Праведник (ЛП) - Ловелл Л. п.. Страница 7
— Сейнт, — ее голос звучит как душераздирающее пение. Ее крылья светятся, излучая тепло, проникающее сквозь пространство между нами и согревающее мою кожу. — Помоги мне, — умоляет она, и слезы бегут по ее щекам. Они блестят. Слезы ангела. Такие печальные. Она неуверенно поднимает руку и тянется ко мне. — Помоги мне, — я делаю шаг вперед, но расстояние между нами внезапно увеличивается, когда я тянусь к ней навстречу. — Помоги мне.
Земля вибрирует под моими ногами, и я устремляюсь к ней или, по крайней мере, пытаюсь, но не могу. Обугленная земля трескается и раскалывается, позволяя огненной стене взлететь высоко вверх. Ее крики пронзают меня, в то время как ее охватывает пламя. Прекрасные перья ее крыльев пылают, ее кожа краснеет и покрывается волдырями, а слезы превращаются в кровь. Словно сама Богородица.
— Помоги мне, — кричит она.
Я просыпаюсь, тяжело дыша. Я горю, ощущая, как пот скользит по моему телу и впитывается в простыни. Образ Иден запечатлелся в моей памяти: ее идеальное лицо и крылья. Покопавшись в прикроватном ящике, я нахожу старую обветшавшую Библию, которую всегда храню там. Страницы потрепаны и помяты от многолетнего использования. Обложка со временем потрескалась и помялась. Раньше она принадлежала моей матери, а до этого ее отцу. Слова этой книги приносили утешение и помогали принимать решения многим, как и мне. Я мог бы процитировать ее от корки до корки, и все же я всегда возвращаюсь к одному и тому же отрывку.
"Придите же и вместе рассудим, — говорит Господь. — Пусть грехи ваши как багрянец, убелю их, как снег; пусть красны они, словно пурпур, — они будут как белая шерсть"3.
Увидеть горящего ангела, безусловно, должно быть, к беде. Сон был таким ярким. Таким реалистичным. Что же он означает? Это знак? Или не более чем сон? Эти вопросы будут мучить мой разум до конца дня, и сон ускользает от меня. Узкий луч солнечного света проникает сквозь жалюзи, и когда яркий дневной свет меркнет до темно-оранжевого и, наконец, окунается до темноты, я встаю. Настроение у меня паршивое, а из-за недосыпа у меня снова болит голова.
Поднявшись, я надеваю спортивные штаны и кроссовки и иду на кухню. Готовый смузи из шпината и ростков пшеницы стоит на верхней полке, благодаря учтивости экономки. Я осушаю его несколькими большими глотками, наполняю бутылку водой и направляюсь в спортзал. Так же как я делаю каждый вечер. Рутина — это душевное равновесие, а хаос — враг успеха.
Я разогреваюсь на беговой дорожке перед тем, как начать свою обычную десятимильную пробежку. Бег обычно нужен для того, чтобы опустошить разум, но не сегодня. Иден в моем сознании, словно будильник на повторе. Помоги мне! Я до сих пор слышу этот душераздирающий крик, звучащий в моей голове. Я бегу и бегу, пытаясь убежать от своих мыслей. Пот покрывает мое тело, легкие горят, а ноги болят. Позади шестнадцать миль, прежде чем мой разум, наконец, становится чистым, девственным холстом, на котором я рисую новый день. Хлопнув рукой по кнопке остановки, я, шатаясь, сползаю с беговой дорожки на нетвердых ногах.
Я выхожу из спортзала и иду по квартире. Не доходя до конца коридора расположена дверь, похожая на шкаф для хранения вещей. Внутри находится небольшая комната с различными инструментами, развешанными на крючках по стене. По центру лежит коврик для йоги. Я беру плетку-девятихвостку, висящую на первом крючке, и приседаю, позволяя коленям найти небольшие вмятины на коврике, оставшиеся от многолетнего использования. Я аккуратно кладу кнут на пол перед собой и смотрю на статую Богородицы, которая стоит на почетном месте передо мной. У нее доброе лицо, омраченное лишь кровавыми слезами, струящимися по фарфоровым щекам. Как у Иден. Сложив руки, я произношу слова.
