Восстание (ЛП) - Скэрроу Саймон. Страница 33

Мгновение спустя упали первые капли дождя.

- Пусть дождь будет яростным, - яростно пробормотал Макрон.

Свет быстро померк, хотя до сумерек оставалось еще несколько часов, и дождь шипел тусклым мерцанием, время от времени освещаясь вспышками молний. Гром следовал за ними, потрескивая и грохотая, прежде чем разразиться рокотом, который отзывался в телах тех, кто находился на открытом воздухе, и заставлял их бежать в поисках укрытия. Ветер все усиливался, и по лагерю раздавались крики и визги, пока повстанцы пытались найти убежище. Те, кто урвал себе палатки или сделал импровизированные укрытия, боролись за то, чтобы их не сорвало ветром от креплений на деревьях или колышков и не унесло во тьму ночную. Среди лошадей и тяглового скота царило смятение, а ржание, рев и лай конкурировали с криками людей и испуганным плачем детей.

Макрону было мало комфорта под днищем колесницы, поскольку вода капала через щели между досками прямо над ним. Тунику ему не вернули, а обнаженное тело было открыто прохладному ветру и лившему на него дождю. Все то время пока солнце садилось, он лежал и дрожал. Однако его настроение поднялось. Такая буря пошла на пользу ему и Риму и во вред их врагу. Поскольку буря продолжала бушевать, несколько воинов, которым было поручено охранять его, отступили в палатки, сгруппированные вокруг палатки Боудикки, а из трех оставшихся бриттов двое прижались к стволу дуба в двадцати шагах от него, а последний остался охранять колесницу, несомненно, вытащив короткую соломинку.

Макрон протянул скованные руки к пояснице, кряхтя от напряжения. Пальцы его правой руки проникли под складки набедренной повязки и под тугую веревку, которая их удерживала. Затем кончик его указательного пальца нашел металл короткого лезвия, и он провел рукой вокруг ножа, пока не получил хороший захват, прежде чем высвободить его из набедренной повязки и поднести к себе.

Прежде чем продожить, он отдохнул, чтобы убедиться, что его движения не привлекли чьего-либо внимания. Ноги воина, стоящего рядом с колесницей, не двинулись с места. Перевернув нож, он приставил рукоять к концу штифта, которым железный обруч был скреплен вокруг его левого запястья, затем отвел его назад и сильно ударил. Звук был пугающе громким для его ушей, и он замер, глядя на охранника. Мгновение спустя раздалась еще одна ослепительная вспышка молнии и почти сразу же послышался оглушительный раскат грома той грозы, разбушевавшейся прямо над головой. Макрон ударил снова и снова, а затем остановился, когда раскаты грома затихли. Ощупывая пальцами, он почувствовал, что головка штифта теперь находится на одном уровне с запорной планкой.

Теперь началась самая сложная часть. Приложив острие ножа к штырю, он начал прижимать его настолько уверенно, насколько мог, помня о том, какую травму он мог нанести себе, если лезвие соскользнет и острие вонзится в его левую руку. Сначала штифт держался твердо, затем он почувствовал, что он слегка поддался, и начал нажимать сильнее, пока он слегка не качнулся, и острие лезвия не ударилось о прорезь. Переместив нож туда, где выступал другой конец штифта, он высвободил его, и мгновение спустя кандалы со слабым лязгом разошлись на части.

Он с тревогой взглянул в сторону воина, но реакции снова не последовало. Свободной рукой он быстро снял второй кандал, а затем освободил и ноги. Нож был слишком мал, а его лезвие слишком тупо, чтобы его можно было использовать в борьбе с охранником, поэтому он отложил его в сторону и взял кусок веревки, который отрезал от креплений набедренной повязки.

Выглянув из-под колесницы, он мог различить фигуры людей, сгрудившихся под дубом, в плащах, надвинутых на поникшие головы, и пытающихся заснуть. Он передвинулся вперед и присел рядом с хомутом, поднявшись достаточно высоко, чтобы видеть всю длину кузова колесницы. Стражник прислонился к правому столбу, прикрепленному к задней части колесницы. Он натянул капюшон плаща поверх шлема, а копье покоилось на плече, бритт явно с нетерпением ждал окончания своей стражи и смены. Макрон подумал использовать пространство между боковыми стенками, чтобы прикрыть свое приближение, но теперь понял, что в тот момент, когда он схватится со стражником и втащит его обратно на колесницу, задняя часть опрокинется вниз, и ярмо резко поднимется в воздух, выдав происходящее любому, кто посмотрит в том направлении. Вместо этого он двинулся в сторону, наиболее дальнюю от дуба, и направился к тылу, где остановился и приготовился.

