Восстание (ЛП) - Скэрроу Саймон. Страница 61

Катон выбрал впереди бритта и направил его лошадь в сторону, чтобы он мог взмахнуть мечом. Его противник увидел приближающуюся атаку и смог заблокировать удар, прежде чем нанести быстрый удар Катону в лицо. Он откинулся назад в седле, когда тусклый блеск клинка бритта пронесся мимо его носа, всего в нескольких сантиметрах от него. Выпустив поводья, он схватил запястье руки мятежника, держащей меч, и ударил его по руке. Для мощного удара места было не так много, и его клинок не смог прорезать толстые складки плаща повстанца, но удар был достаточно ошеломляющим, чтобы заставить его ослабить хватку, и его оружие выпало на землю. Встав между ними, Макрон вонзил свой меч в живот мятежника, повернул лезвие и вырвал его, прежде чем давление битвы отбросило раненого в сторону, и на его месте появился один из ауксиллариев с копьем, поднятым для удара.

- Полегче! - крикнул Макрон. - Я на твоей стороне!

Ауксилларий отвернулся, чтобы поискать другую цель. Но стычка уже закончилась. Выжившие повстанцы бросились в сторону города, преследуемые множеством людей Катона. Он обругал их порывистость и окликнул буцинатора когорты.

- Труби отзыв!

Мгновение спустя прозвучала короткая последовательность нот, которая повторялась в такт, пока всадники не вернулись, чтобы выстроиться вокруг штандарта. Катон подождал, пока все, казалось, отреагировали на призыв. Они узнают о своих потерях только тогда, когда появится время остановиться по дороге в Веруламиум.

- Восьмая, отступить к гребню и выстроиться в линию!

Вспомогательные силы отошли от павших тел и оружия недавней стычки и поскакали обратно вверх по склону. К тому времени, как Катон достиг гребня, он заметил первые лучи рассвета далеко на востоке. Звезды постепенно тускнели, пока не стала видна только луна, призрачно-белая на фоне тонкой полоски света наступающего дня. Оглянувшись за своих людей, он увидел, что последние мирные жители находились на расстоянии около двух километров, и вскоре они скрылись из виду, когда дорога пошла через лес.

- Самое время продолжить путь, - прокомментировал он.

- И ни минутой позже, - ответил Макрон, подняв руку и указывая вниз по склону в сторону Лондиниума.

Сначала Катону показалось, что он смотрит на широкую петлю Тамесиса, пересекающую ландшафт. Затем он понял, что это было войско Боудикки: огромная, неуправляемая колонна, идущая на восток. Впереди к Лондиниуму маршировали большие группы людей, по несколько сотен человек в каждой, в то время как другие кружили вокруг, чтобы охватить город в кольцо, захлопывая в ловушке тех, кто все еще находился внутри. Несколько отрядов всадников, примерно в полутора километрах отсюда, следили за линией римской кавалерии на хребте, но не пытались вступить с ней в бой. Через некоторое время они присоединились к своим товарищам, грабящим город.

Столбы дыма поднимались в неподвижном утреннем воздухе, и Катон и Макрон могли видеть, что у пристани не осталось ни одной мачты, а последний из кораблей уже находился в нескольких километрах вниз по течению. Внезапно над резиденцией наместника поднялся клуб дыма, и вскоре сооружение превратилось в столб яркого пламени, которое бушевало так громко, что с хребта можно было услышать его треск и рев. Провинциальная резиденция ставленника ненавистной Римской империи была очевидной мишенью мстительного гнева Боудикки и ее последователей.

Внимание Макрона было приковано к району городка, где находились «Собака и олень», где горел еще один костер, хотя точно зафиксировать его местоположение было невозможно. «Погребальный костёр его матери?», - он задавался вопросом. Как только повстанцы закончат грабежи района и подожгут его, начнутся новые пожары. В конечном итоге столица провинции превратится в море пламени, полыхающее на протяжении нескольких дней, прежде чем Лондиниум будет сровнен с землей и останется почерневшим памятником безумию Дециана и тех, кому он служил в Риме.

