!Фантастика 2024-4". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Проскурин Вадим Геннадьевич. Страница 181

Лейтенант Джакомо имел особое задание — неотлучно сопровождать бога и орка, и расспрашивать их о разных вещах, имеющих отношение к цели экспедиции. Десяток охотников, которым лейтенант командовал раньше, теперь возглавил молодой парень по имени Педро, они с Джакомо были давно знакомы и почему-то недолюбливали один другого.

Расспрашивать бога было трудно. Обычно он вообще не отвечал на вопросы Джакомо, либо отвечал издевательски. А иногда говорил: «Недосуг мне с тобой беседовать, позже обращайся». Вскоре Джакомо перестал разговаривать с богом, и разговаривал только с орком, отзывавшимся на кличку Топорище Пополам. Они поладили, и, глядя со стороны, можно было даже подумать, что они подружились. Если, конечно, забыть на минуту, что высокорожденный уроженец благословенного леса никогда не сможет подружиться с отвратительным орком, рожденным в поганой пустоши.

Однажды Джакомо спросил Длинного Шеста:

— Богу Каэссару кроме тебя еще кто-нибудь служит?

Длинный Шест надолго задумался, машинально теребя левое ухо и бессмысленно шевеля губами (подобные признаки низшей расы у него часто проявлялись), а затем ответил следующее:

— Думаю, ему служат многие люди, но они обычно не знают, кому именно служат. Бог Каэссар редко открывается перед людьми.

— Странный он, — сказал Джакомо.

— По-моему, боги все странные, — сказал Длинный Шест. — Разве у вас, эльфов, боги не странные?

— Вроде нет, — пожал плечами Джакомо. — Но мне трудно судить, я их раньше не встречал в материальных воплощениях. И я не знаю никого, кто бы их встречал. Я раньше думал, что боги — это как бы воображаемые символы. Допустим, пришла тебе в голову хорошая идея, ты говоришь: «Боги подсказали». Или, допустим, принимаешь трудное решение, вроде выбрал уже лучший вариант, но никак не можешь избавиться от сомнений. Тогда говоришь сам себе: «Богам угодно, чтобы я сделал то-то». Ну, и так далее.

— Разве ты никогда не молился? — удивился Длинный Шест.

— Молился, конечно, — ответил Джакомо. — На охоте атеистов не бывает, все молятся. Страшно же.

— Охота — это когда вы в Оркланд ходите убивать и грабить? — уточнил Длинный Шест.

Джакомо почему-то смутился.

— Можно и так сказать, — ответил он после паузы. — Но, вообще, охота — это не только орков убивать и добычу добывать. Главное в охоте — просветление и самосовершенствование.

Длинному Шесту показалось, что он ослышался.

— Чего? — переспросил он.

— Просветление и самосовершенствование, — повторил Джакомо. — Охота превращает мальчиков в мужчин. Чтобы тебя взяли в отряд, надо долго учиться. Уставы назубок знать, дисциплину разуметь, курс строевой подготовки пройти, оружие освоить, тело натренировать должным образом. Слабака или плохого ходока на охоту не возьмут. И еще надо, чтобы душа была чиста и прозрачна, как благословенная вода. Ты вот все время ругаешься, гадости всякие говоришь, а на охоте это недопустимо. Тебе это позволяют только потому, что ты дикий орк, с тебя спроса нет. А высокорожденный мужчина должен быть стойким и сдержанным, следовать пути Геи, осознавать свои поступки и быть готовым объяснить, если кто спросит. Нордический характер это называется.

Длинный Шест внезапно затряс головой и стал яростно чесать левое ухо.

— Отцепил бы ты эту штуку, — посоветовал Джакомо. — Все время чешешься, как светлячок во время гона.

— Не дождешься, — буркнул Длинный Шест. — Это амулет.

— И как, помогает? — заинтересовался Джакомо. — А от чего?

— От всего, — ответил Длинный Шест. — Когда как. Слушай, не трави душу! Мне и так хреново.

Джакомо уже знал, что «хреново» по-орочьи означает «плохо». И отчего Длинному Шесту плохо, он тоже знал. Единственное, чего Джакомо не мог понять — почему Длинный Шест позволяет, чтобы ему было плохо.

— Не понимаю я вас, орков, — сказал Джакомо. — Я ведь вижу, что наша миссия тебя тяготит. Я бы тоже страдал, если бы оказался на твоем месте. Предать собственную расу — дело нешуточное.

