"Фантастика 2024-6". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Проскурин Вадим Геннадьевич. Страница 230

— Не хочу так...

— Как?

— Чтобы больно, чтобы броня... Почему так? Почему я такой? Тебе же не больно...

— И мне больно, Вайль, — сказала Аэль. Парня подбросило, словно ударом тока, он навис над ней, пристально заглядывая в лицо. — Тебе больно? Почему? Из-за меня?

— Из-за себя, — сказала она. — Я давно живу одна. Не позволяю себе что-то чувствовать к другим. Особенно — к мужчинам. А ты... ты меня зацепил. Стал важным. Важно то, что с тобой происходит, хорошо ли тебе. Понимаешь?

— Нет. Почему — больно?

— Да потому что если столько лет живешь одна, — Аэль освободилась, села и начала сердито натягивать комбинезон. — То тебе кажется, что привязанность — это слабость. Что это тебя ломает, лишает защиты. Ну, как оказаться без оружия в бою. Или в ловушке. У тебя, наверное, так же?

— Да... Нет... Не знаю, нет, не так все-таки! — Вайль раскраснелся, говорил резко, страстно — и главным чувством было недоумение. Аэль удивилась, сколько же в нем энергии, она-то думала, что он будет валяться и отсыпаться. — Я — есть. Я такой, чтобы жить. Иначе — не могу, не смогу. А ты — делаешь меня другим. И мне нравится даже. Сначала — нравится. А потом — больно. Я ломаюсь. Мне нельзя ломаться...

«Какая-то очень сильная травма. А потом — несколько лет жизни под сильным давлением. Агрессия в его адрес, постоянная. Что-то по принципу «бей первым, или будешь убит». Единственный его способ выживания — отказаться от всего, только бить, бить. Запрет на все, что кажется слабостью, что мешает обороняться...» — Аэль очень не хотелось заниматься этим анализом, но другого пути не было, она обязана была представлять себе, как устроена голова у ее уже явно не случайного любовника.

— Ты не ломаешься. Ты меняешься. Делаешься сильнее. Ты помнишь, как учился драться?

— Нет... я всегда умел.

«А вдобавок еще и полная амнезия — не помнит, и помнить не хочет ничего, что было до Города. Оказалась здесь этакая деточка, которую долго и много обижали, дразнили и лупили — и получила сразу все возможные навыки самообороны и борьбы. Да еще и офигительные внешние параметры в придачу. Идеальный победитель — только вот ни умение драться, ни красота ему не помогают расслабиться и жить нормально. Потому что все это — пластырь на гнойную рану...»

— А я помню. Знаешь, поначалу было очень паршиво. Вся в синяках, везде болит, и ничего не получается. Но нужно было терпеть и заниматься дальше. Если бы я не терпела — я бы не научилась. Вот и ты так же...

— Чему я учусь?

«Любить», едва не сказала Аэль, и тут же сама испугалась и прикусила губу. Это было бы слишком громким и пафосным заявлением. Может быть, правдой — а может быть, ей просто хотелось в это верить. И, поймав себя на этом желании, она сказала себе много нелестных слов.

— Строить отношения... быть партнером, а не насильником.

— Зачем?

— Небо и бездна, да затем, чтобы жить! Тебе плохо было? Ну, скажи, с теми, кого ты брал силой, тебе лучше было?

— Нет... — покачал головой Вайль. — Слишком быстро, слишком мало... всего мало.

— Ну вот тебе и ответ. Вот за этим.

— Хорошо, — Вайль кивнул. — Может быть, я понял. Если нет — спрошу...

— Коне... — начала говорить Аэль, и тут в палатку вломился мокрый и сердитый Лаан. Он внимательно посмотрел на полураздетую парочку, повел носом, сдернул с головы капюшон, окатив обоих брызгами, удивленно приподнял брови. Вайль сразу подобрался, насторожился и Аэль положила ладонь ему на плечо.

— Мы тут приятно проводим время. Часовые выставлены, все хорошо. Что разведал?

— Мы крупно влипли. С севера идет колонна наших противников. Вообще, мы попали в котел. Теперь здесь будет зачистка и прочие радости. Есть шанс прорваться — но нужен марш-бросок, по-моему, его не все выдержат. Если решим пробиваться к своим, то выходить нужно часа через два, не позже. Да и пробиваться — с кем тут пробиваться, нас слишком мало. Короче, решай, капитан.

