Невеста в «шотландке» - Хокинс Карен. Страница 48

Задыхаясь, она рванулась вперед.

— Девон!..

Он все еще был там, присев на толстую ветку дерева, ухватился за ветку сверху. Его улыбка слабо мерцала в темноте.

— Вы бы скучали по мне, если бы я ушел. Признайте это.

— Я ничего не признаю, — сказала она, хотя сердце ее все еще отчаянно колотилось. — Это было нечестной уловкой.

— Я — отчаянный человек. Карабкаться вверх — это одно дело, а спускаться вниз в кромешной темноте — совсем другое.

Он вновь приблизился к створкам окна, он улыбался, это была та задумчивая, чуть кривая улыбка, которая всегда заставляла ее всю дрожать и таять, словно снег на солнце.

— Кэт, любовь моя, что если вы дадите мне стул, и я пообещаю, что сяду на него и не сойду с него ни на шаг?

Ее глаза сузились:

— Ни на шаг не отойдете?

— Буду сидеть на стуле и не отойду от него. Если, конечно, вы не пожелаете чего-то иного.

Это походило на честное предложение. Кроме того, если он и дальше будет оставаться у окна, кто-нибудь из парней может его заметить. Особенно Саймон, он постоянно обо всем беспокоился и часто не спал в предутренние часы.

Кэт закрыла глаза.

— Это безумие, но… черт возьми! Но раз есть выбор, я тоже буду оставаться на своем месте!

И в эту секунду Кэт Макдональд приняла молниеносное решение, которое ей придется обдумывать всю оставшуюся жизнь, но не теперь. Она отступила с дороги и позволила Девону Сент-Джону влезть в ее окно.

Глава 15

Девон поднялся, преодолев оставшуюся часть пути, и, с легкостью и непринужденностью перешагнул через подоконник. Он задержался на минуту, чтобы закрыть окно, звук закрывающихся ставень непривычно громко прозвучал в тишине ночи.

— Вы не можете остаться надолго, — ее голос звучал твердо, будто пытаясь убедить в своей правоте.

Он обернулся, чтобы ответить ей, он и хотел ответить, но один взгляд на ее ночной наряд остановил его, лишив дара речи. Он кивнул и устремил на нее пристальный взгляд. Она была одета в ночную рубашку из бледно-зеленого шелка, который плавно стекал по ее телу к ногам, нежно и мягко облегая все ее такие соблазнительные округлости. Хорошо это было или плохо, неизвестно, как долго он еще сможет выносить эту сладкую пытку, которую она собой являла, низкий вырез ее рубашки выставлял на обозрение округлую линию груди, от этого зрелища рот наполнился слюной.

— Да, кстати, — сказала она, щеки ее покраснели, когда она поняла, что за мысли поселились в его голове. — В следующий раз, когда вы решите залезть по дереву в комнату к женщине, следует производить больше шума.

— Шума?

— Да, свистите или еще что-нибудь в этом роде. Я могла бы ошибочно принять вас за вора, который хотел украсть мои драгоценности. Даже удивительно, что я не позвала парней.

— Я не свищу. Ну, по крайней мере, я очень плохо это делаю.

— Тогда пойте. Это сработает, я так думаю.

— Нет, — сказал он твердо. — Я не собираюсь петь, даже ради вас. Я слишком уважаю людей, чтобы заставить кого-либо выслушивать эту пародию на пение.

— Это очень любезно с вашей стороны.

— Я принял это решение после того, как меня заставили слушать пение на нескольких музыкальных вечерах, устраиваемых ненормальными мамашами для своих дочерей, считающих, что каждый мужчина обязательно восхитится поющей женщиной.

Ее губы дернулись в улыбке.

— Бедняжка, вы были вынуждены сносить все это.

Он попытался не слишком долго смотреть на ее мягкие и полные губы.

— Я никогда не беру в расчет предприимчивых мамочек. Но они заставляют меня понять тот факт, что мы не становимся талантливыми лишь оттого, что нам так кажется.

— Полезный и мудрый урок.

Напряженная тишина повисла в комнате, когда они исчерпали весь запас подшучиваний и теперь не могли найти слов. Кэт нервно огляделась по сторонам, затем не менее трех раз прочистила горло.