— Не трави душу, — повторил Длинный Шест.

— Странные вы существа, орки, — продолжал травить Джакомо. — Вот у нас, богоизбранного народа, нет ни рабов, ни господ, все равны перед богами и перед законом.

— Особенно королева, — добавил Длинный Шест. — Помню я, какие вы не рабы. Стоит ей пальцем шевельнуть — сразу все бегать начинают. У нас такого послушания от самого последнего раба не дождешься.

— Леди Анжела — не королева, — возразил Джакомо. — У нашего народа нет единого правителя, у нас совет комиссаров. Простые решения может принимать любой комиссар, а если ему трудно принять решение в одиночку, он зовет товарищей, чтобы помогли. Но ни один комиссар не является ни королем, ни вождем. Они все равны.

— А если два комиссара поссорятся? — спросил Длинный Шест. — Один будет говорить одно, а другой — другое. Чья правда победит?

Слова Длинного Шеста шокировали Джакомо.

— Комиссары никогда не ссорятся! — воскликнул он. — Потому что они не дети неразумные, а комиссары! Да хоть наш отряд взять, ты хоть раз видел, чтобы кто-то с кем-то поругался или подрался?

Действительно, Длинный Шест ни разу не видел, чтобы эльфы ругались или дрались. Раньше он думал, что у них железная дисциплина, но теперь он понял, что это скорее воспитание, чем дисциплина.

— Ни разу ты такого не видел, — ответил Джакомо на свой собственный вопрос. — Потому что среди охотников такого не бывает. Когда вверяешь товарищам судьбу и жизнь, только последний дурак позволит себе обижать и унижать этих товарищей, которым ты все это вверил. А дураков на охоту не берут.

— Все равно не понимаю, — покачал головой Длинный Шест. — Ты говоришь, что цель ваших набегов на Оркланд — просветление и самосовершенствование. Но почему нельзя просветляться и самосовершенствоваться, никого не убивая?

Этот вопрос поставил Джакомо в тупик, он прямо-таки растерялся.

— Не знаю, — ответил он после долгой паузы. — Традиция такая. Каждые четырнадцать дней из каждого тоннеля выходит отряд, состоящий из трех опытных охотников за удачей и семнадцати юношей. Эти юноши — лучшие из тех, кто еще не выходил в поганые пустоши. Когда отряд выполняет миссию и возвращается в благословенные леса, юноши показывают священную добычу, и все понимают, что они уже не юноши, но мужи.

Неожиданно подал голос бог Каэссар.

— Стало быть, единственной целью всех этих походов является юношеская инициация? — спросил он.

— Не знаю, что такое инициация, — ответил ему Джакомо. — Целью охоты является то, о чем я говорил минуту назад, и более ничего.

— Понятно, — сказал бог Каэссар.

Некоторое время Джакомо и Длинный Шест молчали, ожидая продолжения, но его не последовало. Тогда Длинный Шест сказал:

— Когда вы напали на Иден, в той армии не двадцать особей было, а гораздо больше.

— То не охота была, а разведка, — объяснил Джакомо. — Сейчас нас тоже больше, чем двадцать, и бестолковых юношей в отряде нет. Охота и разведка — совершенно разные вещи. Разведка делается, когда в прериях обнаруживается что-то непонятное и угрожающее. Или не угрожающее, а наоборот, очень полезное. Или не полезное, но любопытное. В Иден наши разведчики пришли на зов бога Каэссара.

Длинному Шесту показалось, что он ослышался.

— Чего? — переспросил он. — На какой зов пришли?

— Ты разве не знаешь? — удивился Джакомо. — Ты, вроде, говорил, что присутствовал при том зове. Ну, когда слуга этого бога истребил весь охотничий отряд, кроме вождя, а вождю сказал, что бог вернулся, и отпустил. Комиссары не сразу поняли, что хотел сказать бог, долго обсуждали, и решили в итоге, что бог решил помочь высокорожденным.

— Они ошиблись, — подал голос бог Каэссар. — Тогда я еще не принял никакого решения.

— Тогда мы этого не знали, — сказал Джакомо. — Очень много людей погибло из-за этого незнания.

— Пойду, по нужде отойду, — сказал Длинный Шест.

Отошел в кусты, убедился, что никто не видит его и не слышит, и тихо спросил, обращаясь непонятно к кому: