Высота в милю (ЛП) - Томфорд Лиз. Страница 48

— Черт, — выдыхает Стиви.

— И впервые за двенадцать лет я просто вывалил все начистоту.

— Что он сказал?

— Что он работал больше, потому что пытался компенсировать ее уход. Но мне было плевать на то, сколько у нас денег. Я просто хотел, чтобы отец был рядом. Хотел, чтобы он любил меня.

— Я уверена, что он любит тебя, Зи. Может быть, он по-своему горевал о ее уходе. Может быть… я не знаю. Может быть, у него были свои причины.

— Нет никаких причин бросать своих детей.

Перевожу взгляд на Стиви, ее сине-зеленые глаза смотрят в мои, непоколебимые, уверенные в этом разговоре.

— Ты только что назвала меня «Зи». Ты редко называешь меня как-то иначе, чем по фамилии.

— Да, но есть определенные моменты, когда называть тебя «Зандерс» кажется немного странным.

Мои глаза блестят от удовольствия.

— Когда кончала, ты тоже назвала меня «Зи».

Стиви открывает рот в притворном шоке, и шлепает меня по плечу.

— Господи. У нас тут момент, а ты сводишь все к сексу.

— У нас тут момент, да?

— Ну, теперь уже точно нет. Момент прошел.

Усмехаясь себе под нос, я скрещиваю руки на коленях, упираюсь в них щекой и зеркально отражаю ее. Наши руки свисают рядом, но не касаются друг друга.

— Твоя мама много упустила.

От слов Стиви у меня вздымается грудь, а в глазах немного щиплет.

— Она бросила меня ради денег, а теперь я зарабатываю больше, чем мужчина, ради которого она нас бросила. Иронично, да?

— Я не об этом. Я говорю не о том, сколько денег ты зарабатываешь или кем тебя считают люди. Я говорю о том, кто ты есть на самом деле. Она упускает это.

— И ты думаешь, что знаешь, кто я на самом деле?

— Я думаю, что, возможно, начинаю это понимать.

Ее рука прямо здесь, всего в нескольких сантиметрах от моей собственной, но на самом деле я не из тех, кто держится за руки. На самом деле, я никогда не поступал так сентиментально. Поэтому вместо этого я обхватываю ее средний палец своим, и даже такое прикосновение к ней кажется приятным.

— Эй, Стиви?

— Хм, — она опирается головой на руки, лицом ко мне.

— Мне нравится с тобой разговаривать.

ГЛАВА 23

ЗАНДЕРС

— Еще одна игра, Зандерс. И ты снова ушел с арены один. Что, черт возьми, происходит?

Прижав телефон к щеке, я затыкаю противоположное ухо, пытаясь хоть немного заглушить шум оживленной взлетно-посадочной полосы здесь, в Финиксе. Но, несмотря на гул двигателей самолета или на то, что мои товарищи по команде протискиваются мимо меня, чтобы сесть в наш самолет, я все равно слышу Рича громко и отчетливо. Его повышенный и расстроенный голос помогает в этом.

— Рич, я тебе много раз говорил, чтобы ты перестал заставлять девушек ждать меня за пределами раздевалки. Медиа и так в теме. Не нужно больше фотографий с цыпочками, чтобы продать им мой имидж.

— Правда? Потому что тебя ни с кем не снимали с середины ноября, и мне нужно знать, что происходит. Ты отказываешься покидать арену с кем бы то ни было. Тебя не заставали в городе. Так в чем же дело? Ты должен ввести меня в курс дела.

Ради всего святого. Я хочу, чтобы он отстал от меня. В этом сезоне я впервые осознал, насколько мне надоел образ «плохого парня». И я ни с кем не встречался с середины ноября, когда Стиви прокомментировала это, в тот день когда мы собирали угощение с Эллой. Я ни с кем не спал после нее, и мне не понравилось, что Стиви подумала иначе. Поэтому я решил громко и четко заявить, что это была она и только она.

— Ничего не происходит, Рич. Я просто устал от всего этого.

Мэддисон похлопывает меня по плечу, обходя меня и направляясь к трапу самолета.

— Ты в порядке? — тихо произносит он, поворачиваясь ко мне лицом, пока идет к самолету.

