Дюна. Батлерианский джихад - Герберт Брайан. Страница 132

Лорд Бладд говорил в усилитель, и голос его громом отдавался над толпой невольников.

– Вы подвели Поритрин! Вы все оказались неблагодарными по отношению к человечеству. Ваш саботаж помешал нашим военным усилиям в борьбе с мыслящими машинами, нашими врагами. Это государственная измена!

Он посмотрел на них испепеляющим взглядом, надеясь уловить на их лицах следы раскаяния, услышать униженные мольбы о прощении, хотя бы просто склоненные в знак признания вины головы. Но рабы держались, не проявляя никакой покорности, словно они гордились тем, что сделали. Поскольку рабы не были гражданами Лиги, то чисто формально они не могли стать изменниками, но Бладду нравились весомость и зловещее значение этого слова. Эти невежественные люди не станут вникать в юридические тонкости.

Он шумно вздохнул и вспомнил старинное навахристанское наказание, при котором людей не пытают и не бьют. Их наказывают позором, воздействуя на совесть и психику.

– Я объявляю для вас день позора. Благодарите судьбу за то, что сегундо Харконнен обнаружил ваше неумение работать и саботаж до того, как из-за него пролилась кровь наших храбрецов. Но ваши действия нанесут вред нашей борьбе с Омниусом. Вы никогда не отмоете с ваших грязных рук праведную кровь, которая из-за этого неминуемо прольется.

Зная, что эти люди суеверны, он пригрозил им:

– Пусть этот позор падет и на ваших потомков! Пусть же буддисламские трусы никогда не освободятся от своего долга перед остальным человечеством!

Выплеснув на рабов свою ярость, он приказал драгунам вести платформу прочь от космопорта.

На Поритрине возникла именно та неустойчивая обстановка, на которую так рассчитывал Бел Моулай. Никогда больше не представится такой уникальный случай – рабы были собраны вместе, одной компактной, взрывоопасной массой. Вождь дзеншиитов призвал своих братьев к выступлению.

Надсмотрщики и драгуны получили приказ разбить рабов на группы и развести их к прежним хозяевам. Пока рабы были заняты реконструкцией кораблей Армады, вся остальная жизнь на Поритрине оказалась парализованной, и многие лорды выражали свое нетерпение, желая вернуть жизнь в нормальное русло.

Но на этот раз рабы отказались повиноваться. Они не желали больше работать на своих хозяев.

Бел Моулай начал выкрикивать свои подстрекательские слова так, чтобы его слышали все, кто стоял неподалеку. Семена, которые он сеял в течение многих месяцев во время тайных ночных бесед с товарищами по несчастью, дали теперь добрые всходы. Бел говорил на вселенском галахском наречии, чтобы его могли понять и аристократы.

– Мы не орудия труда в руках рабовладельцев! Какая нам разница, кого будут угнетать мыслящие машины – вас или нас? – Он поднял вверх сжатый кулак. – Бог знает, что наше дело правое! Мы никогда не сдадимся и будем драться за свою свободу!

В унисон словам вожака над толпой зазвучал грозный рев. Неукротимая ярость вспыхнула, как зажженное масло. Драгуны и аристократы оказались неготовыми к этой вспышке, не зная, как отвечать на нее.

Моулай крикнул вслед удаляющейся платформе с правителем:

– Нико Бладд, ты хуже мыслящих машин, ибо ты поработил своих собратьев, таких же людей, как ты сам!

Толпа дзеншиитов и дзенсунни окружила надсмотрщиков и разоружила их. Один из надсмотрщиков, рослый человек в черной бандане на бритом черепе, вздев вверх кулаки, зычным голосом приказал рабам остановиться, но не знал, что делать, когда они проигнорировали его команду. Восставшие рабы схватили его за руки, скрутили и потащили в одну из камер, где столь многие их товарищи томились в свое время в карантине во время эпидемии смертельной лихорадки.

Бел Моулай инструктировал рабов, как действовать наиболее эффективно. Надо взять заложников, а не превращаться в толпу, бессмысленно убивающую местных лордов. Только организованными усилиями можно будет добиться желанной свободы.

