Скрытые таланты - Кренц Джейн Энн. Страница 38

— Да, — сказал Калеб. — Мы уже встречались.

Блейд расправил свои и без того прямые плечи.

— Мы вот втроем поговорили. И решили, что пора нам с вами немного потолковать, Вентресс.

Калеб взглянул на часы.

— Вы чуточку поздновато собрались, не так ли? Сейчас почти десять часов вечера.

Блейд зло сверкнул на него глазами.

— О чем вы, черт побери, толкуете?

— Кончайте ваши шуточки, — спокойно сказал Калебу Монтроуз. — Мы говорим серьезно.

— Монтроуз прав, — поддержал его Куинтон. — Мы хотим пригласить вас на отдельные поминки по Эмброузу.

— Насколько отдельные? — скептически спросил Калеб.

— Только мы и вы. У источников.

— Почему бы нет? Знаете, если принять во внимание тот факт, что я даже не был с ним знаком, Эстерли определенно оказал весьма большое влияние на мою жизнь.

Глава 10

Облачко серебристого тумана висело над кристально прозрачными озерцами. Калеб наблюдал, как плавно клубится этот пар над горячей водой источников. Что-то странно завораживающее было в его медленном, похожем на танец движении.

Огромная пещера, под сводами которой находились заповедные источники, была с одного конца открыта ледяному дыханию ночи, но царивший снаружи холод не проникал далеко в глубь этой пустоты в скальном теле. Казалось, что вход туда наглухо закрыт невидимой стеклянной стеной. Тепло от источников превратило пещеру в уютный грот.

В какой-то момент истории горячих источников одна предприимчивая душа протянула электропроводку по каменной стене пещеры. И теперь цепочка тусклых лампочек освещала ее внутреннее пространство каким-то потусторонним светом. Куинтон показал Калебу выключатель, которым включалось освещение пещеры. Он располагался перед самым выходом.

Калеб и трое его сопровождающих были одни у источников. Стикс и Харон остались терпеливо ждать Блейда снаружи. Время от времени Калеб ловил блеск собачьего глаза у входа в пещеру.

— Собаки сюда не заходят, — объяснил Блейд.

— Почему? — спросил Калеб.

— Не знаю. Не заходят, и все тут.

Ответ не хуже любого другого, подумал Калеб. Он не винил ротвейлеров за то, что они предпочли остаться снаружи. У него самого были кое-какие сомнения относительно безопасности пребывания внутри пещеры, если учесть, в какой компании он тут оказался.

Во время пешей прогулки к пещерам было холодно, светила яркая белая луна. Тропинка вела мимо коттеджа Сиренити и дальше, в начинавшийся позади него лес. Войдя внутрь пещеры, мужчины уселись вокруг самого крупного озерца, прислонившись спинами к разбросанным тут и там валунам. Куинтон достал картонную упаковку своего домашнего пива и раздал всем по бутылке.

— За Эмброуза. — Куинтон отпил из своей бутылки. — Удачи ему на пути в Большую Темную Комнату.

— Надеюсь, он в конце концов попал в такое место, где ценят хороших фотографов с неприятным характером. — Монтроуз поднял свою бутылку в прощальном салюте.

— Эмброуз, — пробормотал Блейд, глотнув из своего сосуда. — Знавал я такого парня. Он был в порядке.

Калеб счел своим долгом тоже поднять бутылку. Он хотел было заметить, какая это ирония — поминать пивом человека, погибшего из-за злоупотребления спиртным, но тут же отверг эту мысль и постарался придумать какой-нибудь более подходящий тост.

— За Эмброуза, — сказал он наконец. — Да окажется он в таком месте, куда не доходит свет от Национального фонда искусств.

Снова воцарилась тишина. Блейд сидел, устремив взгляд в глубь озерца.

— А знаете, есть поверье, что у людей тут бывают видения.

— Правда? — Неплохое пиво, с некоторой долей удивления решил Калеб. Он взглянул на этикетку бутылки, которую держал в руке. «Старое свиное пойло».

— Так говорят, — пробормотал Куинтон. — Здесь, в Уиттс-Энде, называют эти источники источниками видений. Это старая легенда.

— Очень старая? — спросил Калеб.

— Существует почти столько же, сколько и сам Уиттс-Энд, — ответил Куинтон.

