Истории для любопытных. Из коллекции Альфреда Хичкока - Криспин Эдмунд. Страница 16

Стив с девушкой повернулись лицом к первому военному. Он незаметно снял ее руку со своей, отстранил от себя, чтобы ей не причинили вреда.

Мужчина у калитки приветствовал ее легким поклоном, щелчком сдвинутых вместе каблуков.

— Кто этот человек, Ирина? Ты знаешь, что я не стану марать свою перчатку о щеки безродного американского хама. Говори! Велеть ли мне слугам, чтобы они выпороли его, или дело будет улажено между джентльменами?

Стив ответил за нее.

— Мои предки были луизианскими грандами еще в ту пору, когда ваши, одетые в медвежьи шкуры, глодали корни деревьев. Я Стивен Ботилье из Нового Орлеана.

Военный вновь обратился к девушке.

— Извини, что подверг сомнению безупречность твоего вкуса, но я дорожу своим дворянским достоинством. А теперь — прошу нас простить. Ночной воздух в парке чересчур свеж.

Она ответила умоляющим голосом, столько же ему, сколько и Стиву:

— Я не уйду, пока не узнаю… что со мной будет. Решайте с этим скорее, джентльмены, не мучьте меня!

— Твое слово — приказ. — Он повернулся к Стиву. — Позвольте представиться, мистер Ботилье. Граф Бэзил Морават.

Стив склонил голову, точно актер, который много раз репетировал свою роль еще до того, как она была написана. Офицер поднял правую руку с зажатыми в ней перчатками, махнул ими перед лицом Стивена. Они едва задели его губы кончиками пальцев. Руки Стивена не шевельнулись, чтобы нанести ответный удар, как требовал того современный кодекс чести; кодекс более старый заставил его сдержаться и ответить лишь вторым легким кивком.

— Разумеется, причиной будет то, что вы столкнули меня сегодня в канаву, — Морават кинул беглый взгляд на неподвижную девушку, — и ничего больше.

— Меня не нужно учить сдержанности, — холодно отозвался Стивен.

Один из спутников Моравата выступил вперед.

— Могу я предложить себя к вам в секунданты? — и назвал имя.

— Назначаю вас своим, — сказал Морават офицеру, с которым гулял по городу.

Закурив, двое секундантов неспешно зашагали в сторону по песчаной дорожке. Стив с Мораватом, следуя правилам, повернулись друг к другу спиной, разошлись и встали поодаль. У стены осталась одна девушка; она склонила голову, словно в беззвучной молитве.

Теперь каждое их движение подчинялось жестким канонам, как в менуэте, как при игре в шахматы. Современный мир сказал бы: «Калитку никто не охраняет, экипаж еще ждет за стеной, а рядом только один человек; сбей его с ног и беги вместе с ней — не будь дураком». Но эхо старого мира в его сердце говорило: «Так, и только так должен вести себя джентльмен». И он не мог не послушаться его, как не мог бы взлететь в воздух. Законы прошлого были незыблемы — они жили у него в крови, и он не способен был пойти им наперекор. Он стоял, куря «Лаки-страйк», но не смея нарушить кодекс Средних веков.

Двое секундантов вернулись по другой тропинке. Они тоже разделились. Стив подошел к своему.

— Пистолеты, — сказал тот, — как только достаточно рассветет, в двадцати шагах от барьера. На утесе над морем, чуть дальше отсюда по этой дороге. Согласны?

— Неужели он стреляет лучше, чем фехтует? — Стив невесело усмехнулся.

— Отнюдь — ему это все равно. Просто мы решили, что от американца трудно ожидать хорошего владения шпагой.

— Спасибо за предусмотрительность, хотя в данном случае она была излишней. Итак, пистолеты.

Наступил предпоследний этап древней церемонии. Секунданты сошлись снова, известили друг друга о согласии противников, затем опять разделились. Морават, его секундант и третий офицер по очереди вышли через калитку — каждый из них поклонился молчащей, ослепленной слезами девушке. Стив слышал, как Морават сказал за стеной: «Если бы не грязь на склонах, я с удовольствием искупался бы до рассвета».