Обмотав концы веревки вокруг кулаков, он в последний раз оглядел окрестности, чтобы убедиться, что никто не наблюдает. Затем он быстро поднялся и перекинул веревку через голову стражника, ударив коленом ему в поясницу и потянув его вниз вместе с собой рядом с колесницей.

Он тяжело приземлился на мокрую землю и охнул, когда стражник обрушился на него сверху. Воин выпустил копье, и его руки нащупали тугую повязку, впившуюся и вдавившуюся в горло. Бицепсы Макрона вздулись, так как он использовал всю свою силу, чтобы усилить хватку. Ноги охранника отчаянно засучили, и из его стиснутых зубов вырвался напряженный хрип, когда он попытался позвать на помощь. Когда его тряска усилилась, он протянул руку и нашел волосы Макрона. Его пальцы крепко сжались в попытке отдернуть голову нападавшего в сторону, но Макрон резко повернулся и открыл рот, найдя большой палец охранника и укусив его.

Борьба воина начала затихать и становилась все более слабой, затем он тяжело рухнул на Макрона и замер. Макрон продолжал тянуть за шнур еще некоторое время, пока не убедился, что охранник мертв. Он перевернул тело на бок и глубоко вздохнул, прежде чем отпустить веревку и сесть. Шторм уже сдвинулся на юг, но дождь и ветер остались и еще какое-то время должны были держать мятежников во всех возможных укрытиях.

Он расстегнул плащ, тунику и перевязь бритта, затем снял с него штаны и облачился во все это. Закончив, он водрузил тело на заднюю часть колесницы и поспешно привязал правую руку охранника к столбу веревкой, которой его душили. Наклонив голову в шлеме так, будто мужчина дремал, он взял копье и прижал его к плечу стражника, а затем присел, чтобы рассмотреть свою работу. В темноте ночи тело могло сойти за стражника, если только кто-нибудь не подошел бы прямо к колеснице.

Пригнувшись, Макрон двинулся в направлении, противоположном дубу, к конной веренице, протянувшейся перед массой колышущихся навесов и повозок. На его стороне расположились привязанный крупный рогатый скот и мулы, а за ними – еще повозки и палатки. Он пробирался мимо лошадей, чьи темные тела стоически оставались неподвижными под ливнем. Когда он сделал сто шагов от колесницы, он остановился и глубоко вздохнул, чтобы успокоить свое быстро бьющееся сердце и снять напряжение в ноющих мышцах. «Уход из армии не принес мне какой-либо пользы с точки зрения физической подготовки», - упрекнул он себя и решил чаще тренироваться, если сбежит, пока слабоумие не положит этому конец.

Подняв капюшон плаща над головой и натянув складки на плечах, он положил одну руку на рукоять меча и продолжил путь вдоль линии лошадей, пока не нашел нескольких скакунов, сбившихся потеснее вместе. Отвязав уздечку самого большого из них, он погладил его по щеке и успокаивающе прошептал, уводя его от остальных, держа лошадей между собой и лагерем, пока не миновал невысокий холм и не увидел еще больше палаток и повозок, преграждающих ему путь.

- Дерьмо…

Теперь не было никакой возможности избежать прохождения через центр лагеря повстанцев, и он напряг спину и выпрямился настолько, насколько мог, прежде чем отправиться в путь, направляясь примерно в западном направлении. Ветер стал сильнее, а дождь продолжал идти, и он почувствовал, как земля хлюпает под его калигами, пока он вел лошадь мимо повозок и самодельных палаток, состоящих из кожаных шкур, натянутых на грубые шесты и любые удобные ветки деревьев, которые мрачно усеивали ночной пейзаж. Многие из повстанцев находились на открытом воздухе, укрываясь, как могли, под своими плащами и шкурами животных, и лишь немногие удосуживались обратить на него какое-либо внимание. Мужчина, стоявший у ствола дерева, окликнул его на диалекте, которого он не мог понять, а затем засмеялся. Макрон громко фыркнул от отвращения и сделал вид, что пожал плечами, продолжая свой путь.