Девон, наконец, сжалился над ней.

— Я считаю, что нам следует сесть на наши стулья. Присядем? — Теперь, когда он вошел в комнату, у него было сколько угодно времени.

— Сядем? — Она уставилась на кровать, затем на кресла, как будто рассматривая сначала оба варианта. — О, да! Конечно, мы можем сесть. — Она пошла в сторону кресел, ее рубашка дразняще обрисовывала ее бедра при каждом шаге.

Девону пришлось заставить себя продолжать дышать. Господи, как же она была прекрасна. Он смотрел на длинную золотисто-огненную косу, что лежала на ее спине, и задавался вопросом, как будут выглядеть ее волосы, рассыпанные по белым подушкам. Его кровь начала потихоньку закипать.

Она села на самый краешек кресла, руки положила на подлокотники. Через секунду он занял свое место напротив нее, после чего она спросила:

— Почему вы здесь?

— Я просто катался, и думал, чем вы тут занимаетесь.

— В полночь?

— Уже двадцать минут первого, — вежливо поправил он ее.

Ее пристальные глаза сузились.

Он грустно покачал головой.

— О, смотрю, вы не особо мне верите.

— Я верю, но не тем мужчинам, которые стучат мне в окно посреди ночи.

— Мне следовало использовать переднюю дверь, но это было скучно и не было похоже на приключение. — Он мог определить по дрожи в ее голосе, что она нервничала, и даже боялась, и быть может, была немного взволнована. Он слегка улыбнулся, абсолютно точно угадав, что она чувствовала. Что касается его, он чувствовал себя также.

Она положила руки на колени, ноги были плотно прижаты друг к другу, она была похожа на чопорную матрону, но эти ее движения совершенно не соответствовали тому соблазнительному наряду, который был на ней.

— Девон, я не авантюрный человек. И вам не следовало бы…

— Чушь. Вы очень авантюрны. Вы живете здесь одна, не считая компании слуг и семи нахмуренных гигантов. Вы начали свое дело, которое по всем подсчетам станет приносить прибыль. И вы держитесь в седле и скачете словно ангел. Сколько еще авантюризма вам надо?

Кэт прикусила губу. Она никогда раньше не думала о себе, таким образом, но… он был прав; она сильно рисковала. Но только не со своим сердцем.

Она думала, как лучше сказать это, когда он встал.

Кэт резко отпрянула в своем кресле и отодвинулась к самой спинке, слишком обеспокоенная его близостью и тем незначительным количеством одежды, что была на ней.

— Я лишь хочу налить себе воды, — сказал он спокойным голосом. — Можно?

Ее щеки опалило жаром румянца. Она не желала так остро реагировать, но была слишком взвинчена, чтобы думать.

— Конечно. Налейте себе воды.

Она наблюдала за ним из-под ресниц, вот он подошел к месту, где Энни хранила кувшин и стаканы. Девон налил себе стакан воды. Затем он повернулся к ней и облокотился на край комода.

Напившись, он поставил стакан на комод и посмотрел прямо на Кэт.

— Какое милое одеяние, — проговорил он, голос его был низким и глубоким.

Ей пришлось побороть дрожь, пробежавшую по телу. Эта шелковая ночная рубашка была подарком Малкольма. Кэт иногда думала, что она предназначалась для Фионы, но когда рубашку доставили, она оказалась слишком велика для миниатюрной девушки, и поэтому ее отдали Кэт. Как бы то ни было, ей нравилось ощущение шелка на своей коже, и она часто ее надевала. Конечно, она никогда не надевала ее для того, чтобы покрасоваться в ней перед кем-либо, и теперь болезненно ощущала каждое ласкающее прикосновение шелка к обнаженной коже.

Девон рассеянно поднял ее белый шарф, который она положила ранее. Он пропускал его сквозь пальцы.

— Вы меня интригуете.

— Я? Почему?

— Потому что вы — это необъяснимая смесь уязвимости и храбрости. Я даже не знаю, что я должен сделать, чтобы убедить вас, что я заслуживаю доверия.