"Фантастика 2024-7". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Панарин Сергей Васильевич. Страница 66
Все утро не выспавшийся дед Дзендзелюк выслушивал нытье супруги:
– Куда ночью шлялся, старый? Седина в бороду, бес в ребро? Признавайся, срамотник!
«Срамотник» знал, что жена ни в чем плохом его не подозревает. Просто беспокоится. А еще ей любопытно.
– Не сочиняй, старая, – строго сказал он. – Ходил в ночное. Впервой, что ли? Не спалось, вот и прогулялся.
– Ноги переломаешь, не мальчик уже, – с затаенной тревогой уколола супруга.
«Беспокоится, голубка», – подумал пан Дзендзелюк, и в его душе разлилась теплота.
– Не ворчи, родная, – примирительно сказал дед.
Бабка повздыхала-повздыхала, вышла на двор, обиходила скотину да отправилась к соседке. Надо и новости узнать, и на мужа пожаловаться.
– Представляешь? – начала еще из-за ограды пани Дзендзелюк. – Мой нынче в лесу ночевал!
– И вернулся?! Везучая ты, кума. Там такое творилось! – И соседушка обрушила на нее шквал ужасов, восторгов и еще не пойми чего по поводу происшествия на стройке.
– Помяни мое слово, – сверкнула она водянистыми очами. – Близок Страшный суд. Скоро все предстанем перед Господом за грехи свои.
– Погоди ты, труба иерихонская, – отмахнулась Барбара. – Что там, на стройке ихней, стряслось?
– Навалило им деревьев на новую дорогу. Прямо с корнем вырывало и штабелями набрасывало. Потом, ей-богу не вру, трактор расплющило или разорвало, сама не разобралась. Ну, и еще по мелочи…
– По какой?
– В том-то и дело – не говорят! Деревья, трактор, и – все. Значит, что-то еще было.
Пани Дзендзелюк не нашла ни грамма логики в доводе соседки, но все равно поверила. Это чисто женское свойство – верить сердцем. Потому-то, вероятно, женщины так часто и чувствуют себя обманутыми.
Распрощавшись с кумой-соседкой, старуха поспешила домой.
«Матка боска! А мой-то пенек аккурат ночью по лесу колобродил! – паниковала Барбара. – И на кой я, трындычиха, об этом тренькнула? Он ведь известный противник стройки. Куме заполошной веры мало, не рвало с корнем деревьев. И трактор наверняка не по винтику… Но хоть что-то испортить-то мог мой Дзендзел. Что же будет?»
Дед не сразу понял, отчего накинулась на него бабка, но наконец на основании ее сбивчивой речи он составил примерный список обвинений. Вяло отмахавшись от жены, пан Дзендзелюк сначала прогулялся до магазина, где узнал новости, не отягощенные соседкиными россказнями, затем вернулся домой и уединился на скамейке во дворе. Предстояло осмыслить последние события и заняться выполнением одного обещания.
«Пока я по подвалам лазил, кто-то попортил строителям работу, – усмехнулся старик. – Знать бы еще, кто именно».
Он залез в карман за папиросами, достал их, но не нашел зажигалки.
Старик мысленно вернулся к ночному приключению.
Лиса и енот перевели Дзендзелюка через реку, потом был лес, подъем по склону изъеденного оврагами холма. У подножия следующего холма, того самого, на котором располагалась древняя крепость, их дожидался крупный бобер.
– О, старый знакомый, – вспомнил дед.
После небольшой паузы – пан Дзендзелюк мог на что угодно поспорить, троица в это время совещалась! – лиса и енот припустили в разные стороны, и теперь провожатым стал бобер. Взойдя на холм, старик несколько минут отдыхал, восстанавливая дыхание и сердцебиение. Провожатый сохранял олимпийское спокойствие. Убедившись, что человек готов продолжать путь, бобер ступил под сень развалин.
Почти полная луна светила ярко, Дзендзелюк хорошо видел, куда деловито топает зверек.
– Вот и переступил я границу, – прошептал старик, догоняя проводника.
Сунувшись в лаз, дед сдал назад и быстро смастерил из веточки и куска курточной подкладки подобие факела.
Вернувшийся бобер посмотрел неодобрительно, но ничего не сказал.
Странно, пану Дзендзелюку действительно стало ясно, что грызун вот-вот откроет рот и отчитает его за использование огня. Но эта долгая дуэль взглядов все же закончилась, бобер вновь скрылся в проломе.
