Научи меня любить (СИ) - Ярцева Яна. Страница 27

— Ура!

Мальчик бодро переоделся, и они вместе отправились на кухню. Ветров уже был там и пил кофе.

— Доброе утро, дядя Макс, — бодро отрапортовал Никита.

— Доброе утро, — ответил тот, поднимая взгляд на гостей. — Как себя чувствуешь? — обратился уже к Маше.

— Нормально.

Она достала молоко и яйца, принимаясь за приготовление завтрака. Малыш тем временем уселся за стол рядом с мужчиной.

— А ты поиграешь со мной сегодня? — задал он вопрос.

Макс вздрогнул от детской непосредственности, при этом отмечая, что был бы совсем не против провести время с юным гостем. Однако, он хорошо помнил реакцию Сурковой, и не знал как стоит отвечать.

Все утро он обдумывал вчерашнюю истерику женщины. Он не выносил подобного, но то, что произошло, не вызывало отторжения. Скорее недоумение от того, что он просто не знал, что делать. А еще давно забытое чувство стыда и непонимания почему же ему не плевать на душевное состояние его подопечной. Почему вместо того, чтобы воспользоваться случаем, он отнес ее к сыну, а не уложил у себя, чтобы, наконец, взять свое по праву.

— Милый, у дяди Макса полно работы, — вмешалась между тем Маша. — Поиграем вдвоем.

— Но втроем будет интереснее, — настаивал тот. — Тем более, что тебе не нравятся машинки.

— С чего ты взял, что не нравятся?

— Ты сама не раз говорила. А дяде Максу вчера понравилось. Он знаешь, как грузы отправляет? — воодушевленно продолжал ребятёнок.

Мать недовольно поджала губы, переворачивая омлет на сковороде. Иногда сын становился до невозможности упрямым. И чем больше она пыталась его переубедить, тем сильнее он упрямился. Но допустить, чтобы Макс снова играл с ее ребенком не могла.

— Может, лучше погуляем? — с надеждой спросила женщина. — Поиграем в мяч?

— Ой, точно! Дядя Макс, а давай в футбол играть?

Тот пробормотал что-то невразумительное, смотря в упор на Машу, у которой едва слезы не выступили на глазах от досады. Конечно, он понимал, что она пытается отвлечь сына, отговорить от идеи играть с ним. Но разочаровывать ребенка не хотел. В конце концов ничего страшного не случится от того, что они погоняют мяч по двору.

— Никита! — строго произнесла Суркова. — Ты ведешь себя неприлично! Хватить навязываться!

Мальчик тут же насупился и опустил взгляд в пол.

— Да он не навязывается, — как можно беззаботнее произнёс Ветров. — Тем более, что у меня выходной, и я полностью свободен.

Маша посмотрела на него таким взглядом, что будь он менее закаленным жизнью, испугался бы.

— Круто! Я пойду достану мяч! — воскликнул малыш и побежал в комнату.

— Никита! — закричала мать. — Сядь на место!

Но тот уже не слышал — умчался исполнять желаемое.

— Я же тебя просила — не лезть к нему! — обвиняющим тоном произнесла она, глядя на Макса.

— Что плохо в том, что мы просто поиграем?

— Это. Мой. Сын.

— Так я же не претендую, — парировал тот.

— Вот именно! — взвилась женщина. — Ты ни на что не претендуешь, но портишь нашу жизнь! Из-за тебя все идет кувырком! Как же я тебя ненавижу!!!

Мужчина нахмурился.

— Слушай, я не хотел тебя расстраивать. Просто парень вчера был расстроен, что ему не с кем играть, а мне было несложно, и я….

— А притащить меня к себе, чтобы трахнуть, тебе тоже было несложно⁈

Повисла звенящая тишина.

Машу откровенно трясло — все спокойствие, что она отрабатывала в комнате, испарилось. А Макс… Он не знал, что сказать. Попросить прощения? Да он никогда таким не занимался. Никогда и ни с кем. Он умел признавать ошибки, делать выводы и запоминать на будущее. Но извиняться? Нет. Да и зачем? Что изменится от этих слов? Он предпочитал всегда поступки лишнему сотрясанию воздуха. И поэтому не понимал к чему эти обвинения.

— У тебя омлет горит, — тихо сказал он.

Женщина молча переставил сковороду и выключила плиту. Она спиной ощущала тяжелый взгляд Ветрова, но сил обернуться не было. То, с каким энтузиазмом сын просил поиграть ее врага, подкосило несчастную. И либо она позволит им играть вместе, либо расстроит ребенка, у которого и так немного радостей в жизни.

