Метаморф. Красный Робинзон (СИ) - Восточный Ставр. Страница 8

В следующий момент по телу пробежала трещина, в которую я и запихал «боевой» трофей.

В животе забурчало словно от несварения, но тут в дело включился Алукард и весьма оперативно нейтрализовал буйство инородного органа в нашем организме.

— Ну, вот, — довольный фамильяр, появился передо мной, потирая щупальца. — Как я и думал, Гидра буквально конвертирует магическую энергию в плоть по весьма выгодному курсу, да ещё в момент регенерации активно тянет ману из окружающего пространства. Если нам удастся нормально интегрировать сей орган, тебе дальше не обязательно даже собирать оторванные конечности. Их можно будет просто отрастить заново! Да и механизм пополнения магического резерва меня очень заинтересовал.

Когда от гидры не осталось и мокрого пятнышка на примятой траве, я выдернул из земли увязший молот и взвалил его на плечо. Мы двинулись через лес в сторону ближайших гор.

А по пути меня посетила идея. Я же до всей этой канители с Избранностью был инициирован магией природы! Товарищ Бухарин меня даже в друиды приглашал! Раньше из-за нехватки маны я ничего этакого опробовать и не пытался. А что сейчас? Может, получится как-то договориться с растениями? Сконцентрировав в ладони немного манны, я приложил руку к ближайшему стволу. И тут же получил отклик, а дерево словно потянулось ко мне ветками. Воодушевившись первый результатом, я решил действовать дальше и вскоре заметил, что деревья словно расступаются передо мной, а за моей спиной сплетают ветви в подобие зелёной изгороди, скрывая наше скромное шествие от посторонних глаз…

Глава 4

После сегодняшних приключений путь через лес под охраной деревьев показался мне приятной прогулкой. Даже вспомнилось, как мы с мамкой в спокойные времена после войны выбирались за город на «тихую охоту»… Идёшь, бывало, посвистываешь, помахиваешь корзинкой… Я даже чуть было не начал высматривать в траве грибы, но Алукард одёрнул меня:

— Ау, Алёнушка! Не садись на пенёк, не ешь пирожок — избушка трёх медведей может быть где угодно, а её хозяева в здешних условиях не станут разбираться, кто сидел на их стуле.

И действительно! Стоило помянуть местных обитателей, как вдали, между деревьями, промелькнула чья-то массивная фигура. И я, шлёпнувшись с мягкого облачка воспоминаний, с болезненной остротой осознал, что топаю по территории полной всевозможных монстров полуголый, обросший чешуёй и хитином, вооружённый молотом, зубищами, когтищами и гибким неугомонным хвостом.

Зато Дружку было хорошо! Сытно пообедав, он, довольный, трусил рядом со мной, скаля пасть в подобии радостной улыбки. Конечно! Это же его родина — знакомые запахи, знакомые звуки. Он хоть больше и не терос, но от этого окружающие леса и горы для него менее знакомыми не стали. Наоборот! Он то и дело бомбардировал меня образами, описывающими окружающие земли. Вот там дальше ручей, а если спуститься ниже, есть хорошая лёжка, а дальше можно славно поохотиться… Вот только помимо картинок мысли метаморфа были переполнены воспоминаниями о калейдоскопе всевозможных звуков и запахов. Из-за чего я пока отбросил попытки сориентироваться на местности.

А в небе над Новогирканском седой красноармеец нервно подергивал ногой, сидя в люльке разведывательного воздушного шара и кутаясь в связанный женой и уже порядком истрепавшийся шарф.

В воздухе витала тревога. Ну, это если говорить поэтично. А если прямо, то было стремно и страшно. Вот уже больше недели как теросы сыплются на головы защитников города. А лезут эти твари откуда угодно и без какой либо системы…

И что остается людям? Стиснуть зубы и молча, до рези в глазах, всматриваться в постоянные сумерки, и вслушиваться в звуки «рождающего монстров города». Повсюду мерещится голодное рычание или скрежет когтей по мостовой.

Два мужика с покрасневшими от холода носами болтались в плетеном коробе, подвешенном под воздушным шаром. В трех сотнях метров внизу раскинулись улицы и переулки, по которым и приходилось постоянно блуждать взглядом в надежде заметить (или не заметить — тут как посмотреть…) малейшее шевеление или подозрительный силуэт.