— Что решать? — изумился Вайль. — Я не понимаю...

— Я тебе все изложил. Посиди, подумай и сообщи, что решил. Аэль, пойдем-ка поболтаем снаружи. Да, и будешь вылезать — форму застегни, чтоб личный состав не стремать, — ухмыльнулся Лаан.

Вайль не понял смысла насмешки, но привычно нахмурился и оскалился, хмуро глядя на Лаана. Кажется, он опять сделал что-то не так — но что именно и почему? Аэль вздохнула, косо посмотрела на Лаана и, перед тем, как вылезать, обняла Вайля, чмокнув в щеку.

— Все хорошо, милый. Все было и будет хорошо. Не обращай внимания...

Ливень уже прекращался, но Аэль все равно была весьма недовольна тем, что ее вытащили из сухой теплой палатки да еще и с какой-то претензией. Тем более, что Лаан не слишком удачно и уместно поехидничал над Вайлем, который только-только начал напоминать что-то человекообразное, а не обычного уродца в скорлупе из дурацких идей.

— Ну, слушаю?

— Капелька, мы вроде так не договаривались...

— Мы вообще никак не договаривались на этот счет. И что тебя так волнует?

— Во-первых, мне не хотелось бы, чтобы наше сокровище тебя покалечило.

— С этим проблем не будет. Уже не было и дальше не будет. Что еще?

— Во-вторых, ты уверена, что это пойдет ему на пользу?

— Вполне. Мы не только трахались, мы еще и разговаривали. Потом. Он, между прочим, готов учиться строить отношения. Ему страшно, ему плохо, но он хочет...

— Ну-ну. Я бы на твоем месте не обольщался и не позволял себя одурачить. Ты, вроде, не первый день на свете живешь. Мужчины — большие мастера обещаний..

— Лаан, — вспыхнула Аэль. — Не считай меня дурой! Я вижу, насколько он проблемный мальчик. И при этом какой-то до ужаса честный. Ты его не слышал...

— Покажи, — потребовал Лаан, внимательно глядя на девушку, похожую под дождем на растрепанную и обиженную на весь мир птичку, и протянул руку к ее лицу.

Аэль с отвращением прижалась к его ладони левым виском и позволила коснуться своей памяти. На душе было обидно и пусто. То, что заставил ее сделать Лаан, было против всех правил поведения, личной неприкосновенности, интимности — того жесткого кодекса дружбы, который до сих пор оба соблюдали неукоснительно. И пусть Аэль виновата сама, пусть она вмешалась в процесс работы с чужим пациентом...

— Ну-у... — кивнул, убирая руку и разрывая контакт Лаан. — Неплохо, да. Трогательно даже. Первый шаг на порочном пути ты сделала быстро. Как раз с идеи «спасения любовью» патология и начинается... От тебя — не ожидал.

— Лети-ка ты, Смотритель, по координате минус восемь в гипер по градиенту тяготения ближайшего светила, — посоветовала Аэль. — Я не собираюсь никого спасать. Просто если ты хочешь сделать из него человека, а не ручную собаку, то и обращайся с ним, как с человеком.

— Он еще не человек, — отрезал Лаан. — И ты сама в этом убедишься.

— Ой-вэй, пророк выискался... — Аэль криво улыбнулась и отправилась поднимать пригревшихся в палатках солдатиков. Она не сомневалась, что Вайль примет решение пробиваться. Хотя бы потому, что ему нравились игры на Технотроне. Пока нравились.

— Эй-хо, десантура хренова! Подъем! Подъем, я говорю! — заорала она, встав между палатками. Первым на зов вылез старшина.

— Да, мэм!

— Развести костер, приготовить еду, собрать снарягу! — приказала она.

— Так нет продуктов, мэм...

— Нет? — Аэль сунулась в палатку, из которой вылез старшина и немедленно нашла две пачки концентратов, которыми можно было накормить и впятеро больше людей. — А это что, разиня? Кто тебя вообще старшиной назначил?

— Капитан Ройо, ныне покойный, мэм. Материальным обеспечением отряда занимался не я, мэм. Мне доложили, что продовольствия нет, мэм!

— Ясненько. Вперед, выполняй, что велено.

Вайль показался из палатки — во вполне пристойном виде, комбинезон он застегнул, шнуры расправил, как положено, взлохмаченные волосы пригладил. Шлем в левой руке, правая — на поясе с кобурой, господин капитан во всем великолепии.