Нежный огонь любви - Кренц Джейн Энн. Страница 15

Зельда нерешительно взялась за гибкую лестницу и поставила ногу на нижнюю перекладину. Дело оказалось не таким уж сложным: вскоре она уже устраивалась на своей койке. В этот момент на нее снова нахлынуло сознание того, что ее поиск действительно начался, — и она почувствовала, что спать ей расхотелось. Зельда села на койке, закрыла глаза и погрузилась в успокоительный ритуал вечерней медитации. Где-то посередине сложной цепочки безмолвных логических выкладок она услышала голос Расчета:

— Ты всегда так долго возишься в душе?

Вздрогнув, Зельда открыла глаза. Она мгновенно вспомнила, как бежала через кабину за своим одеянием.

— Я думала, вы спите, — чуть слышно проговорила она.

— Задремал, пока дожидался, когда ты вымоешься. Правило номер один: на борту» Окончательного

Расчета» пассажиры не обращаются с водой так, словно она бьет из неиссякающего фонтана на Клеменции.

— Но я думала, что у вас здесь замкнутая система с полной очисткой! — Зельда была смущена и обижена.

— Полностью замкнутых систем не бывает. При каждом пользовании водой небольшая ее часть теряется.

— Понимаю, — напряженно отозвалась Зельда. — В следующий раз постараюсь быть более бережливой.

Она больше не стала медитировать и заползла под одеяло.

На нижней койке Расчет положил руки за голову и устремил задумчивый взгляд вверх. Делая выговор голубю, всегда чувствуешь себя виноватым. То же самое он испытывал, когда ссорился с Джедом.

Но, черт подери, Зельда ведь не настоящая голубка! Несомненно, в течение ближайших двух недель у него будет немало поводов напоминать себе об этом. Расчет вспомнил силуэт ее обнаженного тела, когда она бежала за своей одеждой.

Хрупкая, изящная, женственно-грациозная… И ее груди оказались именно такими нежно-манящими, какими он их себе представил, когда расплетал ей косы. И попка тоже чудесная. Крепенькая и аппетитная. Красавицей Зельду назвать было нельзя, но она привлекала его — сильнее, чем ему хотелось бы. И она — не голубка, пусть ей очень хотелось бы стать ею.

Расчет сам не мог бы сказать, почему ему вдруг стало так важно заставить ее согласиться с этим. Однако он был вынужден признаться себе, что ему надо, чтобы Зельда смирилась с тем, что она — настоящий волк, такой же, как он сам.

Заснул он очень нескоро.

Восемь часов спустя Расчет был разбужен запахом горячего кофеида и аппетитным паром завтракопорций. Он медленно открыл глаза, вдыхая приятные ароматы. Похоже, что его маленькая святоша уже проснулась и принялась хозяйничать. Сладко потянувшись, он встал с койки. Фред уполз от него, еще пока он спал. Сейчас скалоковрик перекинулся через спинку кресла, наблюдая, как Зельда отправляет в подогреватель вторую упаковку завтрака. Расчет скинул с себя одеяло, и Зельда с улыбкой обернулась к нему. Однако улыбка ее сразу погасла, а глаза широко раскрылись: Расчет оказался совершенно голым! В следующую секунду Зельда поспешно повернулась обратно к подогревателю.

— Доброе утро, Расчет. Хотите есть? Надеюсь, вы не рассердились, что я достала еду. Я подумала, что это могло бы стать одной из моих обязанностей во время полета. Вы позволите мне взять на себя приготовление еды?

Ее напускная непринужденность позабавила ее спутника. Он зашел в душ, не закрыв за собой двери.

— Могу сообщить тебе новость: отправка упаковок в подогреватель и доставание их из него не может

Считаться настоящей работой. Вот если бы у нас на корабле были жаровня и свежие продукты, я бы, может, и стал бы обсуждать такой вариант.

— И все-таки, — не сдавалась она, — это дело, пусть и маленькое. А нам надо найти, чем я смогу быть .полезна.

Он высунулся из душа, чтобы достать из ящика серые брюки от своего летного костюма.

— Боишься заскучать?

— Нет. Но я хотела бы отработать дорогу, Расчет.

