Вернуть престол (СИ) - Старый Денис. Страница 49

Для православного воина в период кризиса власти важнейшей мотивацией для самоотдачи на поле боя было знать, что они сражаются за правое дело, за истинного царя, что олицетворял правду у людей и некую сакральную связь с Богом. Борис Годунов был любим народом, но не являлся природным царем, потому Господь и послал людям голод. И больше такого голода быть не должно, если Московский престол займет сын Грозного царя Димитрий Иоаннович. Потому воззвание государя находило отклик в сердцах всех и каждого , и никто не допускал сомнений в правильности того, что он уже сделал и тем более в том, что сделать собирался.

Как не старались кричать петухи, что передвигались вместе с воинством, их потуги были напрасны. Шум выстрелов пушек заглушал любые иные звуки. Выявленных позиций неприятеля, до которых долетали ядра , было не так, чтобы много. Враг, вопреки ожиданиям, не стал подходить близко к реке Лопасная, чтобы препятствовать переправе через это не самое широкое водное препятствие.

После двух залпов полевых фунтовых орудий, сделанных скорее для острастки, на северный берег Лопасной сноровисто и почти что в боевом порядке перебрались наемники-пикинеры. Ротмистр Гумберт, ставший уже полковником, видимо, окончательно сменил воинскую специализацию и сменил алебарду на пику. Впрочем, алебарды должны были подвести чуть позже, когда станет ясно, что пикинеры стабильно удерживают плацдарм.

Для неприятеля был шанс скинуть тульско-царские войска обратно в воду, если бы по пикинерам слаженно ударила конница, или спешно подбежали стрельцы, но ничего не происходило.

— Что мыслите? Где их конные? — спросил Данила Юрьевич Пузиков у стоящих рядом с ним Григория Петровича Шаховского и Прокопия Петровича Ляпунова.

— Вчера были тут! — чуть растерянно сказал Шаховской.

В задачи Григория Петровича входило временно задержать атаку неприятельской кавалерии для того, чтобы уже отряд казаков Осипки ударил неприятельскую поместную конницу во фланг из-за леска. Ранее казаки уже перебрались через реку. После Шаховской должен имитировать атаки.

— В обход пошли! — высказал напрашивающуюся версию Прокопий Ляпунов.

— Знать бы еще откуда придут, — сказал Пузиков и стушевался. — Я не могу приказывать тебе Григорий Петрович, но то воля государя.

Ляпунов улыбнулся. Ему Пузиков приказывать мог, ибо в местничестве они стояли рядом, оба не то, чтобы и родовитые. А вот Шаховской?.. Этот был вровень или даже выше Ураза-Мухаммеда, еще одного знатного боярина в стане царя. В иной ситуации Пузиков и сесть рядом с Шаховским не мог, но государь все переиначил и создал неловкую ситуацию.

— Я знаю, что мне делать. Коли что надо для общего дела, да увидишь ты, головной воевода, что должно, присылай гонцов, али труби. Токмо… — Шаховской пристально посмотрел на отвернувшего глаза Пузикова. — Не желаю я слышать об отступлении.

— Коли все буде добро, так подымимся все в местничестве, — усмехнулся Ляпунов, который меньше обращал внимание на систему измерения статуса по заслугам предков и родовитости.

Пузиков поспешил к реке. Стрельцы уже перебрались и выстроились по сторонам от пикинеров, мушкетеры-наемники построились и вышли чуть вперед бывших алебардщиков и присоединенных к ним сотни казаков с пиками.

Неприкаянными были только сорок три тулько-рыльско-путивльских дворянина, что остались без лошадей, которых пришлось добить, дабы не мучились от отравы. Эти воины взяли кто бердыш, кто копье, иные нашли себе арбалеты. И стояли безлошадные сразу на пикинерами.

— Ну вот же! — обрадовался Пузиков, когда увидел, что по центру его построения начинается атака вражеских конных.

— Стоять! — кричали стрелецкие сотники и полусотники. — Не стрелять! Готовься!

Конные подскакали на метров шестьдесят, уже сотники смотрели на Пузикова, который запретил без своей отмашки стрелять. Но вдруг конные развернулись и ушли прочь. Стрелять вдогонку не стали.

