Развод. Ты меня предал (СИ) - Арская Арина. Страница 35

— Ада!

— А вдруг я бы напоролась на какого-нибудь маньяка? А? Или на грузчиков-маньяков?

— Да ты не просила найти грузчиков!

— Да обо всем тебя надо просить! — я продолжаю закручивать гайки. — Может, надо было на колени упасть? Я — твоя жена! Ясно?! Я не должна ни о чем тебя просить!

— Позвонить могла?! — кажется, я слышу, как закипают мозги в черепе Матвея.

— Чтобы опять услышать твое унылое и презрительное “да, Ада”? — вскидываю бровь. — Ни “привет” тебе, дорогая! Ни “как дела”! Ты даже с секретарем так не разговариваешь!

Матвей медленно выдыхает, сжимает переносицу и закрывает глаза.

— И вот что это? — едко интересуюсь я. — Ты опять намекаешь, что я дура? Что я тебя достала? Что я истеричка?

— Да твою ж мать…

— Не смей еще и мать мою сюда привлекать! Она, может, и стерва, но не смей!

А теперь самое время обиженно ретироваться. Покачиваясь на неустойчивых каблуках и путаясь в полах пальто, я дефилирую к машине.

Ныряю в салон и громко захлопываю дверцу, чтобы показать Матвею, что я серьезно оскорблена.

— Мам? — Лиля оглядывается и вытаскивает наушник. В глазах паника. — Все в порядке.

— Да, — выдыхаю. — Я нашему папочке немного мозги вправила.

— И ты ему не сказала, что ты…

— Нет, — приглаживаю волосы. — Не посреди трассы такое говорить. И подожди чуток, его еще надо помариновать. И сам виноват, — смотрю на Барона, который зевает во всю свою зубастую пасть, — я и тебя выдрессирую. Будешь мне тапочки приносить.

Барон едва слышно поскуливает и уши прижимает.

— А ты как хотел? — откидываюсь назад и прикрываю глаза. — Жизнь она такая. Суровая.

Глава 52. Я займусь твоим шкафом

— Сейчас приедем, Лиля, — говорю я, когда мы заезжаем во двор дома, в котором я сняла квартиру, — шкафчик передвинем в моей комнате?

Недоуменное молчание, и я продолжаю:

— Стоит не там, где надо.

Кажется, даже в глазах Барона пробегает недоумение.

— А где должен? — осторожно спрашивает Лиля.

— Надо бы его в другой угол, — невозмутимо говорю я. — Пока он пустой надо передвинуть.

— Ты собралась посреди ночи передвигать шкаф? — мрачно спрашивает Матвей.

— Да мы тихонечко. По чуть-чуть.

Машина паркуется у фонаря рядом с детской площадкой,и я говорю:

— Ну, спокойной ночи.

Треплю Барона за уши и выхожу из машины.

— Пока, па, — вздыхает Лиля и выныривает за мной. — Мам, какой, блин, шкаф?

— Я тогда не усну, — важно дефилирую на тонких каблуках прочь.

Лиля тяжело вздыхает, плетется за мной, и у крыльца нашего подъезда мы слышим громкое:

— Стоять!

Мы с Лилей оглядываемся. К нам шагает злющий Матвей, а рядом с ним прихрамывает Барон, который в любопытстве озирается по сторонам.

— Что? — приподнимаю я бровь.

— Шкаф! — отвечает он, всплеснув руками. — Шкаф буду двигать! Посреди ночи!

— Да мы сами справимся, — пожимаю плечами

У Матвея рожа выражает “да что ты говоришь, моя милая и бесконечно любимая женушка?”.

— Матвей, уже поздно.

— Ага, и я про то же, — несколько шагов до нас — Но тебе ведь приспичило.

Барон согласно ворчит на своем собачьем языке, но потом отвлекается на бордюр, который увлеченно обнюхивает.

— Тебе шкаф надо двигать, — Матвей встает передо мной. — И если я сейчас уеду, то ты ведь не оставишь великие планы на перестановку.

— Нет, не оставлю.

— Тогда пошли двигать шкаф. Может, еще чего подвигаем.

— Комод бы еще переставила, — отвечаю с тихой провокацией. — И кровать к другой стене, а то неуютно.

— Отлично, — Матвей щурится и вглядывается в мои глаза с вызовом, а затем повышает голос, не отводя от меня взгляда, — Барон, фу!

Барон что-то выплевывает, недовольно причмокивает и подходит к ноге Матвея.

— У тебя, что, глаза на затылке? — удивляюсь я.