Бородатый вождь дзеншиитов указал на несколько заброшенных зданий пустых складов и четыре старых судна, севших на мель в реке во время отлива, и его последователи подожгли их. Языки пламени, как лепестки огромных оранжевых цветков, взметнулись в небо. Копоть посыпалась на здания космопорта. Рабы, получившие нежданную свободу, высыпали на посадочные площадки и поставили на них баррикады, чтобы на поле не могли приземлиться коммерческие корабли.

Некоторые молодые повстанцы прорвались через кольцо внешнего оцепления и смешались с изумленными зеваками. Растерянные драгуны, не зная, что делать, открыли огонь, убив при этом нескольких рабов. Но остальные разбежались по улицам Старды, исчезнув на них, как рыба в камышах. Рабы сворачивали в узкие боковые проулки, перепрыгивали с баржи на баржу, носились по металлическим крышам складов, где их ждали другие дети рабов.

Дети передали новость о восстании другим рабам, находившимся в Старде. Они говорили на языке чакобса, языке охотников, который понимали все эти угнетенные люди. Восстание разрасталось и ширилось…

Хольцман был расстроен и раздосадован. Ему было стыдно, что первое широкомасштабное испытание его нового защитного поля превратилось в жалкий фарс, закончившийся полной катастрофой. Занятый тяжкими мыслями, пока Норма занималась своей работой, Хольцман поначалу не заметил, что никто не подал еду вовремя, что чесночный чай в чайнике давно остыл. Не в силах решить сложный интеграл, Хольцман с отвращением отбросил в сторону калькулятор.

В доме и в лаборатории стояла странная тишина.

Не понимая, в чем дело, он звонком вызвал прислугу, потом снова принялся за работу. Прошло несколько минут, никто не явился, савант снова позвонил, и снова не последовало никакой реакции. Тогда Хольцман выглянул в коридор и сердитым голосом позвал прислугу. Увидев идущую по коридору дзеншиитку, он громко позвал ее. Она посмотрела на него презрительным взглядом и свернула в боковой коридор.

Тио Хольцман не мог поверить своим глазам.

Он завернул к Норме, и вместе они пошли в зал, где находилось множество вычислителей. Рабы, сидя за своими столами, весело болтали друг с другом на своем языке. Листки с вычислениями и калькуляторы нетронутыми лежали перед ними.

Хольцман загремел на весь зал:

– Вы не закончили свою работу? Нам надо закончить конструкцию – это очень важная работа!

Словно повинуясь команде, все вычислители, как один, сбросили со столов бумаги и приборы. Листки с вычислениями разлетелись по полу, как крылья каких-то странных птиц.

Савант потерял дар речи. Похожая на ребенка Норма, стоявшая рядом с ним, кажется, лучше поняла, что происходит.

Хольцман позвал стражу, но на зов откликнулся только один потный сержант, который держался за свое ружье, как за спасительный якорь.

– Мои извинения, савант Хольцман. Лорд Бладд вызвал всех остальных драгун для подавления беспорядков в космопорту.

Хольцман и Норма поспешили к платформе, откуда был хорошо виден весь город. Они сразу увидели, что космопорт горит в разных местах. Там собрались огромные массы людей, и даже сюда издалека долетал рев толпы.

Когда хозяин повернулся спиной к рабам, кто-то громко сказал:

– Мы достаточно долго были рабами! Но больше мы не хотим работать!

Хольцман резко обернулся, но не смог понять, кто это сказал.

– Вы не только рабы, но вы, видно, еще и полные дураки! Вы думаете, что я лежу на диване, пока вы все тяжко трудитесь? Вы не видите разве, что в моих окнах едва ли не до утра горит свет? Остановка в работе наносит вред даже не одному народу, а всему человечеству.

Норма постаралась урезонить рабов более мягко:

– Мы кормим и одеваем вас, обеспечиваем вам достойное жилье и единственное, о чем мы просим взамен, – это о простых арифметических вычислениях. Мы должны сражаться вместе с нашим общим врагом.

В эту проповедь вмешался Хольцман:

– Неужели вы хотите вернуться на свои грязные мелкие и нецивилизованные планеты?

– Да, – дружно, в один голос, ответили рабы.

– Эгоистичные идиоты! – буркнул Хольцман и снова выглянул в окно, чтобы посмотреть на пожар и восставшие толпы рабов. – Невероятно!