Магия объединяет (ЛП) - Эндрюс Илона. Страница 7

Джули общалась с моим отцом, и я была бессильна остановить это. Мой отец продолжал вторгаться на мою территорию, насмехаться надо мной, и я тоже не могла этому помешать. И теперь Джули ехала в его замок, чтобы объявить обо мне.

Я подняла голову и села прямее. Обнимашка уловила мое настроение и перешла на легкий галоп. Дерек, не отставая, перешел на бег. У нас с Джули будет долгий разговор, когда мы вернемся домой. Я не хотела герольда, но если бы я была на ее месте, я бы поступали так же. Я въеду в эту чертову крепость так, словно у меня есть герольд, объявляющий о каждом моменте моего дня, сопровождаемый фанфарами и размахиванием знаменем.

Четверо охранников в кожаных доспехах стояли у входа в крепость, двое мужчин и две женщины, все подтянутые, мрачные и выглядевшие так, словно кто-то нашел несколько боевых собак, придал им человеческий облик и сделал из них образцы военного совершенства. Они склонили головы в унисон, и четыре голоса хором произнесли:

— Шаррим.

Чудненько. Это будет замечательный визит, я просто знала это.

Я въехала во двор и спешилась рядом с Джули, которая стояла как на параде, держа в руках дурацкий баннер. Рядом с ней ждала небольшая подставка. Ей принесли подставку для флага.

Мужчина подошел и опустился на одно колено. Я видела его раньше. Ему было за пятьдесят, с копной седеющих волос, и он выглядел так, словно все свои годы боролся за то или иное. То, что люди опускаются передо мной на колени, занимает место где-то между удалением корневого канала и прочисткой канализации в списке вещей, которые я ненавидела.

— Вы оказываете нам честь, Шаррим. Я сообщил Шарруму о вашем прибытии. Он вне себя от радости.

Держу пари, что так и есть.

— Спасибо за теплый прием.

— Вам что-нибудь от меня нужно?

— Не в этот раз.

Он поднялся, все еще склоняя голову, и отступил, чтобы встать в нескольких десятках футов слева.

Солдаты, охранявшие стены вокруг нас, старались не глазеть. Женщина вышла из одного из боковых зданий, увидела нас, развернулась и вернулась внутрь.

— Ты наказана, — сказала я себе под нос.

— У меня все равно нет светской жизни, — пробормотала Джули. — Барабас позвонил домой перед тем, как я ушла. Он сказал мне не сжигать никаких мостов.

Это была постоянная юридическая консультация Барабаса, когда дело касалось моего отца. Если бы я сожгла этот мост, это означало бы войну.

— Где он?

— Он дома, — сказала Джули. — У Кристофера был нервный срыв, и он сжег книгу.

В этом не было никакого смысла. Кристофер любил книги. Они были его спасением и сокровищем.

— Что это была за книга?

— «Мифология» Булфинча [2].

Что могло вывести его из себя из-за бедняги Булфинча?

Справа из небольшой боковой башни мужчина и женщина вышли на стену. Мужчина был завернут в плащ, несмотря на жару. Сшитый и залатанный всем, от кожаной тесьмы до кусочков меха, он выглядел так, будто каждый раз, когда его разрезали или рвали, он прикрывал разрыв любой тканью или кожей, которая была у него под рукой. На левой стороне была особая заплатка, которая мне не понравилась.

Его лицо было слишком гладким для человека, линии идеальными, темные глаза опущены. Его волосы были коротко подстрижены и взъерошены, словно он не утруждал себя расчесыванием пару дней, но они были глубокого глянцево-черного цвета и выглядели мягкими. Он был чисто выбрит, на подбородке не было ни тени щетины, но каким-то образом он умудрялся выглядеть неопрятным. Цвет его лица тоже был странным, ровного оливкового оттенка. Когда большинство людей описывали кожу как оливковую, они имели в виду золотисто-коричневый цвет с легким зеленоватым оттенком. Его оливковый был не темнее, а каким-то образом сильнее, насыщеннее зеленым. Над его плечом торчала рукоять меча, обмотанная фиолетовым шнуром. Такой же фиолетовый виднелся под его плащом.

