Эль и Карамель (СИ) - Дока Анастасия Константиновна. Страница 34

– Люди могли обеспокоиться, – нервно предположил «Пони». – Я думал, что ты прикрыл «Сплетни».

– Так это… они? Принеси мне сока. В холодильнике на верхней полочке апельсиновый.

– Ты совсем не обеспокоен?

– Сока, брат, сока.

– Да подожди ты с соком! Журнал популярный, а ты пустил статью на самотёк?

– Если ты не принесёшь сока, я тебя убью.

Лёша побледнел.

– Шучу, Лёшка. Я передумал: не апельсиновый, а томатный.

От широкой улыбки старшего брата ёкнуло сердце.

Он принёс сок, а заодно бутерброд с ветчиной, помня, как Андрюха, маленький и не такой кровожадный мальчик, как нынешний, за один присест уминал целую палку. Потом мучился с животом, но чувствовал себя счастливым. Лёше казалось, в этом почти что каждонедельном ритуале присутствует ненормальное чувство удовлетворения. Больное какое-то. Но родителям по этому поводу ничего не говорил, а когда те ушли в мир иной – вспоминать об этом не хотелось – и вовсе начал воспринимать все причуды брата как должное. Травма из-за увиденного и бла-бла-бла. Сейчас, глядя на крошащего булку Андрея, разрывающего ветчину диким зверским оскалом, мало похожим на человеческий, он уже думал совсем по-другому. Случай с родителями не казался несчастным случаем, а странности брата всего лишь последствиями травмы. И от этого ледяной холод пробирался в самое сердце.

Лёша был по-настоящему напуган.

Андрей, как ни в чём не бывало, с истинным наслаждением дожевал бутерброд, допил сок, залив добрую часть алой рубашки, и, не замечая мокрой липкой ткани, вернулся к своим кровожадным мечтам. Он, словно, позабыв, о присутствии Лёши, закрыл глаза и начал вслух с упоением рассуждать о последних трёх убийствах, о будущих победах. О троне, что он займёт, когда люди превратятся в зомби – его личных рабов. Ни словом не обмолвился о младшем брате. Даже звуком не выдал своего восхищения, а ведь это именно Лёша выискивал женщин, он, меняя внешность на убитых, являлся за следующей. Он же помог убить Карамелиных, когда понял, что они могут навредить его драгоценному брату. Андрей будто всё забыл.

Страх смешался с обидой. Лёша поднялся из-за стола, осторожно, крадучись, добрался до двери и шмыгнул на улицу. Ему хотелось обдумать новое чувство, вспыхнувшее в груди. Он бежал, сломя голову, прочь от дома, где прошло его детство; нырял из портала в портал, стараясь избавиться от неприятных мыслей. Оказался на изумительном острове. Сюда обещал перенести Василия, когда тот выполнит свою миссию. Ах, Вася, Вася, бедный хомяк. Он ещё не знал, что вернуть его в человеческий облик можно лишь ценой чьей-то жизни.

Сообщение застало врасплох. Алексей, злясь и нервничая, поднял глаза на экран. Мада…

«Беги, спасайся. Я верю тебе!» – писала она.

Её слова больно ранили Лёшу.

В штабе обещали бросить все силы на поиски убийцы, но предупредили: «Пони» не так прост. За ним стоит кто-то могущественный, что доказывает изученный протез – он был магическим и очень недешёвым, а также та тщательность, с которой скрывали настоящее имя убийцы.

– Будет непросто, – сказал мужской голос, главный в штабе, и связь отключили.

Ася, уставшая переживать, вздохнула, вложив в этот вздох все свои тревоги, взглянула на Эля, впавшего в транс во время создания защиты, и покинула пекарню. Ей просто необходимо было привести себя в чувство. И лучше всего с этим справлялся макияж и новая причёска. Подумать только! Со дня приезда в Чароград она ни разу не воспользовалась плойкой!

Кристина с Мадой пили чай. О сообщении младшая не догадывалась. В это время заваривала очередной лист мяты. Мада настрочила быстро незаметно. Не глядя. Она любила писать СМС и овладела умением в совершенстве. Поэтому, когда одна рука вытирала слёзы, палец другой тыкал по сенсорному экрану. Уход Аси пропустила.

Постояв довольно долго у портрета Лёши, опустилась на стул и стала ждать чая. Сестре не наврала – пить действительно очень хотелось. Так всегда случалось на нервах.

Василия застал врасплох разговор о хрене. Старушки стояли прямо у открытого окна и то громко, то тихо обсуждали посадку, выращивание и распродажу. Последнее слово заставило его сосредоточить всё своё внимание на бабульках.

– Агафья Семёновна, ты думаешь, старуху убили из-за внучки?

– А кто ж его знает-то, Серафимушка? Внучка посоветовала идти на распродажу. Шо она не знала, какие там страшные вещи творятся?

– Да откуда она знала? Жила себе в большом городе и духом не ведала.

– А я говорю, странно это. Видала, какой у неё парень-то? Эль этот Ярский. Странный тип. А какая крыса у них дома? А глазищи Аськины? Бесстыжие? Видала?

– А чего это они бесстыжие? Глаза, как глаза.

– В мать! Ту ведьмой называли, и мать её, Клавдию также кликали. Думаешь, гены на Асе остановились? Ты шо, Серафимушка? Говорю, они бабку убили.

– Но зачем?

– Как зачем? Из-за наследства. Дом, пекарня. Разве ж этого мало?

– Может, оно и так. Да только причём здесь распродажа? О ней ведь слухи ходили и только. Не могла Ася знать, что туда колдун явится.

– Как не могла, Серафимушка? Ещё как могла, помяни моё слово! Услыхала где-то, ну и решила бабку на тот свет сплавить. Думала, колдун там её убьёт, а он чего-то помедлил.

– Да нет, Агафья. Глупости. Мало ли что о колдуне говорят? Да и с чего ты взяла, что это он Клавдию? Она же вроде как померла от газа.

– Ой, от газа. Не верю я. Говорю, что-то они скрывают эти Ася с Элем. Злые они, по глазам вижу. Добрые не заведут крысу. А сколько всякой чертовщины с домом Клавдии творится?

– Так это… она же по-доброму колдовала.

– Она-то, Серафимушка, по-доброму, а внучка её мне не нравится. Точно тебе говорю: надо в штаб обратиться. Пускай там и разбираются. А то моё сердце не на месте. Беду чую, Серафимушка, ох, чую…

– Может и права ты. Хорошо, что меня от распродажи отговорила: я же тоже плиту купить собиралась.

– Да зачем тебе, старая ты кошёлка? Ты ведь и не готовишь вовсе. За тебя дочь на кухне пашет.

– И то верно. Но плиты-то красивые. Не наши.

– А тебе всё нравится, что не наше. Вон, хрен сажай наш и не будет тебе проблем.

Старушки прочавкали вставными зубами к входной двери – пирожки жевали. Хомяк сразу юркнул в другую сторону. Продолжил подслушивать. Но ничего интересного больше не узнал: разговор старушек полностью свёлся к хрену, плохо растущему у дома.

Они ещё пару раз упомянули злую внучку Асю – по глазам поняли. Эля – по тем же самым признакам распознали в нём злодея, и крысу, потому что грызунов ненавидели. Обмолвились о штабе. Василий слушал, слушал и устал. Прикрыл глаза на секундочку, а когда открыл, перед ним стояла одна из старушек.