— Надо же. — Калеб вглядывался в зеленоватые камни под поверхностью воды. — Это с какого же, значит, года? С шестьдесят восьмого или шестьдесят девятого?

— Может, даже и раньше. — Блейд наморщил лоб, пристально смотря в воду. — Как я слышал, надo провести здесь долгое время в медитации, чтобы сначала очистить свои мозги. Тогда, если все получается так, как надо, можно что-то увидеть.

— Говорите, эта легенда существует с конца шестидесятых? — Калеб задумчиво смотрел на озерцо. — Как я слышал, в те стародавние золотые денечки видения были довольно обыденным явлением, причем вызывались, как правило, не медитацией и очищением мозгов. Насколько мне известно, хорошее видение или нет, зависело скорее от того, что ты курил.

— Не следует смеяться над тем, чего не понимаешь, — сказал Куинтон. — Нам не дано воспринимать все математические плоскости с помощью пяти обыкновенных органов чувств.

Калеб пожал плечами.

— Возможно, вы правы.

Все опять замолчали.

— Мне однажды было здесь видение, — чуть слышно сказал Монтроуз. — Много лет назад.

— Ну да? — Блейд с любопытством взглянул на него. — И что же это было?

— Трудно объяснить. Помню, в тот день после обеда я давал Сиренити уроки игры на скрипке. Вечером я почему-то пришел сюда, просто подумать. В то время я частенько это делал.

— Я помню, — подтвердил Куинтон.

— Это видение было вроде похоже на сон, только я знал, что не сплю и что это не сон. — Монтроуз покатал свою бутылку в ладонях. — Это было жутковато, если правду сказать. Чисто личная вещь. Я никогда никому об этом не рассказывал до сих пор.

— Думаешь, это было видение какой-то поддающейся проверке математической реальности? — с любопытством спросил Куинтон. — В нем была какая-нибудь символическая логика?

Монтроуз покачал головой.

— Это было просто видение.

Калеб вытянул ноги и сделал очередной глоток из бутылки с «Пойлом».

— Что же все-таки вы видели?

Монтроуз задумчиво смотрел на воду.

— Своего старика. Он слушал, как я упражняюсь на пианино, и говорил мне, какой я молодец. Так же, как и я в тот день, только раньше, говорил Сиренити, какая она молодец. В видении я был маленьким мальчиком. Наверно, девяти или, может, десяти лет. Помню, как здорово было ощущать, что отец гордится мной. Это как-то придало мне больше внутреннего спокойствия.

Пиво показалось Калебу теплым.

— Это похоже скорее на воспоминание, чем на настоящее видение.

— Что бы там это ни было, но уж никак не воспоминание, — сказал Монтроуз. — Мой родитель сбежал еще до того, как я родился. Мы с ним никогда и не встречались.

С минуту никто не произносил ни слова. Все сидели и смотрели в кристально прозрачную воду источника.

— Может, тебе даже повезло. — Блейд свирепо сжал в кулаке свою бутылку. — Вот я бы точно прекрасненько обошелся без знакомства со своим стариком. Он любил охаживать ремнем меня и маму. Иногда переходил на кулаки. Я миллион раз собирался уйти из дому, но всякий раз оставался, потому что понимал: пока он колотит меня, он не трогает маму.

Калеб посмотрел на Блейда.

— Вы ее защищали?

— Наверно, она была не ахти какая мать. Слабая и жалкая. Уйти от отца ей не хватало духу. Вот и позволяла ему нас колошматить. Но это была моя мать. Я чувствовал, что должен что-то делать, понимаете?

Калеб вспомнил о стычке с Роландом у выгула. Не называйте ее шлюхой.

— Понимаю. — Он смотрел, как светится и мерцает вода в источнике. — Вы когда-нибудь поднимали руку на отца?

— В тот день, когда умерла мама. Вернулся с похорон и сказал ему, что ухожу насовсем и никогда больше не вернусь. Он замахнулся на меня. Я вмазал его в стену. Он вырубился. Я вышел за порог, записался в морскую пехоту и больше его не видел. Слышал, он умер пять лет назад. На похоронах я не был.

И опять все какое-то время молчали. Калеб прислонился спиной к нагретому паром валуну.