Поглощенные Грешники (ЛП) - Скетчер Сомма. Страница 21

Я опускаю руку под воду и хватаю его у основания, он тихо шепчет блять, когда его член входит в меня. Но с каждым пройденным сантиметром боль становится сильнее, распространяясь в живот и подрывая мою уверенность.

Блять. В этом положении он гораздо глубже, и я не уверена, что смогу это вынести. К тому времени, как я опускаюсь наполовину, мои глаза наполняются слезами. Он смотрит на мои ногти, впивающиеся в его плечо, и его взгляд смягчается.

— Ты не делала этого раньше.

Это утверждение, а не вопрос, но я все равно напрягаюсь от желания уклониться. Прежде чем я успеваю это сделать, он кладет руки мне на бедра и медленно опускает на себя.

— Расслабься, — шепчет он, прижимаясь к моей шее. — Позволь мне войти в тебя, Куинни.

Я бы рассмеялась, если бы думала, что это не будет звучать горько. Правда в том, что этот мужчина уже так глубоко во мне, что я не знаю, как мне его вытащить.

Я обхватываю его за шею и запрокидываю голову к горизонту, охваченному штормом, пока он двигает моими бедрами медленными, осторожными движениями. Боль перерастает в восхитительный жар, а влажное трение о мою киску делает мои мышцы податливыми.

Теперь, привыкнув, я начинаю двигать бедрами сама, в погоне за собственным удовольствием. Стон Рафа лелеет мою шею. Его руки перемещаются к моей спине, и он проводит пальцами по позвоночнику, останавливаясь, чтобы провести большим пальцем по сердцу на пояснице.

— Эта чёртова татуировка, — шипит он, впиваясь зубами в ключицу и прокладывая дорожку поцелуев по груди. — Я бы заплатил Тейси любые деньги, чтобы она набила ее на тебе навсегда.

В глубине моего разума проносится язвительный ответ о том, что моему следующему врагу с привилегиями, вероятно, это не понравится, но он так и не выходит из меня. Вместо этого я пропускаю пальцы через его волосы и притягиваю его лицо к своей груди. Моя татуировка. Мы. Я не хочу сейчас думать о временных вещах.

Я набираю темп, пытаясь отбросить реальность. Раф подстраивается под мой ритм, захватывая инициативу, сжимая мою шею и жестко трахая меня. Его зубы кусают мои соски, грудь скользит о мою, он такой теплый, большой и пылкий. Каждый толчок ощущается как разжигание огня, я хочу продолжать толкать его, пока не воспламенюсь.

Его губы прижимаются к местечку за моими волосами.

— Хочешь узнать секрет? — я могу только кивнуть в ответ. — Я тоже никогда этого не делал.

Его признание скользит по позвоночнику и душит меня. Я оттягиваю его голову и прижимаюсь лбом к его. Наши рты так близко, что я чувствую вкус его последней затяжки сигары.

— Правда?

Встретив мой взгляд, он замедляет свои толчки. Малейшая тень беспокойства омрачает его черты.

— Да, — бормочет он в ответ. — Думаю, я просто не могу перестать нарушать правила ради тебя.

Моя кожа танцует в экстазе. Мысль о том, что для него это тоже в новинку, вызывает у меня чувство высокомерного удовлетворения. Ощущая странную потребность вознаградить его за честность, я прижимаюсь к нему и удерживаю себя в таком положении. Его глаза закрываются, а когда он снова открывает их, они наполнены новой яростью. С ворчанием он переносит меня на другую сторону джакузи и прижимает спиной к бортику.

Его толчки резкие и неумолимые. Его хватка на моей шее неотвратима. Он обхватывает рукой мою голову и стискивает зубы.

— Я не в силах вынести тебя, детка. Посмотри, что ты со мной делаешь, — его следующий толчок ощущается как наказание. — Ты превращаешь меня в гребаное животное.

Когда его глаза опускаются к моим губам, я ухмыляюсь.

— Ну вот, у тебя снова такой вид, будто ты хочешь меня поцеловать.

Он хрипло смеется.

— Нет. Просто интересно, как бы они выглядели вокруг моего члена.

Взволнованная, я пытаюсь вывернуть лицо из его хватки, но он только крепче сжимает мою челюсть. Я никогда не делала этого раньше, и мысль о том, что я могу быть слишком ужасной для него, заставляет меня содрогнуться. Это явно написано на моем лице, потому что его глаза сужаются, а бедра замедляются.

