Встреча - Кренц Джейн Энн. Страница 37

Уж что-что, а гордость у нее есть! Она последняя в роду нортамберлендских Баллинджеров, всегда славившихся своим честолюбием и безрассудной смелостью. Она сама позаботится о том, чтобы честь ее не пострадала.

По пути домой, в карете Хейвудов, Августа пришла к мрачному заключению: она должна изыскать способ выкрасть провокационную расписку. И тогда Лавджой не сумеет с помощью расписки смутить ее и унизить.

— Где, черт побери, тебя носило, Грейстоун?! Я заглянул на все распроклятые балы и вечеринки Лондона, пока искал тебя. У тебя беда, а ты сидишь себе в клубе, спокойный и довольный, и попиваешь кларет! — Питер Шелдрейк рухнул в кресло напротив Гарри и потянулся за бутылкой, продолжая мрачно ворчать:

— Но конечно, в первую очередь мне следовало заглянуть именно сюда.

— Вот именно. — Гарри оторвался от рукописи своей очередной книги о военных походах Юлия Цезаря. — Я решил заехать в клуб и немного поиграть в карты, прежде чем отправиться домой. А в чем, собственно, дело, Шелдрейк? Я не видел тебя в таком волнении с той ночи, когда тебя чуть не застукали с женой французского офицера.

— Это вообще не мое дело, если угодно! — Глаза Питера сверкали. — А исключительно твое.

Гарри застонал: его худшие ожидания оправдывались.

— Уж не собираемся ли мы, случайно, поговорить об Августе?

— Боюсь, что придется. Салли велела мне найти тебя, когда выяснила, что дома тебя, к сожалению, нет. Итак, Грейстоун, ваша дама сердца решила заняться новым ремеслом. И вот-вот станет умелым взломщиком.

Гарри похолодел:

— Какого черта?! О чем ты толкуешь, Шелдрейк?

— По словам Салли, твоя невеста сейчас на пути в дом Лавджоя, который тот снял на весь лондонский сезон. Она, кажется, пыталась вернуть ему карточный долг, однако Лавджой отказался принять деньги. Также отказался и вернуть расписку, пожелав, чтобы она забрала ее собственноручно, заехав к нему домой завтра в одиннадцать часов вечера. И ей велено прибыть одной! Не трудно представить, что у него на уме.

— Ах, сукин сын!

— Вот именно. Боюсь, он затеял с твоей мисс Баллинджер довольно опасную игру. Но ты не волнуйся! Твоя неустрашимая и изобретательная невеста решила взять ситуацию в руки и отправилась добывать свою расписку, пока Лавджой развлекается где-то в городе.

— Клянусь, на этот раз я действительно задам ей порку! — Гарри вскочил и, не обращая внимания на лукавую усмешку на физиономии Питера, бросился к двери. «Лавджоем я займусь позже», — решил он.

Одетая в мужское платье — бриджи и рубашка некогда принадлежали ее брату, — Августа притаилась под окном, выходившим в сад, следя за происходящим в доме Лавджоя. Окно в библиотеку открылось довольно легко. Она опасалась, что придется выбить кусочек стекла из узкого оконного переплета, чтобы просунуть руку, открыть запор и проникнуть в комнату, но кто-то из слуг, видимо, забыл запереть окно.

Августа вздохнула с облегчением и еще раз оглядела небольшой сад, чтобы убедиться, что ее по-прежнему никто не заметил. Кругом была тишина, свет в окнах верхнего этажа уже не горел. Немногочисленные слуги Лавджоя либо спят, либо ушли куда-то провести вечерок. Сам Лавджой, как совершенно точно сумела выяснить Салли, в данный момент находится на вечеринке у Белтонов и, без сомнения, не вернется домой до рассвета.

Убежденная в том, что все получится очень легко и просто, Августа вмиг перелезла через подоконник и бесшумно спрыгнула на ковер.

Несколько мгновений она стояла неподвижно, пытаясь сориентироваться в темной комнате. Тишина действовала угнетающе. Нигде в доме не слышно ни звука. Лишь далекое постукивание колес по мостовой да шорох листьев за открытым окном…

В лунном свете она сразу же разглядела письменный стол Лавджоя. У камина стояло огромное широкое кресло, В тени у стены прятались два книжных шкафа, однако на полках было совсем немного книг. В углу на тяжелой деревянной подставке стоял огромный глобус.

Августа внимательно осмотрела дверь и убедилась, что она заперта.

Ее опыт общения с сильным полом подсказывал, что мужчины страшно любят хранить свои самые большие ценности под замком, в ящиках письменного стола, обычно стоящего в их библиотеке. Ее отец, брат и дядя в точности следовали этому правилу. Именно благодаря этим своим наблюдениям в прошлый раз ей удалось обнаружить и выкрасть дневник Розалинды Морисси. Августа была уверена, что и сегодня непременно отыщет свою долговую расписку.

Как жаль, что на этот раз нельзя было попросить Гарри о помощи, думала Августа, обходя письменный стол и присаживаясь возле него на корточки. Его умение открывать проволокой любые замки пришлось бы сейчас весьма кстати. Интересно, где он постиг эту науку?

Августа на всякий случай тихонько подергала ящик, который определенно был заперт. Потом, наморщив носик, принялась изучать поверхность письменного стола. Легко представить себе выражение лица Гарри, если бы обратилась к нему с подобной просьбой… Нет, он начисто лишен любви к приключениям.

Замок в такой темноте рассмотреть было трудно, и Августа уже начала подумывать о тонкой свечке. Если как следует задернуть шторы, то скорее всего никто и не заметит слабого света в окне библиотеки…

Она выпрямилась и стала искать свечу. Она уже протянула руку к подсвечнику, стоявшему довольно высоко на полке, когда вдруг почувствовала, что в комнате у нее за спиной кто-то есть. «Я обнаружена», — мелькнуло в голове.

Августа задрожала от страха. Панический вопль, готовый уже сорваться с губ, застрял в горле. Она не успела ни обернуться, ни хотя бы крикнуть: чья-то сильная рука крепко зажала ей рот.

— Это становится одной из ваших весьма неприятных привычек, — проворчал Гарри ей в ухо.

— Господи, Грейстоун! — с облегчением выдохнула Августа и вся ослабела. Гарри убрал руку с ее губ. — До чего же вы меня напугали! Я думала, это Лавджой.

( Глупая девчонка! Это вполне мог оказаться именно он. И вы еще пожалеете, что это не так, потому что я сейчас вас просто прикончу.

Она обернулась и посмотрела на него. Граф возвышался над ней, сливаясь с чернотой глубокой ночи. Он был одет во все черное: в черные кожаные сапоги и длинное черное пальто, скрывавшее его костюм, впрочем тоже черный. При нем, отметила Августа, была и его любимая черная трость из эбенового дерева, а белоснежный галстук на сей раз он не надел.