Осколки - Пиккирилли Том. Страница 26

— Я все еще не понимаю, чего ты хочешь.

— Я хочу знать, что произошло. Я хочу знать, заплатил ли тебе Хартфорд… — Его рука переместилась с того места, где лежала, с колена, вверх, расстегивая пальто. Он действовал не быстрее, чем говорил. — …за то, чтобы убить ее и сжечь тело, чтобы никто больше не смог увидеть шрамов. Чтобы никто не узнал, какой он маньяк-садист, как он изуродовал ее.

Накал в его голосе достиг максимума на слове «садист», а затем угас, потонув в его шумном дыхании. Я наблюдал за человеком, пытавшимся пробудить в себе ярость, которой он на самом деле не испытывал. За человеком, который был слишком умен, чтобы поверить в усердно навязываемый самому себе обман. Его мотивы внезапно стали очевидны мне.

Сьюзен хорошо разбиралась в мужчинах: мы с Бракманом были похожи во многих отношениях, не последним из которых было то, что мы оба были романтиками и оба, пусть и по-разному, ошибались на ее счет. Осознание выкристаллизовалось в секунду. Я почти улыбнулся иронии судьбы, когда смог взглянуть на дело глазами Джона.

Вскочив со стула, я в одно мгновение оказался рядом с ним. Клацанье его зубов было оглушительным, когда я двинул ему кулаком по челюсти. Ожоги на руке пропустили через все тело разряд чистейшей боли. Бракман, не издав ни звука, откинулся на подлокотник дивана. Его очки слетели и со стуком приземлились на клавиатуру моего компьютера. Я приготовился ударить его снова, но он не рвался в бой… похоже, даже и не рассчитывал со мной биться с самого начала.

Тонкая струйка крови стекала из уголка его рта. Я перевернул его, распахнул пальто и похлопал по карманам.

— Где оно? — спросил я.

— Что?..

— Где оружие?

Он дотронулся до кровоточащей губы и опустил руку пониже. Я откинул ладонь в сторону, распахнул полы его пальто, запустил руку в глубокий внутренний карман и извлек компактный пистолет двадцать второго калибра. У моего брата тоже был такой.

Взять себя в руки было трудно. В ушах не просто стучало — скорее, громко и влажно чавкало. Я ударил Джона тыльной стороной ладони по щеке, разрядил оружие и бросил ему на колени.

— Идиот.

— Кто ты? — спросил он.

— Я хочу выяснить, что с ней случилось, так же сильно, как и ты, Бракман. Лоуэлл не нанимал меня убивать ее, и я не уверен, что Хартфорд издевался над ней, хотя возможно и такое. Если он это сделал, я могу убить его сам, и я не хочу, чтобы ты стоял у меня на пути. Ты был прав, мне действительно нужна помощь. Ты поможешь мне заполнить еще больше пробелов.

— Кто ты? — снова спросил он, скривив лицо. Я нашел его очки на своем столе, кинул их в его сторону. — Почему ты был с ней?

Его вопросы раздражали меня; он пришел сюда, чтобы поиграть в ангела-мстителя, но его собственная рациональность не позволяла достоверно эту роль исполнить. Мне вдруг расхотелось изображать с ним вежливость.

— Послушай, пару дней назад меня чуть не сожгли. Я не в настроении выслушивать твое дерьмо. Я тоже был ее другом. — Это, конечно, по всем признакам являлось ложью, но Джон, думаю, захотел бы мне поверить. Дети, катающиеся на роликах, проносились мимо переднего окна, а собаки радостно лаяли во дворе. — Ты сказал, что у вас не было секса. Так откуда тебе известно о шрамах?

Лицо Джона налилось краской. Он втянул воздух через сжатые зубы. Я снова ударил его по щеке, чувствуя, как под бинтами лопаются волдыри.

— Черт бы тебя побрал, говори уже!

Он взглянул на меня без страха. Внутри него осталось слишком мало от человека, чтобы чего-то бояться. Из-за Сьюзен он практически простился с жизнью — и наслаждался теперь своей болью так же сильно, как она наслаждалась своей. Джон глупо ухмыльнулся мне.

— Я отвез ее в «Шато ла Мер». Даже при бронировании столиков нам пришлось ждать в баре целый час, прежде чем освободится место. Я разозлился. Я ведь хотел, чтобы это был особенный вечер. — Его снова понесло. — Я хотел с ней близости. Мы много выпили — куда больше, чем обычно. Нам было скучно. К тому времени, как подали наши первые блюда, она была совершенно пьяна. Я тоже набрался, но далеко не так сильно. Мы смеялись. Когда мы уезжали, мне пришлось тащить ее на стоянку, и парковщики помогли мне усадить ее в машину. Мы поехали на пристань Линденхерст, чтобы подышать свежим воздухом…

— И ты изнасиловал ее, — закончил я.

