Стажёр #2 (СИ) - Хонихоев Виталий. Страница 28

--Я говорю - ступай в подвал и вызови этих двоих. Пусть запрут солат там, в подвале. - медленно, выговаривая каждое слово проговорил шериф. Посмотрел в глаза своему заместителю. Долго.

--Я... я понял. Сэр. - Сергей проникся и пулей вылетел за дверь, едва не сбив с ног старину Биглза. Тот посторонился и дал заместителю возможность пролететь мимо, подождал, пока за ним закроется дверь и повернулся к шерифу.

--Биглз. - шериф окинул взглядом вошедшего. Старина Биглз уже наведался в оружейную и сейчас поверх запыленной формы патрульного на нем был одет бронежилет, на голове - шлем повышенной защиты с забралом. В руках Биглз нес два мощных пучковых гаусс-орудия для ближнего боя в городских условиях.

--Шериф. - Биглз легко бросил ему оружие и Броуджан поймал ствол в воздухе. Шерховатое цевье и рукоятка... руки привычно обхватили оружие и шериф почувствовал прилив уверенности. Пусть тебя прижали к стенке, пусть весь мир против тебя, но пока у тебя в руках есть оружие - пока ты можешь поднять ствол и нажать на курок - еще не все кончено. Вы можете отнять у меня оружие - но только есть сумеете разжать мои холодеющие пальцы, ублюдки, подумал шериф, передергивая затвор пучкового гаусс-гана.

--Похоже дело дрянь. - сказал Биглз.

--Ага. - кивнул шериф: - там в толпе импульсники.

--И клановые. Видел там этого психа Рикио. - Биглез подошел к окну и уставился наружу. О стекло снаружи ударился брошеный кем-то камень.

--Его нам не хватало. - поджал губы шериф.

--Клановые, ага. И еще импульсники. - Биглз присел у окна, чтобы не раздражать толпу снаружи: - если б только клановые...

--Да. Как ты думаешь, сколько нам осталось, пока эти... - шериф кивнул на окно. Биглз хмыкнул.

--Они там уже полчаса и с каждой минутой их все больше. - пожал плечами Биглз: - ты же знаешь как это бывает. Стоит появится кому-то более свистнутому чем остальные и все. Если только можно было пройтись по этой толпе из гатлингов... - он снова хмыкнул. На крыше здания стояли автоматические крупнокалиберные орудия и если отдать команду - вся площадь перед зданием мгновенно превратиться в мясную лавку во время распродажи. Вжиик - и все. Но. Но шериф и его люди живут в этом городе. И если они расстреляют тысячу хуттов на площади - то им лучше просто пойти и утопиться в раковине, не выходя из участка. Потому что старшие семьи этого так не оставят. И будут преследовать своих кровников пока не сведут счеты. А у них семьи.

--Решил что будешь делать? - Биглз скосил взгляд на шерифа. Тот кивнул, чувствуя как во рту все пересохло и зазвенело в ушах.

--Я вызвал всех наших на второй этаж. Велел перекрыть лестницу. - сказал он.

--Ясно. - Биглз отвернулся. Шериф попытался понять по его спине, одобряет ли старина его выбор или нет. Спина Биглза, одетая в бронежилет старого образца, была на редкость малоинформативна, но шериф все же подумал что Биглз осуждает его. У меня нет иного выхода, старина, хотел сказать шериф, нет другого выхода, чертова толпа вот-вот ворвется в участок и снова произойдет этот чертов обряд, чертов хуттов обряд. И если они встанут на пути этой безликой, тупой и безмозглой твари - они все умрут. Конечно, если следовать букве закона и сперва прокричать что-нибудь в стиле Рейнджера, типа - 'Остановитесь, вы нарушаете закон!' и согласно пункту 3.1.1. инструкции патрульного произвести выстрел в воздух а потом - на поражение. Но один выстрел не остановит эту тварь. Ее не остановят и тысяча выстрелов. Значит - надо отступить назад. Оставить трупы Дирмы и Крииса, оставить запертых в подвале солдатиков - авось толпа не оторвет им головы. И спасти своих людей. Тварь обладает огромной силой, но она безмозгла, ее можно уговорить, обмануть.... но нельзя разговаривать с ней, держа в руках кнут.

--Ты тоже ступай, старина... - сказал шериф, кашлянув: - ступай на второй этаж, к ребятам.

--Вот уж дудки. - сказал Биглз: - Делать мне там нечего. Я лучше с тобой пойду. К ним. - он кивнул головой на окно, за которым бушевала толпа.