— Если собака затихла, то она что-то жрет, — Матвей выдыхает пар изо рта.

Я бы его сейчас поцеловала. Он такой злой, такой суровый и решительный, что хочется его объятий, но это сейчас лишнее.

Спугну. Приручать мужика — сложная наука. И вообще, это он должен хватать меня и целовать.

И я его подведу к этому.

И без жалости и сочувствия.

— Никогда бы не подумала, что ты такой знаток собак.

— Вот представь себе.

Лиля молча переводит взгляд с меня на Матвея и обратно. Прячет руки в карманы куртки.

— Шкаф, Ада, — напряженно шепчет Матвей, - а то я сейчас околею.

— Точно, — мило улыбаюсь, торопливо поднимаюсь по ступеням и бегу на носочках к входной двери.

Прикладываю магнитный ключ к домофону, открываю дверь, и в подъезд решительно врывается Барон.

— Кажись, он тоже замерз, — Лиля бежит за ним.

Пропускаю вперед Матвея, но он останавливается передо мной и шепчет:

— Может, еще ремонт в эту ночь начнем?

— Обои мне в этой квартире не нравятся, — вздыхаю я, — но о таких планах надо хозяйку предупреждать, а она, наверное, спит.

— А я ведь пошутил.

— А я нет, — взгляда не отвожу.

Он поддается в мою сторону, и его губы в паре сантиметров от моих. Сердечко замирает, руки немеют, и коленки вот-вот подкосятся. Прям как в юности.

— А ты уже выбрала те обои, которые тебе нравятся? — выдыхает мне в губы, цепко прищурившись.

— Еще не успела… Но хочу что-то нейтральное и пастельных тонов. Может, оттенки сиреневого?

Говорим об обоях, а сердце учащает бег, будто мы устроили друг другу словесное соблазнение.

И какое между нами напряжение.

Даже в восемнадцать лет такого не было. Тонкая натянутая струна, которая может в любой момент лопнуть.

— Вы там чего застряли?! — до нас доносится обеспокоенный голос Лили. — Лифт приехал!

— Мы идем, — резво забегаю в подъезд и слышу, как Матвей вслед шумно и хрипло выдыхает.

Через несколько секунд залетаю в лифтовую кабинку и шепчу Лиле, которая держит кнопку фиксации открытых дверей:

— Молодец.

— Почему? — косит на меня недоуменный взгляд.

— Вовремя нас окликнула.

Лиля приподнимает бровь.

— Работаем в команде, — мягко пихаю ее плечом, а к моему бедру с высунутым языком приваливается Барон.

Поднимает морду, когда я на него смотрю, смачно облизывается и опять тяжело дышит.

— И что ты хотел сожрать? — спрашиваю я его.

— Кусок грязной тряпки, — в лифт заходит Матвей. — Даже думать не хочу откуда эта тряпка.

Двери лифта закрываются, и Лиля нажимает кнопку нашего этажа.

— А он нас потом лижет… — шепчу я в широкую спину Матвея, к которой хочу прижаться

— Ага, — Перекатывается пяток на носки, немного вскинув лицо.

Вновь опускаю взгляд на Барона, который свесил язык влево и влюбленными глазами смотрит на меня. Елозит хвостом по полу.

— Нельзя есть тряпки, — тихо и строго говорю я, — иначе я буду ругаться, Барон. А ругаться я умею.

— Подтверждаю, — хмыкает Матвей, но без злости, а с теплотой.

— Я с тобой сегодня еще не ругалась, — скрещиваю руки на груди.

Матвей оглядывается, и я с угрозой улыбаюсь:

— Но у нас есть все шансы поскандалить.

— А поводом будет шкаф, который я буду не так двигать?

— Возможно.

— И на строгие инструкции мне не стоит рассчитывать?

Двери лифта разъезжаются, и Лиля наваливается на Матвея, закинув на его плечи руки:

— Идем! Я устала!

И он принимает это физический контакт, как тогда, когда в нашей жизни все было хорошо и спокойно. Она вновь может вешаться на него, как озорная мартышка.

Глава 53. Ада, поговори со мной!

Наблюдаю, как Матвей моет лапы Барону моим душистым мылом, которое пахнет сиренью.

Приваливаюсь к косяку и раздумываю над тем, а стоит ли сейчас дать ему ценные указания, как именно мыть собаку.

Нет.

Перегибать тоже не стоит.

— Я жду, — говорит Матвей, подхватывая с крепления душевую лейку.

— Чего?

— У тебя будут замечания по поводу того, как я мою лапы? — хмурится, когда Барон лижет его в нос. — Фу.