— Нет, — солгал он. Нам обоим приходилось лгать о ней.

— Ты воспользовался ею, когда она была слишком не в себе, чтобы сопротивляться.

— Нет, урод ты этакий, все было не так. Мы откинули сиденье назад и заснули, обняв друг друга и глядя на залив. Пару часов спустя она пошевелилась и разбудила меня. Я все еще был немного пьян и подумал, что она хочет заняться любовью. Я так сильно хотел ее. — Ревность поймала его в ловушку. — Ты не понимаешь! Она проснулась и лежала у меня на груди, глядя на луну, и мы начали целоваться и прикасаться друг к другу. Было темно. Я ничего не мог разглядеть в машине, но после того, как она сняла блузку, я… почувствовал… что она вся в этих рубцах и шрамах. — Его дыхание превратилось в пулеметное стаккато, а над верхней губой выступили капельки пота. — Господи, она была вся… изуродована.

Очевидно, отчасти так далеко его завело чувство вины за свои действия. И снова я был уязвлен, увидев, насколько похожи были тропы, по которым мы с ним ходили.

— Как раз тогда вашим отношениям настал конец?

— Нет. Да. Я… меня возмутило то, что я увидел. Я ничего не мог с собой поделать, я не мог. Она знала правду, и по сей день я думаю, что она была рада этому. Все уже начало распадаться. Я хотел серьезных отношений, а она и думать не желала о каких-либо реальных обязательствах. Я думал, ее отец давит на нее, потому что я не вхожу в первую полусотню списка «Форбс». И секс стал серьезной проблемой, поводом для споров. — Он заерзал на диване. — Кому такое понравится? Кто станет встречаться с девушкой, которая никогда не позволит переспать с ней? Я не знал, что это значит и почему так происходит. К тому времени она крепко подсела на кокаин. — Цепочка его мыслей распалась. Он слизнул кровь с уголка губ. — Глушила его пакетиками.

— Это мне известно, — сказал я.

Он пристально уставился на меня. Мы оба ревновали к мертвой девушке, которую никогда по-настоящему не знали, но которая так хорошо понимала нас и наши неудачи.

— Кто подсадил ее? — спросил Джон. По его глазам было видно, как он прокручивает в голове мысли, тянет и подталкивает их; подобно ребенку, играющему с глиной, придает им хваткую форму. — Хартфорд?

— Ты знал ее лучше моего, — сказал я. — Расскажи мне, какой была Сьюзен, когда вы только встретились. С кем она была на ретроспективе Бергмана?

Бракман оскалился:

— С Ричи.

Я тут же с легкостью вообразил Саттера и его свиту занимающими три ряда в зале кинотеатра. Его жемчужная звериная улыбка вспыхнула, как маяк в темноте.

— Что ты о нем знаешь?

Нахмурив лоб, Джон вернулся к воспоминаниям о клубе, о тех ночах, когда он видел Сьюзен с другими мужчинами. На его лице было написано натуральное страдание — будто он отчаянно пытался разъять свою концентрированную ненависть к Лоуэллу Хартфорду и распространить ее еще и на Ричи Саттера.

— Если ты чего-то хочешь, у него это есть.

— Что? Что-то посерьезнее кокаина?

Бракман сухо усмехнулся.

— По словам Сьюзен, у него имеется вообще все. Все виды наркотиков — и он, думаю, промышляет целой кучей дерьма позабористее. Сутенерство… азартные игры… порнушка. Сьюзен никогда прямо не говорила, но подразумевала именно это. Я, честно говоря, далеко не про все в курсе.

— Насколько она была близка с ним?

— Ну… мы провели много времени в его клубе. Там всегда играла хорошая музыка, подавали отличную еду. Какое-то время я думал, что они с Саттером встречаются, но позже я понял, что, скорее, у него связь с Джордан. Иногда они целовались у всех на виду, и пару раз я видел, как она садится к нему в машину. Они не дружили и не любили друг друга, но было между ними… — Бракман поискал подходящее слово, но ничего не нашел, — …что-то эдакое, знаешь. Джордан входила в его круг. Трудно было понять, она просто флиртует или строит на него реальные планы. Джордан приударяла за целой кучей парней, но такова была ее природа. Громкий смех… кричащие платья, когда все тело — напоказ. Она будто всем что-то доказывала. Над всякой сальной шуткой ей нужно было посмеяться, а чтобы на нее обратили внимание, она и у шеста для стриптиза станцевать была готова. Ей нравилось тусоваться с вышибалами после закрытия клуба.