— Помни, Премилостивая Дева Мария, никогда не было известно, чтобы кто-либо, прибегавший к Твоей защите, умолявший Твоей помощи или искавший Твоего заступничества, не оставался без помощи. Вдохновленный этой уверенностью, я прилетаю к тебе, о Дева дев, моя Мать. К тебе прихожу, пред тобою стою, грешный и скорбный. О, Матерь Воплощенного Слова, не пренебрегай моими просьбами, но услышь их и милостиво выслушай. Aминь.
Прощение. Я всю жизнь прошу о нем, потому что я должен извиниться за то, кем я являюсь. И если я получил достаточное прощение, то неужели мое место на небесах можно купить раскаянием и наказанием? Да, всегда должно быть наказание: причина и следствие. Подняв флоггер, я крепко сжимаю пальцами обтянутую кожей рукоять. От взмаха руки он взмывает вверх, а затем приземляется мне на плечо. Крошечные металлические бусинки на конце каждой кисточки отчетливо впиваются в мою кожу. Боль поднимается, как волна, охватывая меня эйфорией. Я опускаю его снова и снова, перекидывая через оба плеча, наслаждаясь страданием.
Я выдерживаю больше, чем обычно, потому что мне это нужно. С каждым ударом образ горящей Иден вспыхивает в моем сознании. Ее лицо, ее слезы, ее крики… Я продолжаю, пока моя спина не начинает гореть, и кровь выступает на поверхность, образуя уродливые синяки. Улыбаясь, я склоняю голову вперед, чувствуя, как грех смывается рекой отпущения. Теперь я готов по-настоящему начать свой день.
Глава 5
Сейнт
Тусклое оранжевое свечение уличного фонаря отражается на черном глянце BMW Джейса. Он облокотился на автомобиль, скрестив ноги и глубоко засунув руки в карманы брюк. Между его губами зажата сигарета, и я морщу нос, когда до меня доносится запах никотина. Мерзость. Отравлять тело — значит заражать разум. Как только замечает меня, он небрежно бросает ее на землю, раздавливая ботинком тлеющие угольки. Я с отвращением смотрю на расплющенный окурок.
— Что случилось? — спрашиваю я. Он позвал меня в это место, прося о встрече, что на него не похоже. Также я знаю, что все, что Джейс хочет мне сказать, он не расскажет по телефону. Я хорошо его изучил.
Он проводит рукой по лицу.
— Одну партию денег изъяли.
— Что?
— В одной из прачечных прошел обыск на наркотики, а там хранились наши деньги.
Я расслабляюсь.
— Они просто конфискуют их как прибыль от продажи наркотиков.
Он качает головой, вид у него серьезный.
— Нет. Один из моих продажных копов позвонил мне. Они знают, что это подделка и передали дело выше. Началось расследование.
Его слова доходят до моего сознания, и под кожей начали закипать пока слабые отголоски ярости.
— Как? — Он молчит. — Как они поняли, что деньги фальшивые? — Каждая моя купюра была идеальна и почти идентична настоящей. Я даже произвожу собственную бумагу, чтобы получить точно такой же состав, как у Королевского монетного двора. Мои деньги — искусный шедевр. Такого прокола просто не может быть.
Сначала Иден Харрис, а теперь и это. Беспорядок. Полный бардак, и во мне растет желание убивать и навести порядок, вычистив все до скрипа.
— Вот почему я хотел встретиться с тобой здесь, — он кивает в сторону ветхого, заброшенного склада в тени перед нами.
Оттолкнувшись от машины, он начинает идти, и я следую за ним, сжимая и разжимая кулаки, чтобы унять ярость. Гнев — это отсутствие контроля. Потеря контроля означает вверить себя Дьяволу. Вдох, выдох. И еще раз…. вдох, выдох.
Дует ледяной ветер, разбрасывая опавшие листья по бетону. Луна зависла низко в небе, борясь за внимание с уродливым городским освещением. Серебристый свет льется на гофрированное железо склада, демонстрируя потрескавшийся замшелый фасад. Высокие одинарные окна разбиты, некоторые из них заколочены, а какие-то проемы просто зияют пустотой. В этом месте проходит основная часть моей работы. Прямо здесь, в этом унылом заброшенном здании в одном из худших районов Лондона. Сюда не наведывается полиция, здесь правит преступность. Я владею ими обоими, но всегда предельно осторожен. Мне нравится работать с представителями и той, и другой стороны, но если выбирать, то лучше иметь дело с преступниками, потому что морально испорченного человека всегда можно купить. По большей части почти у любого есть цена, но также существует незначительная вероятность того, что законник захочет поступить правильно.