакции «наставника», но тот особо ничего не демонстрировал. Просто слушал, кивая в такт моим словам. — Но при этом ты практически прямо указал на то, что я должен всячески защищать ядро своего разума. Следовательно, оно уязвимо. И, что вполне вероятно, уязвимо куда больше, чем ядро, например, Хельги.

— В точку. — Парень демонстративно похлопал в ладоши. — Ядра разума менталов действительно намного уязвимее таковых у остальных псионов. Потому что в «стандартном режиме» мы как бы открываемся, подаёмся навстречу всему остальному миру, и вместе с тем становимся уязвимыми. А любая попытка привести свой разум в состояние, аналогичное таковому у не-телепатов… приводит к безумию.

Во взгляде Синицына промелькнуло нечто, заставившее меня удержать рвущийся наружу вопрос о конкретных случаях при себе. Я безо всякой телепатии почувствовал, что на эту тему ему говорить попросту больно.

— Но как тогда ты полностью изчезал из моего восприятия?

Парень хмыкнул и покачал пальцем:

— Замкнуться в себе и скрыть разум в «кармане» — это не одно и то же. И тебе пока рано об этом думать. В первую очередь мы займёмся такими базовыми вещами, как ослабление проецирования твоих мыслей на окружающих без этих твоих «границ» из дерьма и палок. Если успеем, то и с фильтрацией «входящих» мыслей и эмоций разберёмся.

— Толпа не вызывала у меня никакого дискомфорта. — Припомнил я, предварительно прикинув, для чего может понадобиться фильтровать поток улавливаемых мною мыслей.

— Ну, это дело твоё, Артур. Просто многих гнетёт то, что они как будто подсматривают за своими друзьями, знакомыми, семьёй… — Что ж, меня к этой категории причислить нельзя. — Если тебя это не волнует, то и чёрт с ним, займёмся обратным: намеренным сканированием.

— Хельга говорила, что за такое по головке не погладят…

— Если заметят. — Я вскинул бровь. — Что? Сам же видел во мне «хулигана», а теперь удивляешься?

Значит, мои мысли частично утекли. Дерьмово. И даже думать не буду о том, о чём нельзя думать. Во избежание.

— Один вопрос, Дима. Могу же я так тебя называть?

— Никаких проблем. — Парень размял шею. — Спрашивай.

— Почему ты взялся меня учить, да ещё и так? Подозреваю, что «базовая программа» выглядит совсем иначе…

— Тебе правду сказать или честно ответить? — На субъективную пару секунд я всё-таки завис, но быстро уловил суть этой фразы.

— Я бы выслушал оба варианта.

— Ну, первое — мне приказали, а я птица подневольная, контрактами связанная и приказы выполняющая. — Это правда, в которой нет ни слова лжи. — А второе — я наконец-то встретил человека, потенциал которого не уступает моему! И просто отдать тебя боевикам, которые наверняка загубят твой потенциал своим дуболомством… Да ну их нахер, я так тебе скажу!

— Критичненько. Но мне нравится. — Хвалите меня полностью! — Тогда давайте приступим, учитель.

Блондин довольно осклабился, расправил плечи и начал выхаживать передо мной взад-вперёд, толкая речь и активно жестикулируя. Ну надо же: второй псион-ровесник, и тоже с задатками наставника! Повезло, или это в целом весьма распространено? Кто знает…

— Итак, проецирование мыслей. Теорию ты и сам потом подтянешь, так что мы перейдём к сжатому пересказу и практике. Запоминай, но пока не повторяй…

Я обратился во внимание, решив сходу продемонстрировать, на что способен мой разум. Потому что два месяца учиться основам — это, с моими-то возможностями, всё равно что микроскопом гвозди забивать.

Наверное…

Глава 7

Искренность и симпатия

Всё занятие включая практику отняло у меня шесть часов, и в конечном итоге я вогнал Синицына в депрессию. Он-то думал, что это его таланты находятся вне всяких рамок, но появился я, задумчиво послушал объяснения наставника — и за считанные часы обучился всему тому, что блондин планировал преподавать мне в первую неделю. За что бы я ни взялся — всё получалось с наскока и ощущалось так, словно я вспоминал давно забытое старое. Но откуда взяться этому ощущению у меня, к псионике впервые прикоснувшемуся только вчера — большой, прямо-таки огромный вопрос.

— Схемы, которые ты просил. Рассортированы по этажам, подписаны, насколько мне известно, довольно точно. Пришлось повозиться, что б мне дали их распечатать. — Порядком уставший и несколько хмурый, вернувшийся из ректората Дмитрий Синицын вручил мне стопку распечатанных на бумаге листов в довесок к паре десятков книг, которые я честно выгрыз у местной библиотекарши. Она не верила в то, что мне может понадобиться столько литературы единомоментно, но уставшее лицо моего «наставника» вкупе с его же словами поставили в этом деле жирную точку. Артур Геслер, ваш скромный слуга, получил свои читательские документы с расширенным доступом под ответственность псиона третьего ранга квалификации.

Синицын так же посоветовал взять подпись у Виктора Васильевича, но я решил с этим не торопиться и заняться только при случае. Пока же у меня образовалось свободное время, которое я намеревался провести в окружении набранных книг, содержащих в себе «базовые знания о псионике». Каждые два-три тома повествовали о чём-то одном, так что плёвым делом освоение этого знания действительно не было. Но знаете, за какое объективное время я мог прочесть и освоить «средней тяжести» труд в пятьсот листов мелким шрифтом?

За пятнадцать-двадцать минут объективного времени, и проверено это было на «базе» по телепатии, прямо на глазах у Синицына. Всё было бы ещё быстрее, если бы мне не нужно было иногда задерживаться и медленнее переворачивать страницы телекинезом: слишком высокая скорость представляла для бумаги угрозу, а за мои книги, как-никак, поручился другой человек. Я же был не из тех, кто вот так просто возьмёт и подставит ближнего своего, так что читал «медленно и аккуратно».

— Спасибо. Где и когда встречаемся завтра?

— Ты не дурак, так что в первой половине дня сориентируешься сам. А в обед встретимся во второй столовой, и уже оттуда дойдëм до ближайшего свободного полигона. — Синицын развернулся, не оборачиваясь махнул рукой и бросил: — Бывай! И не сыщи себе проблем!

— Если бы я их ещë и искал…

На том мы и разошлись: чай, не кисейные барышни и не закадычные приятели, что б прощаться иначе.

Спустя половину часа, в предвкушении скорого погружения в мир нового и неизведанного я шагал по широкой тропинке, наслаждаясь видами и сверяясь с «сохранённой» в голове схемой академии и отдельно «общежития», в середине четвёртого ряда которого и находилось моё новое, просторное жилище. И пусть просторы эти мне пока были без надобности, такое отношение приятно грело душу. И даже то, что я по итогу окажусь в том же положении, что и Дмитрий, не слишком портило картину. Всё равно ведь получу то, что мне нужно: знания, возможности и стабильность. А если в будущем мне станет чего-то не хватать, то условия можно будет и изменить.

Достаточно просто стать сверхценным, желательно незаменимым человеком, а остальное приложится.

Прошедший день дал мне чертовски много, так что я был практически полностью погружен в собственные мысли. И потому не сразу заметил неясные шевеления среди деревьев, откуда раздавались ругательства пополам с заливистым ржачем нескольких мужских глоток. И я бы прошёл мимо, если бы не отчётливо шибанувший в голову «аромат» обиды, стыда и отчаяния, исходящий совсем не от выстроившихся полукругом «веселящихся» разумов.