--Ты... а ладно. - шериф взглянул в глаза старого сержанта и понял что спорить бесполезно. Хочешь рискнуть своей шкурой, старый пердун, рискни. Шериф не хотел признаваться даже себе самому, но стоять перед толпой в одиночку ему было не по себе. Поэтому, он с благодарностью посмотрел в широкую спину старины Биглза, снова отвернувшегося к окну.

--Ладно. - повторил шериф: - тогда нам пора.

--Угу. На. - Биглз ткнул ему в руку зеленый цилиндр гранаты. Шериф бросил взгляд на черные буквы маркировки, опоясывающие лоснящийся корпус. Плазменная! Эта детка не оставит ничего живого в радиусе двадцати метров.

--На всякий случай. - буркнул Биглз в ответ на немой вопрос в глазах шерифа: - мало ли...

--Да. Спасибо. - шериф прицепил гранату к поясу, так, чтобы срывая ее, сразу активизировать запал. Граната на всякий случай. Да. Самый тот аргумент для разговора с толпой хуттоголовых. Он выдохнул и встал, расправляя плечи. Еще один чертов день в чертовом Бартаме.

--Пошли, шеф. - сказал старина Биглз: - эти хутты сами себя по домам не разгонят.

В кармане у Шойчжи было два давленных яблока и кусочек сыра. Это все. До вечера. Сегодня был день когда он не мог есть ничего, кроме этих яблок и этого сыра. Такова карма. Яблоки были давленными, потому что толпа прижада его ко ограде у полицейской станции. Он вырвался оттуда, легко взлетев на стоящий рядом столб. Толпа внизу волновалась. Шойчжи сел на перекладину столба, рядом с висящим фонарем, свесив ноги вниз и достал из кармана одно яблоко. Яблоко было мягким и мокрым, с полопавшейся кожурой.

- Шойчжи! - крикнул кто-то снизу. Шойчжи откусил яблоко и нагнулася вниз, присматриваясь. У столба в толпе толкались двое из его семьи. Антон и Ма.

- Что надо? - спросил Шойчжи. Он не был рад видеть Антона и Ма. Эти двое надоедали ему вот уже вторую неделю.

- Спускайся. - это Антон. Шойчжи отрицательно помотал головой и снова откусил от яблока. Сок с его губ закапал вниз, куда-то между людьми. Или на людей.

- Шойчжи Рикио. Спускайся немедленно. Тебя отец видеть хочет.

- Пфф... - Шойчжи пожал плечами. Отец всегда хочет его видеть. Ему всегда кажется что его сынок немного того. Совсем немного. А Шойчжи на самом деле просто притворяется. Он в своем уме, но ему не хочется уподоблятся всем этим нудным семейным обычаям и традициям, носить дурацкую шапку с дурацкими ушками, в которой он становился похож на мышонка или обезъяну. И слушать все эти длинные рассуждения о силе кланов и дипломатии, о связях и необходимости поддержания отношений, о дебетах и кредитах, о грузах и контрабандистах, о новых кланах, что нарушают традиции и таскаются с импульсниками, о том, что ему, Шойчжи Рикио, давно пора взятся за ум, а еще о том, за кого из клановых принцесс надо отдать 'нашего дурачка'. Ну уж дудки. Чтобы стать как старший брат Айвен, который в свои двадцать два уже сидит на семейных курултаях по пять часов кряду? Или чтобы у него как у Айвена дома сидело три жены, три круглоглазых дурехи, две из которых постоянно беременны, и пятеро детей? Пфф. Шойчжи не любил детей. Не любил женщин. Он любил рисовать. Стремительными росчерками. Зигзагом. Водопадом. Небесной птицей. Лично он знал около пятидесяти способов рисовать, сто двадцать один оттенок и цвет и никогда не знал результата наперед. И все, кто видел его творения, абсолютно все - не оставались равнодушными. А в этом и есть миссия художника, не так ли? Не оставить равнодушными никого, дать понять насколько скоротечна и хрупка красота и насколько уникально каждое мгновение. Это даже не холст, думал Шойчжи, это скорее представление, потому что обычно люди видят результат, картину, но не видят процесса творения. Шойчжи давал людям приощится к процессу. Нет, конечно, вы можете смотреть и на результат, но наиболее полно понять вы сможете только если видели как художник творит. Поэтому Шойчжи сидел на столбе и не хотел спускаться вниз и идти два с половиной квартала назад, в дома семьи. Он чувствовал, что сегодня, здесь, он может нарисовать очередной шедевр. Поэтому он взял из дома только два яблока и кусочек сыра. Потому что в дни когда он творил, ему в рот не лезло мясо. Слишком много красного. И потом он начинал путаться, где чья плоть, кто рисует, а кто - холст.