— Как же я ненавижу тебя, — тихо прошептала она.

— Ненависть — сильное чувство, — ответил он так же тихо у нее над ухом.

Маша вздрогнула и отшатнулась — Макс подошел слишком тихо.

— Ты прав. Ты недостоин даже этого.

— Чего ты от меня хочешь? — устало спросил он. — Какой смысл кричать о том, что было?

От услышанного она резко обернулась и посмотрела прямо в глаза мучителя.

— Тебе — никакого. Ведь для тебя этот день — один из многих. Тебе плевать сколько судеб ты сломал. Для тебя все вокруг — лишь игрушки.

Мужчина болезненно скривился.

— Уверена, что так хорошо меня знаешь?

— Вполне, — кивнула Суркова. Она сложила руки на груди — стоять так близко с ним было неуютно.

— Судишь по одному поступку?

— Ты мог меня отпустить! Ты же видел, что я…

— Возможно, но ты могла бы и сказать, что не хотела ничего. Но вместо этого что? — не стал отрицать он. — Ты, мисс-я-самая-правильная, никогда не ошибалась? Не делала чего-то о чем жалеешь?

— При чем здесь это? — вскинулась та.

— Почему ты решила, что у тебя есть право меня осуждать?

— Потому что ты во всем виноват! — отрезала она.

— Слишком громкие слова, — покачал головой Макс.

— Что⁈

— В чем виноват? Муж бросил? Так если он не смог тебя поддержать и пройти с тобой вместе через сложности, зачем такой человек рядом?

Маша от возмущения открывала и закрывала рот, не говоря ни слова. От такой подачи ситуации ее практически парализовало.

— Да как ты…

— Что? Как я смею? — усмехнулся Макс. — Ты все время жалеешь себя, но прежде, чем кидаться обвинениями подумай — настолько ли у тебя все плохо, чтобы делать такие громкие заявления?

— Бесчувственный чурбан, — выплюнула она. — Неудивительно, что с такими взглядами на жизнь, ты до сих пор одинок и без семьи. У такого как ты ее и быть не может!

Его зрачки едва уловимо расширились, а зубы сжались. На какой-то миг ей почудилось во взгляде боль и разочарование, но затем он вновь стал самим собой — нахальным и самоуверенным самцом.

— Мне это не к чему. Вокруг полно таких, как ты. Готовых ублажить и раздвинуть ноги передо мной.

Звук пощечины прозвучал, как гром. Макс шумно вдохнул, старательно сдерживая порыв сгрести в охапку нахалку, оттащить в свою комнату и выбить дурь из ее головы. А Маша… Она боялась пошевелиться. И единственное, что чувствовала — влагу на щеках. В их противостоянии каждый раз Ветров выходил победителем.

— Тебе лучше уйти, — сквозь зубы процедил он.

— Надеюсь, когда-нибудь найдется та, что поставит тебя на колени и заставит страдать, — едва слышно бросил женщина, прежде чем уйти.

— Мам, я готов! — вбежал Никита, едва не столкнувшись с матерью в дверях.

— Идем, малыш. Поиграем вдвоем.

— Но…

— Идем.

Увидев взгляд матери, тот перестал сопротивляться и молча последовал за ней.

Глава 22

Виталий Маркович в своей жизни повидал многое, и потому был человеком не только опытным, но и по-житейски мудрым. Промахи своего воспитания он заметил давно, но исправлять ситуацию было поздно — Олег уже вышел из-под родительского контроля. Единственное, почему его наследник все еще хоть немного прислушивался к нему и исполнял приказы — власть, которая была у отца. Пусть он отошел от дел, вручив сыну сетевой бизнес, но в городе все еще имел немалый вес. И тем не менее, он не был уверен, что сынуля выполнит указание уехать подальше.

Сейчас Ветров для Олежки, что красная тряпка для быка. Слишком глубоко засела в нем ненависть к мальчишке, самому пробившему себе путь наверх. Наблюдая за их противостоянием, Ястребов нередко ловил себя на мысли, что именно такого сына он хотел. Такого, как Максимилиан. Он не был избалованным и знал, чего хочет. Знал как идти к своей цели, и делал это с таким упорством, что им невольно восхищались даже противники. Виталий смотрел на парня и видел в нем молодого себя. К сожалению, своей сверхопекой и желанием дать сыну хорошую жизнь, он перегнул палку, вырастив своенравного и избалованного нахала, который зачастую отказывался понимать разумные доводы.