Оценив в очередной раз свою «территорию ответственности», старший красноормеец выпустил из рук выданное для борьбы с теросами оружие, осторожно пристроив его стволом к краю «корзины». Зашуршал вещмешком, выудил из него кружку, зачерпнул из котелка. Чай в котелке оставался горячим всё время дозора. Магия!

— «Жара, лето», — говорили они! «Море! Отдохнем, загорим!» — передразнил он одного из своих сослуживцев, радовавшихся, что их в конце весны перебросили в Новогирканск.

Сделав глоток обжигающей жидкости, мужчина задрал голову и уставился на Сияние Грез. С их позиции до него, казалось, рукой подать. Трос крепежный обрежь — и через пару минут взлетишь в переливчатое марево.

— Ладно, здесь, на вышине дубак. Мы к такому привыкшие! — продолжил седой, — Но этот мерзкий ветер! Он меня скоро доконает. Дома даже в сорокоградусные морозы не болел ни разу. А тут уже из носа течет, и дышать нечем! Ох, чувствую, слягу я после таких вахт на неделю.

Словно подслушав, налетел резкий порыв ветра. Он боднул люльку, словно пытаясь опрокинуть.

— Иди ж ты! Что с тобой делать? — возмутился мужик, провожая с сожалением содержимое своей кружки, — Ненавижу воздушные шары! — веско подытожил он, отряхиваясь.

— Ну, тут уж ничего не попишешь. Приказано — будем сидеть, — наконец подал голос второй красноармеец.

Молодой парень, крепко зацепившись ногами, в руках держал бинокль. В отличие от напарника –потомственного таежного охотника — он Особым зрением не отличался, а потому всё время вахты не отлипал от своего «механического моргала», как в шутку называл сей агрегат маго-технической мысли старший товарищ. Вообще, сибиряк ворчал всё время. Но получалось у него это как-то складно, с юморком и по делу, разбавляя тягостную атмосферу своим, порой весьма неожиданным, взглядом на происходящее.

Сейчас же, выдав очередную порцию бухтенья, старший сосредоточился на чае. В люльке воцарилось молчание, заполняемое лишь скрипом канатов, да посвистываниями того самого «треклятого ветра».

Вдруг на северо-востоке сверкнула слабая, но отчетливо видимая в царящих в городе сумерках вспышка — из ниоткуда появилось несколько похожих на рапторов теросов. Звери при попадании в нашу реальность оказались дезориентированы резкой сменой обстановки, мотали головой, но быстро приходили в себя.

— Попались, гады! — Молодой, не отнимая бинокля от глаз, ухватил телефонную трубку. — Центральная! Центральная! Это Наблюдательный №13. Видим теросов. Меня слышно? Прием!

— Тринадцатые, это Центральная. Слышим вас. Координаты, численность, подробности? Прием.

— От нас — метров пятьсот. Улица… Рязанская. Угол двадцать седьмого дома. Четыре ящероподобных тероса. Передвигаются на задних ногах. Стая. Действуют слаженно. Ранги не определить пока. Так. Начали движение в направлении… Ах, ты ж!

Прямо у его уха грянул выстрел. Люльку тряхнуло.

— Предупреждать нужно!

Из уст старшего красноармейца «заструилась» не совсем цензурная лексика. Правда, больше она была адресована качке и чертовой отдаче….

Первый выстрел из-за холодного ствола чуть увело в сторону, вышибив столб искр из стены. Вожак стаи после этого быстро определил источник опасности. Эта гадина оказалась слишком резвой: вовремя пригнулась, и, возможно, тоже высказала в адрес людей пару ласковых.

Вторая пуля попала следующему ящеру в голову, отчего того отбросило в направлении стены. Терос по инерции сделал ещё пару шагов, но потом завалился на бок.

— Ранг второй у твари, — подал голос охотник, старательно выцеливая следующего монстра, несмотря на болтанку.

Бах! — следующий терос словил пулю и осел на землю, взревев и жалобно засучив лапами.

— Грязно, — недовольно фыркнул стрелок и сделал новый выстрел. Снова в вожака. И снова тот увернулся и лишь грозно рыкнул в сторону неба. — Вожак явно взял третий ранг. Имеет способности либо ускоряющие реакцию, либо какую-то разновидность чутья. Уж больно резвый.