Друзья, любимые и одна большая ужасная вещь. Автобиография Мэттью Перри - Перри Мэттью. Страница 31

Однажды в моей гримерке появился Дэвид — это было в первый год съемок, в его год. Он привнес в шоу оригинальное выражение лица своего персонажа и вообще был чертовски забавным. Он также первым из нас снял рекламный ролик, побывал на шоу «Сегодня вечером» на канале NBC, купил дом, снял свой собственный фильм. Он вообще в первый год был горячим парнем, и это правильно. А еще он был уморительно веселым и забавным.

В тот день в моей гримерке Дэвид сел напротив меня и начал говорить примерно следующее:

— Мэтти, — сказал он, — я тут подумал… Мне кажется, что когда мы пересматриваем наши контракты, то должны делать это как команда. Мы все должны получать одинаковые суммы…

Он, безусловно, находился в наилучшем положении для ведения переговоров о гонорарах, и потому я не мог поверить в то, что с таким предложением выступил именно он. Излишне говорить, что я был в восторге от этого предложения. Я был совершенно счастлив воспользоваться щедростью его души.

Это решение оказалось чрезвычайно прибыльным в будущем. Дэвид, безусловно, был в состоянии заработать больше нас всех, но он решил этого не делать. Мне хотелось бы думать, что и я бы поступил точно так же, я бы сделал то же самое, но как жадный тип двадцати пяти лет… Нет, я не уверен, что поступил бы так же. Его решение заставило нас заботиться друг о друге в ходе множества напряженных переговоров и придало нам огромные силы. К восьмому сезону мы зарабатывали по миллиону долларов за серию; к десятому сезону мы делали еще больше, до $ 1 100 040 за эпизод, — и просили снимать меньше эпизодов! Мы все были дебилами. Мы должны были благодарить Дэвида за то, что он нам предложил, и за доброту, проницательность и деловую хватку нашего товарища. Дэвид, я тебе должен примерно 30 миллионов долларов! (А мы как были, так и остались дебилами.)

Съемка сериала «Друзья» стала одним из тех уникальных событий, новости о которых с каждым днем становятся все лучше и лучше. Однако за кадром дела шли не так хорошо. В конце апреля 1996 года на шоу Джея Лено я признался в том, что теперь я одинок. Встречи с Джулией Робертс стали меня тяготить. У меня постоянно росла уверенность в том, что она собирается со мной расстаться. Действительно, а почему бы и нет? Кроме того, мне всегда и всего было мало. Кроме того, я чувствовал себя сломленным, скрюченным, непривлекательным. Поэтому, вместо того чтобы сталкиваться с неизбежными страданиями при ее потере, я сам решил расстаться с красивой и блестящей Джулией Робертс. Она, возможно, думала, что будет расставаться с жалким телевизионщиком, но теперь этот телевизионщик расставался с ней. Я не могу даже описать то выражение замешательства, которое я увидел на ее лице.

Я решил провести вечеринку на полуострове Кейп-Код с братьями Мюррей… Я понятия не имею, почему я выбрал именно Кейп-Код и почему взял с собой братьев Мюррей. Мне казалось, что это просто новое место для того, чтобы прошвырнуться по барам. Однако именно там я заметил, что вокруг меня что-то изменилось, — в игре появилась новая динамика. Ко мне подходили девушки, которые охотно со мной заговаривали. Похоже, общение с нервными женщинами с посредственными фигурами осталось в прошлом. Я просто стоял в углу с бокалом водки с тоником в руке, а они все шли, и шли, и шли…

Однако среди них не было ни одной Джулии Робертс.

За свою жизнь я 65 (шестьдесят пять!) раз проходил детоксикацию, т. е. курс лечения от алкоголизма или наркомании. Впервые — когда мне было 26 лет.