Рядом с ним возвышалась женщина. Слегка выше шести футов, темнокожая, с широкими плечами, она была одета в кольчугу поверх черного тактического обмундирования и несла большой молот. Тело под кольчугой было худощавым: маленькая грудь, узкая талия, крепкие бедра. Она была мускулистой. Ее волосы, заплетенные в короткие дреды, были убраны с лица. Темные очки скрывали ее глаза. Черты ее лица были крупными и красивыми, и полностью человеческими, хотя она выглядела так, словно могла пробить прочную стену. С ее талии свисал фиолетовый шарф, похожий на паутинку.

— На стене, пара справа, — тихо сказала я.

И Дерек, и Джули продолжали смотреть прямо перед собой, но я знала, что они их заметили.

— Это человеческая кожа на левой стороне его плаща.

Если все пойдет наперекосяк, эти двое окажутся проблемой.

В сорока футах над нами дверь башни открылась, и мой отец вышел на каменную площадку. Магия облепила его, как изодранный плащ. Он сматывал ее так быстро, как только мог, но я все еще чувствовала ее. Мы что-то прервали.

— Цветочек!

— Отец. — Вот. Я сказала и даже не запнулась.

— Так приятно тебя видеть.

Он начал спускаться по лестнице. Мой отец выглядел как мечта любого сироты. Ради меня он позволил себе повзрослеть и превратиться в мужчину, у которого вполне могла бы быть двадцативосьмилетняя дочь. Его волосы были цвета соли с перцем, и он позволил нескольким морщинкам собраться в уголках глаз и рта, что говорило об опыте, но двигался он как молодой человек в расцвете сил. Его тело, одетое в джинсы и серую тунику с закатанными рукавами, могло бы принадлежать наемнику, который отлично вписался бы в команду Кэррана.

Его лицо было лицом пророка. Доброта и мудрость сияли в его глазах. Они обещали знание и силу, и прямо сейчас они светились отеческой радостью. Любой ребенок, взглянув на него, инстинктивно понял бы, что он будет отличным отцом, что он будет заботливым, терпеливым, внимательным, суровым, когда того потребуют обстоятельства (но только потому, что он хотел лучшего для своих детей), и, прежде всего, будет гордиться каждым твоим достижением. Если бы я встретила его в пятнадцать лет, когда умер Ворон, и мой мир разрушился, я бы не смогла сопротивляться, несмотря на всю подготовку Ворона к убийству Роланда. Тогда я была так одинока и отчаянно нуждалась в любом намеке на человеческое тепло.

Джули была сиротой. У нее были я и Кэрран, но мы были второй ее семьей.

Я уставилась на этот отеческий фасад и пожалела, что не могу отгородить ее от него. Если бы желания имели силу, мои обрушили бы этот замок лавиной камней и пыли.

— Ты ела? Я могу попросить подать обед. Я нашел потрясающий рецепт красного карри.

Да уж, вкусите волшебно-потрясающее карри в доме легендарного мага, одержимого желанием перемолоть мир под своим сапогом. Что может пойти не так?

— Нет, спасибо. Я не голодна.

— Пойдем, прогуляемся со мной. Я хочу тебе кое-что показать.

Я взглянула на Дерека и слегка покачала головой. Оставайся на месте.

Он кивнул.

Я сделала знак Джули. Она воткнула флаг в подставку и последовала за мной, соблюдая дистанцию примерно в четыре фута. Я собиралась ткнуть отца носом в тот беспорядок, который он устроил. Он показывал свою уродливую сторону. Я видела ее раньше раз или два, и это было невозможно забыть. Джули давно пора было это увидеть.

Мы с отцом прошли через двор, поднялись по лестнице и вышли на стену. Сложная сеть рвов пересекала землю с левой стороны и тянулась, окружая замок неровным полумесяцем. По бокам возвышались холмы из песка и гладкой гальки дюжины цветов и размеров. Я попыталась представить линии траншей в своей голове так, как они выглядели бы сверху, но они ни на что не были похожи. Если бы это была схема заклинания, она была бы адски сложной.

Для какого заклинания требовались песок и камень? Неужели он строил каменного голема? Это был бы действительно большой голем. Судя по количеству материалов, это должен был быть колосс. Но зачем использовать гальку, почему бы не вырезать его из камня?