Он оценил его спокойствие. Оно не удивило его — он и сам чувствовал себя так же. Грядущий поединок следовало принимать как данное, как необходимую часть мужского существования. Его нельзя отклонить или избежать, но вместе с тем он вполне в порядке вещей. И потому, когда его собственный секундант, точно развлекающий гостя хозяин, предложил скоротать время за картами — они были у него с собой, — Стивен охотно согласился. Он не успеет, объяснил офицер, съездить в город и вернуться обратно до рассвета. А оставаться наедине с девушкой запрещено этикетом. Они оба не обращали на нее внимания, словно ее и не было в саду; они присели на корточки и принялись играть прямо на ровном песке дорожки. Стивен, в белом лондонском костюме и при часах со светящимся циферблатом, подумал: вот так жили раньше. И удивился, что чувствует себя в этой среде как дома.

Они встали, когда поверх стены забрезжила первая грязно-серая полоска.

— Ваш выигрыш, — произнес Стив, кивая на стопку монет на земле.

— Не везет в картах… — вежливо улыбнулся его секундант. Он вышел первым, и Стив на мгновение задержался около девушки. Она не шелохнулась ни разу за все это время. Теперь она подняла голову, глянула ему в лицо. Ее ладони легли на его грудь, чуть ниже плеч.

— Стивен, я так долго ждала. Не покидай меня.

Он знал, что она хочет сказать: пусть он сейчас идет на утес, но потом он должен вернуться.

— Для меня это тоже было долгим сроком, Ирина, так что не сомневайся: я обязательно вернусь.

Она держала его руку в своих, пока он проходил в калитку, затем нехотя отпустила ее.

Под деревьями было темно, поскольку луна давно зашла, а первые лучи дня еще не разогнали мрак. Точно извиняясь, его секундант промолвил:

— Это идеальное место. Вы сами поймете, когда увидите. Я и сам всегда улаживаю там дела чести.

Скоро на них пахнуло солоноватым морским ветерком, прохладным и острым, как лезвие ножа, затем деревья расступились, и впереди открылась длинная узкая площадка, поросшая травой; с другой ее стороны был обрыв футов в двести, а дальше — серая гладь океана. Далеко внизу, на рейде, он различил усеянное огоньками миндалевидное пятнышко — это был его корабль, которому предстояло отплыть в семь утра.

Остальные уже прибыли, захватив с собой врача с инструментами, перевязочными материалами и длинным плащом, а также необходимых свидетелей. Двое секундантов сошлись, открыли ящик с оружием, проверили его, кинули жребий. Даже здесь, на открытом месте, легкая дымка еще немного мешала видеть.

— Достаточно ли светло для вас в двадцати шагах, граф Морават?

— У меня прекрасное зрение.

— А для вас, мистер Ботилье?

— Белый мундир джентльмена виден издалека.

— В таком случае, откладывать не имеет смысла. Как получивший оскорбление, граф Морават стреляет первым. Встаньте сюда, пожалуйста, спиной к спине. По команде «вперед» каждый сделает двадцать шагов по прямой линии. Вы остановитесь. По команде «кругом» — повернетесь друг к другу лицом. По команде «огонь» вы, граф Морават, прицелитесь и выстрелите. По второй команде «огонь» будете стрелять вы, мистер Ботилье, — если ваш соперник промахнется. Прошу вас.

Стив чувствовал, как лопатки Моравата касаются его лопаток; противники были примерно одного роста. На темном фоне деревьев слева мелькнуло что-то белое; он глянул туда. Пришедшая за ними следом девушка прислонилась к стволу дерева; ее рука лежала на горле. Он отвел взгляд, как будто ничего не заметив.

— Вперед.

Их лопатки разомкнулись, и он медленно пошел прямо, считая шаги, сжав в поднятой руке пистолет. Трава под его ногами была скользкой от росы. Двадцать. Он поставил ноги вместе и остановился, чуть пристукнув каблуками.

— Кругом.

Он повернулся и взглянул через поляну на Моравата. Его белый мундир хорошо выделялся в сером тумане, скрадывающем очертания других предметов. «Если он не попадет мне в голову или грудь, — подумал Стивен, — я застрелю его наверняка».

— Огонь!

Он даже не заметил, как опустилась рука Моравата. Раздался треск, словно в лесу отломилась большая ветка, и что-то резко просвистело мимо его уха.

Прошло секунд пять. Морават не двигался, лишь распрямил спину — и это было все.