За что убивают Учителей - Корнева Наталья. Страница 20

– Позвольте мне позаботиться об Учителе.

Красный Феникс безразлично кивнул, давая позволение. Прислуживать наставнику и обихаживать старших во время подобных процедур – в этом не было ничего необычного.

Получив разрешение, Элиар возжег благовония, и по комнате для омовений растянулся тягучий, волнующий сердце аромат золотистого шафрана. Сам Элиар не слишком-то жаловал его, но Учителю нравился теплый, чуть землистый запах дорогой пряности, а потому Черный жрец терпел, никак не выказывая своего отношения.

В былые времена наставник нередко использовал шафран в ритуалах в качестве жертвенного подношения небожителям, добавлял эту пряность в чай, а иногда приказывал устлать живыми цветами постель, чтобы избавиться от физической и душевной усталости. Для исполнения этого желания приходилось особенно постараться: великолепные нежно-лиловые крокусы нельзя собирать днем – солнце портит ароматные лепестки и делает их непригодными. Кроме того, в засахаренном виде Учитель любил есть их как лакомство, которое помимо вкусовых достоинств имело хороший успокоительный эффект.

– Я приведу в порядок ваши волосы.

Волосы наставника, блестящие, как черный обсидиан, были перетянуты нитями мелкого жемчуга. Только одна длинная прядка выбивалась из общего совершенства прически.

Элиар уставился на эту предательски выпавшую прядь, и сердце вдруг кольнуло: вновь встала перед глазами немая картина, где волосы Учителя тяжелой волной свешивались с края алтаря. Воспоминания, от которых он не в силах освободиться – тягостные, растущие из сумрачных глубин разума. Сражаться с ними слишком трудно.

Чтобы освободить волосы от стягивающих их нитей, Элиар начал перебирать их, как струны, одну за другой аккуратно вытягивая шпильки. И вот наконец гладкие темные пряди вольготно ниспадают на плечи.

Черный жрец с удовлетворением вспомнил, как несколько дней назад, приподняв бесчувственное тело, удобнее устроил Учителя под покрывалами. А потом тихо поцеловал эти самые волосы, увидев, что те проявили священное серебро.

Наполненная ванна обещала наслаждение – вода также была надушена шафраном. Три широких ступени вели к купальне размером с небольшой бассейн. Учитель был все еще очень слаб, а потому Элиар просто взял его на руки и опустил в душистую воду. Кажется, она начала растворять накопившуюся усталость: томительное напряжение отступало, ненавистная слабость понемногу выходила прочь. Красный Феникс слабо улыбнулся.

Белый пар плавал над горячей водой, с каждой минутой завладевая купальным помещением. От сильной влажности медные пряди Элиара отяжелели и начали крупно виться, но тончайшие нити волос Учителя по-прежнему оставались безукоризненно прямыми и гладкими, как шелк. Антрацитово-черными пятнами проступали они на поверхности воды, тянулись перед глазами сквозь ароматную пелену пара.

Вода в водяных часах текла, медлительно отмеряя время, и мало-помалу заполнила сосуд, готовый пойти ко дну. С процедурами пора заканчивать.

Стараясь как можно аккуратнее выжимать воду из мокрых прядей, Элиар собрал волосы Учителя в высокий хвост. Пряди падали вниз черными змеями, капли воды срывались с кончиков, словно сверкающие кристаллики хрусталя. Взгляд невольно соскользнул за ними, и сердце кочевника болезненно сжалось: священное тело Красного Феникса было покрыто недопустимыми следами пыток. Повсюду на белой коже расцветали цветочные узоры, причиненные узлами страданий.

Из-за недостатка духовной энергии раны Учителя все еще не зажили – сине-фиолетовые пятна расползались по запястьям и лодыжкам, как огромные уродливые кляксы. Словно дорогой шелк разрезали и испортили никчемным кухонным ножом.

Выждав время, достаточное, чтобы мышцы Учителя расслабились, а волосы начали подсыхать, Элиар бережно перенес его, задремавшего в тепле, обратно на кушетку. Промокнув излишнюю влагу, принялся втирать в плечи ароматную субстанцию, стараясь не причинять боль. Закончив, Элиар осторожно взял в руки узкие холеные ладони и поцеловал их одну за другой – торжественно, как целуют мраморную святыню, безо всякого намека на страсть или непристойность.

