Кружева лжи (СИ) - Дока Анастасия Константиновна. Страница 2

— Потому что, мама, я так хочу! Подумайте с отцом, что хотите в подарок. Через два дня позвоню, — Александра вышла из скайпа, выключила ноутбук, растворила свою досаду в чае с бергамотом, и прихватив коробку с печеньем, вернулась в комнату.

С родителями всегда возникали трудности и удивляться шероховатостям в разговоре не следовало, но горький осадок всё равно оставался. Грубо разорвав упаковку, Селивёрстова вернулась к ноутбуку. Продавец, принявший заказ, совершал отправку только на следующий день, а значит обожаемые носочки придут не раньше двенадцатого января — может и чуть позже, но Александра могла потерпеть, а друга Бриза хотелось порадовать в положенный день — перед боем курантов, как это происходило всегда, на протяжении вот уже пяти лет. Изначально они с Иваном Резниковым вместе работали в полиции: она была следователем, а он — криминалистом. Позднее Александра ушла в частные детективы, но это не помешало им сохранить те же прекрасные отношения. Она его ласково называла Бризом.

— Так как в нашей паре царит доверие и понимание, — она перебирала разные штуки для автомобилистов, — лучше всего будет сделать… — замерла на подушке в форме пистолета, — неожиданный подарок.

На губах расцвела улыбка.

Подушка приглянулась сразу: внешний вид в тему, да ещё и наполнитель антистресс, но этого было недостаточно. Подобному Бриз бы не удивился, поскольку разные приколы Александра дарила ему и на предыдущие праздники: сейф-обманку, пистолет-хлопушку, брелок «Самому сексуальному криминалисту». Бриз принимал дары, радуясь, как ребенок, а вместе с ним всегда радовалась и она. Бриз неизменно вызывал положительные эмоции. Александра любила его. Жаль только, что любовь к нему не шла ни в какое сравнение с той, что она испытывала к Диме.

Частный детектив Дмитрий Соколов, работавший на Управление по особо важным делам, появился в её жизни неожиданно, во время работы над совместным расследованием. Их встреча была ошибкой: слишком похожими и в тоже время слишком разными они оказались. Расставание прошло драматично, и теперь любое воспоминание о Соколове отзывалось болью.

Пыткой становился каждый незнакомый номер, высвечивавшийся на мобильном. Услышать голос Димы хотелось так же отчаянно, как не слышать никогда. Противоречивые эмоции разрывали Александру каждый раз, когда в толпе мелькал мужчина с галстуком цвета индиго. Она замирала, стоило услышать окрик «Дима!». Александра думала о нём, проходя мимо пекарни; глядя на проезжающий мимо серый «Мерседес»; когда в колонках звучал шансон, и когда готовила бутерброды.

Она скучала по его насмешливому взгляду, издевательскому тону, тёплому голосу и властным объятьям. Она ненавидела Диму за то, что он был самим собой и ненавидела себя за то, что сама не могла быть с ним настоящей.

— Дьявольская муть… — недовольно выразилась детектив, отсекая воспоминания и чувства. — Хватит. Он ушёл из моей жизни. Пора перестать ловить эхо прошлого (отсылка к произведению «Эхо над бездной»).

Подумала о работе, улыбнулась — расследования всегда выручали в минуты грусти. А ещё справиться с любой проблемой помогал Бриз. Когда они с Димой расстались, он был рядом.

Друг всегда оставался рядом.

Александра вновь начала размышлять о том, как удивить Ваню. Подушка подушкой, но он был достоин лучшего из всего того, что можно было придумать. Взяла телефон и набрала номер. В голове зажглась отличная идея.

Тот, кого так сильно хотела порадовать Селивёрстова, стоял в магазине и тоже выбирал подарок. Иван Резников больше часа глазел на универсальный комбайн. Производители обещали нарезку овощей «соломкой», «кольцами», «дольками». Так же в наборе была насадка для картофеля «фри», соковыжималка, венчик для взбивания крема и насадка для теста — набор для ленивой или очень занятой хозяйки.

Пуля, как Иван любя называл Александру, относилась к категории ну о-о-очень занятых женщин. Хозяйкой её язык назвать не поворачивался: готовка, уборка — это не про Пулю. Разгадывание криминальных шарад — да, с радостью и нездоровым энтузиазмом, а что-то по дому — только в условиях неимоверной скуки. Однако Бриз объяснял такое отношение отсутствием правильной техники, вроде того же кухонного комбайна.

