Хронум Книга II (СИ) - Альхаг Арвин. Страница 41

Похлопав себя по карманам, достал пачку сигарет «Ахмат», размягчил табак в пальцах и нервно закурил. Пожарский сделал также.

— Табак все такой же сырой.

— Не успел съездить на производство, постоянно отвлекают, знаете ли.

«Кресты»…

Дерьмовое название этому месту. Дерьмовый сброд по обе стороны решетчатых стен, дерьмовый внешний вид, негативно контрастирующий с попмезным Питером.

«Вляпался ты, хронум, в это дерьмо, по самые уши!»

Само название «Кресты» появилось в первые годы основания учреждения, когда тюрьма представляла собой два крестообразных корпуса. Строили ее заключенные: они сами, кирпичик к кирпичику, складывали свой новый тюремный дом.

В конце двадцатого века, какой-то «мудрый» правитель (не помню его имени), на площади в шесть футбольных полей, прилегающей к тюрьме, основал целый комплекс сооружений. «Кресты» можно сравнить с конвейером, куда каждый день стекаются заключенные со всей страны. Их судят, садят, отпускают или казнят. И так каждый день, год за годом.

Кого-то главного во всем этом «дерьмовом» комплексе не было. Каждое ведомство занимало свою нишу, занималось разным и в целом, работали весьма эффективно. Если походить по длинным коридорам, покататься на лифте, можно найти здесь и генерального прокурора и главного следака Кошко.

Но в то же время, сделать это было практически невозможно — «Кресты» по праву считались самым безопасным местом во всей нашей матушки России.

Пока меня вели в камеру, я жадно впитывал все увиденное, и после с уверенностью мог сказать, что Молоху сюда путь заказан. Не сможет он миновать все эти датчики, сенсоры, даже автоматические турели, непрерывно сопровождавшие мою персону, отсвечивали лазерным прицелом в мой лоб. Но я ждал. Ждал и надеялся, что он явится.

Когда надзиратель доставил меня по «адресу» и снял наручники, первым делом я завалился спать.

И пусть мир подождёт.

— Сергей Иванович, как вы думаете, почему палача поместили именно к нам?

Образовав на кухне тематический кружок, арестанты обсуждали животрепещущий вопрос: «Как быть дальше? И чего ожидать от такого соседа?»

— Потому что мы неудобные, «политические», понимаешь? — так же шепотом ответил Бездомный барону Потылицыну. — Хотят избавиться от нас чужими руками. Или чтобы мы запачкали свои.

— Так может нам того… этого… кхх? — (показывает руками, как душить) — И нет Ахматова. На нем ошейник, а значит, дар не работает. Если толпой навалимся, то справимся с палачом.

Несмотря на то, что предлагал такое ни много ни мало, а барон, герцог Бездомный не удержался и влепил барону звонкую оплеуху. Но сразу же извинился, посчитав свои эмоции избыточными.

— А вы в курсе, что палач сегодня ночью в одиночку положил больше тысячи одаренных? И сам при этом находился при смерти.

«Болезный», из их банды, рефлекторно начал закашливаться, отчего две пары рук залепили ему рот, а другие две — сильно били по спине, выбивая из него всю «дурь». Когда «болезный» пришел в норму, аристократы напряглись. Гусиной кожей покрылись их руки, а по спине пробежал холодок опасности.

— Спит⁈ — густым шепотом спросил Бездомный у Пети, что стоял на «шухере».

— Спит! — сразу же ответил Петя, бросая опасливые взгляды в сторону.

На кухне послышалось всеобщее облегчение.

— Так что будем делать?

— Поговорим. Заключим сделку. Если слухи верны, Ахматов стремится попасть к нам.

— К демократам⁈ — не выдержал кто-то из сидельцев.

— Да нет же! В нижнюю палату парламента.

Демократы начали думать, переваривать вновь полученную информацию. Появилась надежда на мирное сосуществование с палачом. Но общий концепт был понятен всем: требовалось переговорить с Ахматовым, рассказать, что они ему не враги, а в будущем могут стать верными союзниками или вовсе взять его в свою партию. А после освобождения можно было забыть об этой встрече. Долго ещё спорили и обсуждали план действий, пока рядом не раздался спокойный голос:

— Я вот одного понять не могу: как в ваши умные головы пришла мысль, что мне надо всех вас убить? Я похож на психопата-убийцу?