Прикосновение к священному телу Учителя было сродни прикосновению к телу божества. Божества, которого он все еще не мог постигнуть, но к которому доверчиво стремилась душа. Склонив голову, Великий Иерофант осторожно дотронулся кончиками пальцев до нанесенных им самим повреждений.

Кожа Учителя отдавала винной сладостью.

Глава 10. Дракон поднимает голову. Часть 2

Эпоха Черного Солнца. Год 359.

Сезон дождевой воды

Ветер отважно расчесывает длинные ветви ив.

День восьмой от пробуждения

Бенну. Цитадель Волчье Логово

*черной тушью*

– Ну и кто разрешил тебе это? – укоризненно вопросил Красный Феникс, машинально кладя царственную длань на макушку выпрямившегося на звук его голоса ученика – так, как любил делать прежде.

Голос наставника окончательно изменился – в него в полной мере вернулись те хорошо знакомые повелительные интонации, что прежде едва только слышались, смутные, как рокот прибоя сквозь сон. Тягучий голос доносился будто из самого прошлого, пробуждая непрошенные воспоминания о давних днях… излилось так много времени, так много всего изменилось. Но вот Учитель снова говорит с ним, как и прежде. Элиар до сих пор не мог привыкнуть к этому чуду, к этому сновидению наяву.

– Простите мне излишнюю вольность, – покладисто извинился Черный жрец, – ваш ученик преступил границы дозволенного. После стольких лет ожидания я надеялся, мессир не откажет в возможности выказать ему свое почтение.

Влажный белый пар окутывал купальное помещение плотно, словно морской туман. Выражение лица Учителя тоже подернулось дымкой. Элиар поднял на него глаза: на серьезном лице застыло странное выражение, словно многолетняя тревога смешалась со смущением. Здесь было хорошо известное Учителю место из прежнего мира, хоть и измененное теперь до неузнаваемости. Место, где переборчивый язык Красного Феникса щекотал вкус того же изысканного вина, что и сейчас, когда они с мессиром Игнацием по-братски пили его из кубков, связанных, словно струйкой крови, темно-красной тесьмой вечного союза вассала и сюзерена. Тогда Бенну только-только выползал из пеленок, а новорожденный храм Полудня не претендовал на статус Великой базилики, – дни текли беззаботно, полные удовольствий. Но время – время было уже не то. Да и место, что уж греха таить, теперь не узнать: бывшая Янтарная цитадель превратилась в Волчье Логово, оплот Затмившегося Солнца. Все это совершенно не понравится Учителю.

– Мой маленький волчонок совсем отбился от рук, – рассмеялся наставник, равнодушно отталкивая поддерживающие правую ступню заботливые ладони Элиара, – и забыл, какая большая честь – припасть к стопам Красного Феникса. Редкий человек настолько удачлив для этого.

Это правда. Даже вода, в которую ступал Красный Феникс Лианора, почиталась святой.

В голове Учителя, должно быть, ярко горел образ не сформировавшегося еще подростка из тех крох воспоминаний, что вернулись к нему, и тот давний образ он невольно проецировал на полного достоинства статусного мужчину, что был сейчас перед ним. Сосредоточившись на приятных ощущениях, Учитель забылся и помимо воли начал разговаривать в вальяжном и строгом тоне, присущем ему в те годы, когда Элиар был совсем юн, а сам он – абсолютно несносен.

Увы, ничего уже не может быть так, как в воспоминаниях… ничего не может и никогда не будет прежним.

Однако понемногу взгляд Элиара смягчился, хотя на дне золотых глаз по-прежнему таилась печаль. Учитель не помнит иного, кроме тех беспечных дней, почему бы не дать ему вкусить их снова? Почему бы не прожить их лучше, чем они были?

Когда-то кочевник считал вечную жизнь наградой небожителей, но в конце концов она обернулась наказанием. За ушедшие годы он потерял многих: почти никого не осталось из былых времен. Но лишь одну смерть он так и не смог забыть, пусть и хотел забыть до одури. В этом неутихающем горе сердце Элиара постепенно раскрылось, как цветок, а душа вызрела поздним зимним яблоком, приобретя сострадание и почти неистощимый запас терпения, которого прежде так не хватало выходцу из Великих степей.