Моя привычка принимать викодин [18] уже выходила мне боком. Если вы посмотрите третий сезон «Друзей», то, надеюсь, вы ужаснетесь тому, каким худым я стал к концу сезона (опиоиды гробят аппетит и постоянно вызывают рвоту). В последнем эпизоде вы заметите, что я одет в белую рубашку и коричневые брюки и что оба эти предмета одежды велики мне минимум на три размера. (Сравните с тем, как изменился мой вид между последней серией шестого сезона и первой серией седьмого сезона — это эпизоды с предложениями, которые делает Чендлер Монике. Заметьте, в последнем эпизоде шестого сезона и в первом эпизоде седьмого ношу одну и ту же одежду, поскольку предполагается, что их действие происходит в одну и ту же ночь. Но за межсезонье я похудел, наверное, килограммов на двадцать. Вообще, за годы съемок «Друзей» мой вес менялся в диапазоне от 58 до 102 килограммов!)

Наблюдая за тем, как изменялся мой вес от сезона к сезону, вы сможете отследить траекторию моей зависимости: когда я набираю вес — это алкоголь; когда худею — значит, я сижу на таблетках; когда у меня отрастает козлиная бородка — значит, я пью очень много таблеток.

К концу третьего сезона я тратил большую часть своего времени на выяснение того, как ежедневно получать пятьдесят пять доз викодина — без него я уже не мог существовать. Это была работа на полный рабочий день: звонить, ходить по врачам, симулировать мигрень, искать нечестных медсестер, которые давали мне то, что мне было нужно…

Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что происходит. Вначале я ежедневно принимал примерно по двенадцать доз, но потом в один прекрасный день едва не сошел с ума и вообще почувствовал себя совершенно ужасно. Тут я понял, что со мной действительно что-то не так, но продолжал в дискуссиях с самим собой гнуть свою прежнюю линию: «Вот закончу сезон „Друзей“ и тогда возьмусь за лечение!»

Этим решением я чуть себя не убил. Если бы сезон продлился еще месяц, меня бы здесь уже не было.

За работой я не ловил никакого кайфа от «веществ». Я любил людей — и хотел всегда играть для них. Я, можно сказать, был вторым бейсменом профессиональной бейсбольной команды New York Yankees. Зависимость всегда просыпается раньше вас; она хочет остаться с вами наедине. Алкоголизм всегда будет побеждать. Как только ты поднимаешь руку и говоришь: «У меня есть проблемы», алкоголь усмехается и отвечает: «Ты что, собираешься что-то кому-то рассказать об этом? Ладно, тогда я ненадолго отойду. Но я вернусь!»

Он никогда не уходит навсегда.

Я быстро снялся еще в одном фильме. Это была лента «Почти герои», комедия с Крисом Фарли в главной роли (режиссер Кристофер Гест). За это мне заплатили 2 миллиона долларов. Мы снимали его не в самой лучшей части Северной Калифорнии, недалеко от города Юрика. Фарли был таким же забавным, как вы можете себе представить, хотя его зависимости в сочетании с моими привели к тому, что мы едва смогли закончить эту чертову картину. «Друзья» и «Почти герои» снимались одновременно, и я очень устал. Таблетки не давали того эффекта, как раньше, и я все увеличивал их количество, чтобы не чувствовать себя все время слабым и больным.

Еда тоже мешала кайфу, поэтому я никогда не ел. Кроме того, я всегда был так слаб, что не хотел есть. Меня постоянно рвало. Хорошо, если наедине, но не очень хорошо, когда это происходит среди декораций фильма в ходе разговора с Кристофером Гестом. Если ты понимаешь, что через тридцать секунд тебя вырвет, то важно придумать предлог для извинения и быстро скрыться, чтобы рвота застала тебя за деревьями, за камнями, в женском туалете и т. п. Я слышал рассказы о людях, которые искали в собственной рвоте кусочки таблеток, чтобы принять их снова, но я не мог себя заставить так поступить. Правда, я платил такому количеству врачей, что редко нуждался в такого рода «помощи». Как бы то ни было, рядом с туалетом у меня всегда висело два полотенца: одно для вытирания блевотины, а другое — для вытирания слез. Я умирал, но никому не мог об этом сказать.

А потом умер Крис Фарли — его болезнь прогрессировала быстрее, чем моя. (Кроме того, у меня был здоровый страх перед словом «героин», а у него такого страха не было.) Когда я узнал об этом, то своим ударом пробил дыру в стене гримерки Дженнифер Энистон. Через две недели после его смерти, когда мне пришлось выступать промоутером фильма «Почти герои», я обнаружил, что публично обсуждаю его смерть от наркотиков и алкоголя.