В комнате стало тихо.

— Слухами земля полнится, Лев.

— Повторюсь, если вы мне не враги, то и я вам не враг. А вот насчет палаты парламента, признаюсь, звучало очень интересно.

Мне срочно требовалось сменить личину матерого убийцы. Яркий тому пример — всполошенные аристо-сокамерники, срущиеся от моего имени. При других обстоятельствах я был бы рад такой реакции. Может быть и Златан тогда передумал бы нападать. Однако сейчас мне требовалась любовь и народное признание, потому как суд должен быть открытым. С толпами репортеров и полными залами.

«Будь лапочкой, хронум!»

Глава 11

Находясь в своем изолированном мирке, в окружении бестолкового братца, воинственно настроенного главы сквада и двух безбашенных сук… а также аборигенов из Сыи, Стивена с его зверушками и всего, что меня окружало неординарного, я понял, как одичал. Аликперов и Залевская еще как-то разбавляли эту дурную шайку, но в целом — одичал.

И потому я даже представить не мог, какой животный трепет вызываю в людях, и что обо мне думают «нормальные» люди.

А результат моего пребывания в тюрьме таков: сокамерники всерьез задумывали прикончить меня спящего, пока я не навредил им самим. Вот только думали долго. Аристократы все же, не бандюки. В очередной раз порадовался обострившемуся слуху и своим рефлексам. Будь они более расторопны — в этот раз хронума бы не стало.

Началось с того, что мой сон был прерван тревожным давлением между лопаток. Проснулся, никак себя не выдавая. Затем подслушал их разговор, который очень мне не понравился. Ну и решил поговорить с ними лично, расставить все точки над «и», так сказать. А мое появление из воздуха было столь эффектным, что я едва сдерживал свою улыбку, глядя на изумленные лица аристократов.

Когда первые эмоции стихли, я спокойно спросил:

— Поведайте мне, уважаемые, что значит «политические», и кто решил избавиться от вас моими руками?

Они медлили с ответом, поглядывая на своего главного. И под столькими взглядами Бездомный сдался:

— Этого мы, увы, не знаем. Но врагов у нашей партии хватает. Мы же демократы, — сказал герцог, как само собой разумеющееся, но мне его слова ясности не добавили, — Кто-то называет нас радикалами, другие — «пятой колонной», или просто — врагами родины.

Стыдно признаться, но я мало что знал о демократах, да и в целом, не очень интересовался, кем у нас представлен политический истеблишмент. Наблюдая мою заинтересованность, Сергей Иванович продолжил:

— В первую очередь мы выступаем за реформы, а никак не против самодержавия. Однако казусы случаются. Вот, как сейчас… Мы проводили митинг в поддержку людей нетрадиционной сексуальной ориентации (меня перекосило на его словах, что не осталось незамеченным со стороны). Все было благородно — в лучших традициях нашей партии, а тут внезапно имперский спецназ повываливался из машин. А у них, знаешь ли, разговор короткий: лицом в асфальт и наручники на запястья.

Я промолчал. Не стал говорить, как мне импонируют в данном случае действия спецназеров. Потянулся за сигаретами, чем вызвал очередную порцию испуга. Что ж, пускай боятся, раз не могут по-другому. Подстраиваться под них я не собирался.

Мазнув взглядом каждого, и остановившись на Бездомном, спросил:

— Что можете предложить оплатой за мою лояльность?

— Можем предложить вступить к нам в партию.

— Не интересно. Да и не уверен я, что после этого дела у меня получится с политической карьерой.

Аристо, сами того не желая, расплылись в довольной улыбке. Другие облегченно выдохнули. Длилось это недолго, но не заметить такого поведения я не мог. Не хотели они моего членства в своих рядах.

— Но!.. — закурил сигарету, выдержав томительную для арестантов паузу, — Если у меня получится попасть в нижнюю палату парламента, вы будете поддерживать любые мои инициативы.