Каменный коридор произвел на старика серьезное впечатление. Ради такого стоило перемазаться землей в узком лазе. А уж в зале-сокровищнице Дзендзелюк и вовсе потерял дар речи. Наконец дед смог вымолвить:
– Господи, стоит им копнуть, и они все это получат!..
Бобер, сидящий на куче золота, еле заметно кивнул.
– Чего же ты хочешь?
Молчание.
– Чтобы стройки не было, да?
Самый богатый в мире бобер снова кивнул.
– Как же мне это устроить?.. – Старик почесал щетинистый подбородок. – А может, перепрячем?
Грызун остался недвижим.
– Крайний вариант, да?
Кивок.
«Не предполагал, что на старости лет буду болтать с бобром-миллионером», – промелькнула вдруг мысль в дедовой голове.
– Строителей можно остановить, если наслать сюда ученых. Но, как я кумекаю, это тоже не вариант. Вам с лисой и енотом нужно сохранить это местечко нетронутым, так?
Бобер молча подтвердил.
– Буду думать, – пообещал Дзензелюк.
Провожатый слез и поковылял к выходу. Дед зашаркал за ним, но остановился.
– А ну-ка, погоди! – Пан Дзендзелюк вернулся к драгоценным россыпям и бросил туда сбереженную в кармане цепочку с кулончиком.
Бобер поглядел на человека одобрительно.
«Одобрительно-обобрительно», – усмехнулся старик.
Его проводили до спуска с холма. Винтовую лестницу пан Дзендзелюк проклинал до самой реки. На мосту он захотел закурить, но зажигалки при нем не было – осталась возле входа в лаз.
Натрудившиеся за ночь звери отдыхали, уйдя подальше от замка. Возле цитадели остались лишь наблюдатели. Эскадрильи птиц с энтузиазмом исполняли приказ Михайло, чем сильно доводили рабочих.
Волк и медведь выбрали отдельную ложбину, устроились и предались расслабленной беседе, валяясь на мягком мхе.
– Я что подумал, Михайло, – сказал Серега. – У маленькой слабой страны и руководитель грызун, а у нас в лесу как-никак ты, медведь. Это я не подлизаться решил, ты меня давно знаешь. Мне интересно сравнить. Тут, в общем-то, приятно. Чисто, правильно все. Но воздух – другой. Лес тоже чуточку не тот. Будто чего-то не хватает.
– То же самое и я ощущаю, – вздохнул Ломоносыч. – У нас всего больше. Мы безалабернее, зато душевнее. Но здешние братья тоже очень хорошие хлопцы.
– Добрые паны.
– Точно.
– Но какова дисциплинка-то? – ухмыльнулся волк. – Кинули бобрам клич грызть деревья, они и стартанули строем. У нас ты бы на пинках их выгонял.
Лесной тамбовский губернатор вздохнул:
– Народ здесь с понятием. Нам бы такую сознательность – давно бы наш край лучшим стал.
– Он и так лучше некуда, – то ли пошутил, то ли вполне серьезно сказал Серега.
– Спору нет. – Мысли Ломоносыча перескочили с философского на насущное. – Нынче строители наверняка охрану оставят. Если не заснет, испугаем?
– Обязательно, – осклабился серый.
Если долго жить на помойке, то постепенно перестаешь это замечать. Лишь в какие-то странные минуты, когда ум вырывается за границы твоих повседневных интересов, вдруг прозреваешь и ужасаешься: «Боже мой, что я тут делаю?! Почему именно здесь? Почему именно я?» Становится ясно, надо что-то менять. Либо покинуть свалку, либо сделать наконец уборку.
Эм Си Ман-Кей, в целом неглупый шимпанзе, еще в первое утро распознал суть обиталища бурундукиборгов, однако радость встречи с единомышленниками заглушила голос здравого смысла.
По мере того как еженощный танцевальный марафон все больше становился обязанностью, чем развлечением, Эм Си чаще и чаще ловил себя на мысли: что-то идет не так. Никогда еще его не слушали так жадно, никогда не принимали столь горячо. Цирк не считается, там он исполнял роль дутого предсказателя, вытаскивающего записки с глупыми пророчествами. Теперь у афро-англичанина была публика, любящая именно его талант читать рэп и стишки на ходу лепить. Вроде бы сущая безделица, многим вообще не нравился треп Ман-Кея, даже друзьям, а нашлись наконец подлинные ценители прекрасного.