— Ты и этого не делала?

— Я берегу минет для брака, — выпаливаю я.

Его глаза вспыхивают чем-то сердитым, и он вжимается в меня чуть сильнее.

— Лгунья. Ты не веришь в брак.

— Верно, — выдыхаю я, приподнимая колени, чтобы он мог войти еще глубже. Белые искры летают у меня перед глазами. Я так близко. — Брак — это проигрышная игра, дорогой.

Его мрачный смех пробегает по моим губам.

— Да? И что бы ты потеряла?

— Мою свободу, достоинство, гордость.

Он снова качает головой, недоверчиво ухмыляясь. Глядя на мои ногти, впивающиеся в его бицепс, он опускает руку к моему клитору, потирая его маленькими, дразнящими кругами. Пальцы на ногах подгибаются, и если бы не его железная хватка на моем лице, я бы запрокинула голову и заплакала, обращаясь к проливным небесам.

Вместо этого я могу только смотреть ему в глаза, пока он разбирает меня на части. Теперь его взгляд стал другим, в нем появилось что-то задумчивое, гасящее похоть.

— А что бы я потерял?

Я сглатываю.

— Если... бы мы поженились?

Господи, даже в гипотетической ситуации, у этих слов странный привкус во рту.

Он входит в меня, но останавливается и замирает. Перестает дразнить мой клитор. Все так же молча, он кивает.

Я прерывисто выдыхаю.

— Ты бы потерял половину своего дерьма, когда я бы забрала его у тебя при разводе.

Мгновение он пристально смотрит на меня, а затем разражается смехом неверия.

— Я вдруг вспомнил, почему предпочитаю, чтобы ты зарывалась головой в подушку, когда мы трахаемся, — рычит он. — Ты слишком много болтаешь.

Его рука перемещается с моей челюсти на рот, заглушая ладонью мои стоны. Я сопротивляюсь его удержанию, только потому что он с интересом наблюдает за мной, когда я это делаю. Чистая похоть в его выражении лица и горячий, тяжелый вес, прижимающий ко мне, сводят меня с ума.

Мой оргазм агрессивен и ошеломляющ, проносясь сквозь меня подобно урагану, которому наплевать на разрушения, которые он оставляет после себя.

Когда я прихожу в себя, мои чувства обостряются настолько, что я понимаю, что он совершенно неподвижен. Мой следующий вдох смачивает его ладонь. Он убирает ее и проводит пальцем по моей нижней губе, его глаза следят за движением. Когда он снова поднимает на меня взгляд, выражение его лица мрачное. Что-то в этом сжимает мое сердце. Я не решаюсь даже дышать, не говоря уже о том, чтобы пошутить.

Как только напряжение начинает нарастать, он снова входит в меня, медленно и обжигающе. Он попадает в ритм, но не увеличивает темп. Ни когда я наклоняю бедра, ни когда обхватываю его за талию.

Раф медленно трахает меня, размеренно. И когда его пальцы нежно скользят вниз по моему боку, ужасное осознание обрушивается на мое сердце: мы вообще не трахаемся.

Этому есть другое название, и оно не принадлежит нам. Это постоянно по сравнению с нашим временным, серьезно по сравнению с нашим случайным.

К моменту, когда его живот напрягается на моем, и он наполняет меня своим теплом, я сдерживаю эмоции, подступающие к горлу. А когда его дыхание восстанавливается, осознание этого, кажется, поражает и его тоже.

Он бросает взгляд на грозу, проводит рукой по затылку, отталкивается от меня, и, несмотря на тошноту, я протягиваю руку и хватаю его за запястье, прежде чем он полностью исчезнет, потому что так, кажется, еще хуже.

Его взгляд неуверенно задерживается на часах на моем запястье, затем скользит по руке и останавливается на моем лице.

Я сглатываю.

— Спорим на сто долларов, что я обыграю тебя в Mario Kart.

Мы слушаем стук дождя, а затем он, наконец-то, кивает.

— Давай двести, и договорились.

Я наблюдаю, как изгибается его покрытая татуировками спина, когда он выпрыгивает из джакузи и хватает полотенце с бортика.

Мы оба знаем, что я не выиграю, но я бы предпочла проиграть ту игру, чем эту.