Он не ответил — не мог ответить. Вместо этого он мрачно закрыл за собой дверь. Он чуть ли не полночи представлял себе, как именно она могла бы отработать дорогу, но не сомневался в том, что ей отвратительны были бы те откровенные картины, которые он рисовал перед собой. Выйдя из душа в поношенных узких брюках, он сказал только:

— Что-нибудь придумаем.

— Вы уже это говорили — но что мы придумаем? Зельда выставила дымящиеся завтракоупаковки на стол и протянула Расчету кружку кофеида.

— Какое рвение и трудолюбие! — пробормотал он, садясь. Почему-то кофеид показался ему намного вкуснее, чем обычно. Может, потому, что ему не пришлось готовить его самому. — Не надо меня подгонять, ладно? У меня еще не было возможности как следует обдумать ситуацию. С момента нашей встречи на Возлюбленной события развивались слишком стремительно.

Зельда улыбнулась, но Расчет заметил, что она старается не смотреть на его обнаженную грудь. Лениво прищурившись, он со вздохом поставил кружку на стол и полез в ящик за просторной и удобной рубахой, которую одевал на борту. Он не стал закреплять переднюю застежку — но Зельда явно успокоилась.

— Спасибо, — прошептала она. — Понимаете, дело не в ложной стыдливости. Я изучала анатомию человека. Но голуби обычно одеваются очень формально. Я к этому привыкла.

— Угу, так мне и показалось. Я предупреждал тебя, что на корабле сохранять дистанцию нельзя.

— Да. — Она сосредоточилась на еде. — Вы меня предупреждали.

— А на Ренессансе все… э-э… еще более непринужденно.

— Як этому готова.

Расчет секунду смотрел на нее. Она решительно подняла голову. Волосы ее опять были убраны в строгую корону — интересно, сколько времени у нее на это ушло? Одеяние на ней было красное, подол, манжеты и воротник расшиты тонким фиолетовым пухом — экзотический цветок на скучном сером фоне корабля. Почему-то он вдруг почувствовал острое любопытство: какая она? О чем думает?

— А что произойдет, если ты отыщешь свое волшебное устройство, Зельда? Она нахмурилась:

— Оно не волшебное. Когда я его найду, то, не сомневаюсь, найду и вполне научное объяснение принципам его действия.

Он приподнял ладонь:

— Извини. Ну, пусть не волшебное. Твое научно объяснимое устройство. Что ты с ним будешь делать?

— Вернусь на Клеменцию, конечно.

— Тебя там кто-то ждет?

Она подняла на него свои зеленые глаза — недоверчивые и чуть насмешливые.

— Родители. Учителя. Друзья.

— Возлюбленный?

Расчет почти удивился собственному вопросу — но только почти. Резкость собственных слов сказала ему даже слишком много относительно того, зачем ему понадобилось завести разговор именно на эту тему. Краска, залившая щеки Зельды, его заворожила.

— Это очень личный вопрос, Расчет.

— Знаю. Временами я бываю груб. Он доел завтрак и отправил упаковку в мусорник. Он сам себе был противен.

Зельда нерешительно улыбнулась:

— Наверное, это очередное проявление естественного интереса волков к вопросам секса.

Расчет кинул на нее быстрый взгляд, встал из-за стола и прошел к пульту управления.

— Нравится тебе это или нет, леди, но ты — волк. Тебя этот предмет не интересует?

Зельда быстро убрала со стола остатки завтрака, стараясь не встречаться с обвиняющим взглядом Расчета.

— Вы должны понять, что для меня отношения с мужчиной будут совсем не такими, как отношения между двумя волками.

— У тебя на Клеменции кто-то остался, так? Святоша.

Расчет оперся на пульт управления, испытывая раздражение из-за ее попытки уйти от ответа.

Зельда посмотрела на него с тихой укоризной.

— Есть один человек, — очень осторожно начала она, — но я для него не готова.

— Он считает, что слишком хорош для тебя, потому что он — голубь, а ты — нет? Она покачала головой:

— Мерсер никогда такого не подумает. Он умнейший, добрейший, очень чуткий человек. Настоящий голубь, который был мне учителем и другом. Он руководит архивом, в котором я работаю. Я никогда не говорила ему, что хотела бы, чтобы наши отношения стали… стали… более близкими. Я не хочу обременять его этим, пока не смогу говорить с ним, как настоящая голубка.