Сначала он собирался подарить навороченный пылесос, но вспомнил, что дома у Пули достаточно чисто, а потом взгляд упал на комбайн, и тут то Бриз вспомнил о том, как впервые попробовал драники, булочки и торт, приготовленные в дни, когда подруге было скучно и решил, что это будет лучшим подарком. Он рассуждал так: возможно, она и не прочь готовить, но времени действительно не хватает, а имея такой многофункциональный прибор, сможет и заниматься расследованием, и нормально питаться. Бриз отлично знал, насколько сильно Александра любила разную выпечку и живо представил, как с помощью этой громадины она перемешивает тесто для пирога или того же бисквита: последнее Пуля обожала, и он каждый раз приносил ей что-то из бисквитной «оперы».

Но также, что скрывать… Он хотел вновь увидеть Сашу у плиты. Мечтал, чтобы она готовила только для него. И вместе с тем Резников понимал: такие желания — лишние элементы в дружбе, поэтому старательно загонял поглубже подобные мысли.

Решившись на покупку, Иван позвал консультанта, чтобы лично убедиться в работе комбайна, а когда всё оказалось в порядке, и товар начали упаковывать, у него возникли серьёзные сомнения. Безусловно, Новый год — не день рождения и не нуждается в таком уж личном подарке, но по какой-то причине комбайн сейчас выглядел самым нелепым вариантом из всех возможных: будто Бриз навязывал Пуле то, что ей было несвойственно.

И всё же из магазина он вышел с коробкой.

— Пригодится, — решил, убирая технику в багажник. — С этой штуковиной готовить проще.

Но мысль о чужеродности комбайна не давала покоя всю дорогу. Оказавшись дома, Иван уже не сомневался: с подарком прогадал.

Глава 3

Жизнь Снежаны разделилась на «до» и «после». Что было «до» сейчас казалось замутнённым стеклом чужого маршрута: будто те события никак не касались самой Снежаны. Ни её слёзы орошали холодный пол в крохотной кухне третьего этажа. Ни её тело изнывало от боли, укрытое лишь стыдом и сожалениями. Ни её имя повторялось в ночи, чередуясь с проклятьями и словами любви, бьющими сильнее кулаков. Будто кошмара и вовсе не было на страницах её истории. И хотя ЕГО футболка до сих пор лежала в той самой Коробке, Снежана готова была отпустить прошлое, бессчётное раз причинившее ей физическую боль.

Готова была вычеркнуть то, что раскололо психику на тысячи осколков.

До сих пор она просыпалась в холодном поту, разбуженная собственным криком. Это случалось всё реже, но окончательно не ушло. Иногда Снежана садилась у окна и смотрела на луну, радуясь и одновременно с тем ужасаясь воспоминаниям, гейзером, бьющим посреди темноты… тишины.

Она и раньше любила одиночество, но особенно чутко время уединения стало восприниматься после расставания с НИМ. Память подбрасывала фрагменты, заполненные болью, сожалением и свободой. Свободой от того, что всё позади — это были перевёрнутые страницы: бесконечные, мрачные, но они в прошлом. Хотя Снежане хватало смелости признаться: без них жизнь была бы неполноценной. Нельзя просто взять и оторвать от себя часть прожитых дней, даже если в них кровавые подтёки на бёдрах, убитое жестокостью доверие и угнетающий смех во время просмотра фильмов. ОН вообще часто смеялся и любил американские картины.

Снежана тоже их смотрела, потому что не смотреть было нельзя.

Теперь одна лишь заставка «Уорнер Бразерс» вызывала икоту и желание поскорее спрятаться — закрыться в ванной комнате, включить душ и стоять под ледяной водой до тех пор, пока кожа не покроется иголочками, пока онемение ног не вернёт к реальности, доказывая, это не сон. Снежана жива. Всё прошло. Она в безопасности.

Отношения с НИМ сказались на её привычках. Каждое утро Снежана проверяла электронную почту и вздрагивала, обнаружив письмо в графе «спам». Затем успокаивала нервы яблочным соком, потому что только его не пил ОН — всё остальное оказывалось на её халате, пижаме, праздничном платье. Например, как в тот раз, когда Снежану пригласил на выставку одноклассник.