Наблюдавший за разворачивающейся битвой Скопин-Шуйский на этом моменте чуть не выругался. Ему вдруг стало стыдно за своего родственника Ивана Ивановича Шуйского, прозванного Пуговкой. Было понятно, что атакой всего пятью сотнями конных воевода Иван Шуйский пытался выманить войска Димитрия Иоанновича на засаду. Скорее всего, по центру были пушки шуйских войск, спрятанные за строем стрельцов.

Повестись на такою уловку мог только безграмотный воевода , или когда в войсках напрочь отсутствует управление. И тем и другим войско государя Димитрия Иоанновича не болело.

— Вперед пять десятков шагов! — скомандовал Пузиков и через две минуты, когда команды дошли до сотников, все линии вымеренными шагами выдвинулись на врага.

— Ну и что далее? — Данила Юрьевич задал вопрос своему сопернику, который, естественно, не был услышан адресатом.

Видя, что построения самозванца выдвинулись немного вперед, Иван Иванович Шуйский приказал так же выдвинуться стрельцам, но по звуку рога срочно уходить по сторонам, давая простор для пушечных выстрелов. Шуйский не отказывался от идеи загнать неприятеля в ловушку, но уже начинал убеждаться, что эта затея провальная и нужно срочно искать иные способы для победы.

В это время Данила Юрьевич Пузиков начинал реализовывать часть плана сражения и был этим фактом весьма доволен, вспоминая слова государя, когда тот говорил о том, что чей план способен реализовываться, тот и должен побеждать.

Димитрий Иоаннович, Лжедмитрий, или тот, кто вселился в тело этого человека, мог бы добавить про важность перехвата инициативы у противника, но не мог найти синонима к мудрёному слову.

Пузиков выдвинул почти все пушки по левую руку, где расположилась наиболее сильная часть конных, возглавляемая Прокопием Ляпуновым. В это же время, как только пушки изготовились уже бить по неприятелю была объявлена атака полка правой руки Шаховского. Роль Григория Петровича сводилась на этом этапе к тому, чтобы только эмитировать массивную атаку на правый фланг неприятеля, но не вступать с ним в бой, если только не разрядить с коней пистоли, да не выпустить , сколько успеется, стрел.

— Улла-ла! Ра-ура! — кричали всадники Шаховского, подгоняя коней.

Маневр не раз отрабатывался и уже не только люди запомнили, что нужно делать, но, наверное, и кони.

Шуйский принял атаку Шаховского, как основную, срочно приказал переставлять свою артиллерию и усилил свой полк левой руки еще одним стрелецким полком.

— Ну вот, — то, что нужно! — Пузиков улыбнулся, когда артиллерия истинного царя, по мнению Пузикова и его воинов, дала почти слаженный залп ядрами, а когда шуйская конница рванула на пушки чуть сбоку, вступили в бой наемники-мушкетеры, отстреливая прежде всего коней.

— Двести шагов вперед пикинерам. Обе линии стрельцов вперед на двести пятьдесят шагов, — принял самое важное решение Пузиков.

Воевода рассчитал, что смещенные противником пушки не успеют развернуться вновь и следует пользоваться моментом для сокращения дистанции.

В это время Шуйский был в замешательстве. Его войска раскачивались из стороны в сторону и было решительно не понять, откуда последует главный удар. Надеяться на то, что именно он в этом сражении будет принимать решения, а противник уже контрмеры, — не приходилось. Битва уже была проиграна, вопросов было только два: сколь катастрофично будет поражение и как скоро Иван Иванович Шуйский поймет, что проиграл.

Но воевода и брат царя Василия IV рассчитывал на победу, причем разгромную для самозванца. Большая часть поместной конницы отравилась в обход.

*………*………*

Сеид-Бурхан напрочь не понимал, почему он здесь, как и многие воины из его рода. Да, Касимовское ханство вассально Московскому царству. А если не искажать понятия и реальность, то Касимово — часть русского царства, лишь с незначительной толикой самостоятельности.

В условиях того, что творится в некогда сильном Московском царстве мусульмане могли бы решить немало своих вопросов, например, отбить Сибирское ханство. Но хан Ураз-Мухаммед сказал идти проливать кровь за одного из русских царей, так тому и быть.