Я киваю в подтверждении, но в моем закатившемся взгляде сквозит разочарование. Мэддисон знает, в чем дело. Он уже несколько недель пытается убедить меня уволить Рича. Но увольнять своего агента в год переподписания контракта, каким бы разочаровывающим он ни был — это самоубийство для карьеры.

Повернувшись спиной к самолету, я продолжаю шагать по асфальту, пока моя команда садится в самолет.

— Устал от чего, Зандерс? Надоело зарабатывать миллионы долларов в год? Устал от того, что за тобой увиваются люди? Надоело, что женщины бросаются на тебя?

— Да, вроде того.

— Что с тобой происходит, черт возьми? И это сейчас? Ты в пяти месяцах от возможного переподписания контракта с единственной командой, за которую хочешь играть в НХЛ. Хочешь все выбросить коту под хвост? Вперед. «Чикаго» платит тебе те деньги, которые они тебе платят, из-за имиджа, который ты и Мэддисон создаете, помимо хоккея. Но я найду тебе другую команду, которая, возможно, будет платить тебе намного меньше, если хочешь.

— Платить мне намного меньше или платить тебе намного меньше? — бормочу я себе под нос.

— Что ты сказал?

Подумываю о том, чтобы высказать ему свои мысли о том, что его волнует размер моей зарплаты только потому, что он получает процент, но не делаю этого. Я держу рот на замке.

— Ничего.

— С кем ты идешь на гала-вечер?

Этот вопрос я задавал себе много раз за последние несколько недель. Единственный человек, которого я хочу взять с собой, это Стиви, но там будет слишком много прессы. Я знаю, что она не может пойти со мной из-за этого досадного правила о невозможности общения. Но независимо от этого, я даже не знаю, захотела бы она пойти со мной.

— Ни с кем. Я иду один.

— Черт возьми, Зандерс. Нет, не пойдешь. Там будет слишком много прессы, чтобы ты мог быть там один. Я устрою тебе свидание, если ты сам не хочешь найти себе пару.

— Нет, Рич. В этом вопросе я остаюсь при своем мнении. Эта ночь слишком важна для меня, чтобы притворяться с какой-то гребаной хоккейной зайкой ради фотографий. Мы не вмешиваем «Активные умы». Делай что хочешь с моим имиджем, когда дело касается хоккея, но если это начнет влиять на фонд или детей, то я ухожу.

Тишина задерживается на линии между нами.

— Хорошо. Но у тебя есть пять месяцев, чтобы снова стать тем Эваном Зандерсом, которого знает и любит Чикаго, или я могу гарантировать тебе, что ты потеряешь свой контракт и отправишься на самолете в никуда, играя за город, в котором не хочешь быть.

Линия обрывается.

Мудак.

— ЭЗ! — зовет Скотт, менеджер нашей команды, с вершины лестницы, прямо у главной двери самолета. — Ты готов?

Оглядев взлетно-посадочную полосу, понимаю, что сажусь в самолет последним. Спешно поднимаюсь по трапу как раз в тот момент, когда старший бортпроводник закрывает за мной дверь.

— Все хорошо, чувак? — Мэддисон легонько толкает меня в плечо, когда я занимаю место рядом с ним.

— Рич, блядь, убивает меня.

— Уволь его.

— Не могу. Это будет хуже для моей карьеры, чем то, чем он угрожает мне сейчас.

— Чем именно?

— Как обычно. «Чикаго» не захочет переподписывать контракт, если я испорчу наш маленький дуэт. Что если люди начнут понимать, что я не тот, кем выставляет меня медиа, то фанаты отвернутся от меня.

— Это чушь, и ты это знаешь.

Вообще-то, я этого не знаю. Рич попал в точку с одним из моих самых больших страхов: если люди поймут, что я не тот ЭЗ, к которому они привыкли, они больше не будут меня любить.

— Клянусь Богом, он слишком одержим твоей личной жизнью, и не удивлюсь, если он получает деньги от таблоидов или газет, сливая информацию о том, где ты находишься или с кем ты.

Пожимая плечами, я молчу. На данный момент меня уже ничего не удивит, но, несмотря на это, я чувствую себя по-настоящему побежденным, как будто я застрял с этим образом до конца своей карьеры.

— Зи, — произносит Мэддисон чуть слышно. — Рич работает на тебя. Ты контролируешь ситуацию. Как бы ему ни хотелось заставить тебя думать, что это не так, вся власть в твоих руках.