Разрушение столицы провинции стало бы сигналом для тех племен, которые все еще питали недовольство Римом, что Империя не является всемогущим созданием, сокрушающим всех, кто стоял перед ней. Железных людей легионов можно было победить. Аванпосты империи и города, которые они установили на территории Британии, могли быть разрушены, и если племена острова могли бы объединиться ради общего дела, тогда все следы захватчиков могли бы быть стерты с лица земли и отброшены обратно через море в Галлию с крайним унижением. Такая перемена достигнет ушей каждого человека по всей Империи и за ее пределами, и все те, кто мечтал сбросить римское иго, будут черпать новое вдохновение в примере Боудикки и ее мятежников.

Между настоящим и мрачным возможным будущим стояли лишь утомленные, в подавляющем численном меньшинстве воины наместника Светония.

- Я увидел достаточно, - сказал Катон. - Выступаем.

Он отдал приказ, и когорта развернулась прочь от панорамы разграбления Лондиниума. Всадники выстроились в колонну вдоль дороги, и как только все было готово, они продолжили отступление, в то время как дым поднимался за ними, а улицы Лондиниума все еще наполнялись криками тех, кого выслеживали и убивали повстанцы на улицах молодой столицы римской провинции Британия.

*************

ГЛАВА XIX

Обычно путешествие из Лондиниума в Веруламиум при хороших условиях можно было совершить за день. Однако, несмотря на ясное небо и теплую и сухую погоду, продвижение по дороге в то утро было медленным и хаотичным. Многие из тех, кто бежал из Лондиниума в предыдущие дни, увезли с собой слишком много вещей, и по дороге были разбросаны телеги со сломанными осями и колесами. Большинство из них были оставлены на произвол судьбы, но некоторые люди оставались подле своих повозок, не желая расставаться с содержимым, в попытке их отремонтировать. Остальные были частично разобраны на дрова.

Большинство людей понятия не имели, куда идти, и руководствовались лишь решимостью избежать гнева восставших бриттов. Они мало думали о том, куда идти дальше Веруламиума, и покорно брели вперед, время от времени с опаской оглядываясь назад в поисках каких-либо признаков преследователей. Те, кто был утомлен или немощен, отдыхали на небольшом расстоянии с каждой стороны дороги, сгрудившись вокруг костров, восстанавливая силы, чтобы продолжить бегство. Многие были голодны и просили еды у других или у колонны солдат, пробиравшихся сквозь медленно движущихся беженцев.

- Я никогда раньше не видел подобного, - прокомментировал Макрон. - Жалко и стыдно, что дошло до такого.

- Воистину темный день для Рима, - согласился Катон, дернув поводья, чтобы объехать повозку, оставленную под углом через дорогу. Он сделал паузу, чтобы отметить Туберону: - Пусть кто-нибудь уберет это с дороги!

К полудню, по оценкам Катона, они преодолели едва ли треть расстояния до Веруламиума. Единственным утешением было то, что колонна отступала навстречу армии, идущей на юг от Девы: Двадцатому и Четырнадцатому легионам вместе с несколькими вспомогательными подразделениями под командованием легата Кальпурния. Несмотря на потери людей во время недавней кампании по взятию Моны, наместник сможет выставить по меньшей мере пятнадцать тысяч солдат, когда он выступит против Боудикки и ее армии. Однако пяти тысяч солдат Второго легиона и людей Девятого легиона, потерянных в засаде, будет очень не хватать. Так что судьба провинции все еще продолжала висеть на волоске.

Пока они ехали, нельзя было не заметить враждебные взгляды и ругательства, направленные на них со стороны многих мирных жителей.

- Похоже, мы потеряли среди них поддержку, - сказал Макрон.

- А ты удивлен? Мы должны их защищать. Вместо этого они потеряли все, что имели в Лондиниуме, и теперь боятся того, что произойдет, если повстанцы догонят их или, что еще хуже, победят Светония.