Жди до полуночи - Кренц Джейн Энн. Страница 9

– Мистер Грендон только что приступил к завтраку, – негромко поведал дворецкий, забирая у Адама пальто и шляпу. – Не желаете ли присоединиться, сэр?

– С превеликим удовольствием, Мортон! Уже иду.

Пища требовалась ему так же, как сон. И еще нужно все рассказать Уилсону – невозможно далее скрывать плохие новости. Так почему бы не сделать это сейчас?

Когда Адам вошел в столовую, Уилсон Грендон был погружен в утреннюю газету. Он оторвался от обзора политической ситуации на Ближнем Востоке и несколько секунд молча созерцал стоящего перед ним молодого человека. Потом снял очки в тонкой золотой оправе и отложил их в сторону.

– Почему-то мне кажется, что твой поход не увенчался успехом, – заметил он.

– Медиум была мертва, когда я пришел в дом. Кто-то убил ее.

– Проклятие! – Седые брови Уилсона сошлись над крючковатым носом. – Ты уверен, что она убита?

– В этом трудно было усомниться при виде трупа, – буркнул Адам и направился к буфету, на котором выстроился целый ряд блюд под колпаками. – В доме я дневника не нашел, а потому сделал вывод, что кто-то украл его. Я провел остаток ночи и большую часть утра, наводя справки и выясняя, что к чему.

– Мы не предполагали, что дело закончится убийством, – задумчиво проговорил Уилсон. – Это неожиданный поворот.

– Осмелюсь возразить. Мне подобное развитие событий представляется весьма логичным. – Адам вооружился серебряной вилкой и щедро заполнял свою тарелку яичницей и копченым лососем, – ситуация открывает для шантажа новые, прямо-таки неограниченные возможности. А, как известно, ради денег многие готовы на все, даже на убийство.

– То есть ты уверен, что женщину-медиума убили из-за дневника? – с сомнением спросил Грендон.

– Не уверен. – Хардести вернулся наконец к столу и сел, водрузив перед собой тарелку. – Но подобный вывод напрашивается сам собой.

– Что ж, в таком случае тот, кто завладел дневником, очень скоро даст знать о себе.

– Я не собираюсь сидеть и ждать, пока убийца явится ко мне и начнет шантажировать. – Адам набросился на еду, словно изголодавшийся хищник. – Я сделаю все, чтобы найти его первым.

Уилсон отпил немного кофе и задумчиво спросил:

– Тебе удалось узнать что-нибудь полезное в ходе сегодняшнего расследования?

– Нет. Я было подумал, что нашел вполне приличного подозреваемого. Но это оказалась всего лишь умная и непредсказуемая леди, которая заявила, что я являюсь идеальным прототипом злодея для ее нового романа.

– Как интересно! – Серые глаза Грендона вспыхнули. Теперь он слушал очень внимательно. – Расскажи-ка мне об этом поподробнее, мой мальчик.

«Если у меня нет желания обсуждать какой-то аспект дела, то Уилсон обязательно зацепится именно за него», – с досадой подумал Адам. Он неторопливо мазал тост маслом и обдумывал свой ответ.

– Да тут и рассказывать особо нечего, – пожал он плечами. – Я убедился, что эта дама не может быть причастна к преступлению.

Уилсон откинулся на спинку стула и с интересом воззрился на молодого человека.

– Знаешь ли, Адам, – сказал он, – уже не впервые нам с тобой приходится обсуждать за завтраком такие малоаппетитные вещи, как убийство или пропажа ценных документов.

– Никогда прежде эти события не касались нашей семьи столь прямо и непосредственно, – сухо отозвался Адам.

– И тем не менее у нас большой опыт совместных... если так можно выразиться, совещаний. Но я впервые слышу упоминание о женщине, которая не только умна и непредсказуема, но и способна использовать тебя в качестве модели для литературного героя, пусть и отрицательного. Ты можешь сердиться на меня, но я нахожу подобное развитие событий интригующим.

– Повторяю: мне кажется, что эта леди не имеет отношения к нашему преступлению. – Адам яростно откусил от тоста.

– Но она произвела на тебя впечатление.

– Она способна впечатлить любого.

– А знаешь, у французов есть проверенная веками поговорка: «Шерше ля фам».

– Мы в Англии, и тут у нас все по-другому. – Адам по-прежнему был целиком сосредоточен на завтраке.

– Не скажи. Сегодня, например, именно женщина повлияла на твое настроение.

Адам вздохнул. Всегда трудно обманывать того, кто так хорошо тебя знает.

– Хочу напомнить, что я провел бессонную ночь, – вздохнул он. – Немудрено, что я в дурном расположении духа.

– Ничего подобного, – радостно возразил Уилсон. – Не нужно передергивать, мой мальчик. Мы столько пережили вместе, что с уверенностью могу заявить: чем больше риск и опасность, тем хладнокровнее и спокойнее ты становишься. Иногда это ледяное спокойствие пугает окружающих, и меня в том числе.

Хардести взглянул на старика с упреком, но Уилсон проигнорировал его недовольство и продолжал:

– Твое хладнокровие и постоянное самообладание могут навести на мысль, что ты вообще не подвержен человеческим страстям. Впрочем, подобные идеи могут возникнуть лишь у человека, знакомого с тобой поверхностно.

Молодой человек замер, не донеся вилку до рта. Только этого не хватало!

– При всем уважении к вам, сэр, я не хотел бы сейчас обсуждать то, что вы изволите называть «человеческими страстями».

– Нет уж, позволь. Я-то прекрасно знаю, что ты способен на самые разные проявления страсти. И считаю, что ты должен направить эти самые страсти в творческое русло. То есть жениться и произвести на свет наследников немалого состояния рода Грендон Хардести.

– У вас нет недостатка в наследниках, сэр. Джулия замужем, и у нее двое прелестных малышей. На будущий год состоится дебют Джессики. Она выйдет в свет, и я ни минуты не сомневаюсь, что ее засыплют предложениями руки и сердца. Как только она выйдет замуж, вас осчастливят очередным наследником. И ведь есть еще Натан. Правда, редко, но все же он поднимает голову от книг по философии и математике, и если в этот момент ему на глаза попадется симпатичная девушка, то вовсе не исключено, что он женится и также произведет на свет наследников.

– Это не снимает с тебя ответственности. Ты старший брат, и тебе следовало жениться первым.

Адам усилием воли подавил вспышку гнева и спокойно сказал:

– Мне это кажется нелепым, сэр. Мы сидим и обсуждаем неудачи моей личной жизни. А ведь на данный момент у нас есть проблемы поважнее, и именно этим проблемам следует уделить максимум внимания. Я предлагаю незамедлительно вернуться к вопросу о пропавшем дневнике.

– Что ж, если ты настаиваешь... – Уилсон поморщился. – Но сказать по чести, меня этот дневник заботит гораздо в меньшей степени, чем ты думаешь.

– Я это заметил. Не соизволите ли объяснить, чем вызвано такое равнодушие? Будь оно все неладно, я просто не понимаю, как вы можете так безразлично относиться к перспективе нашего разоблачения!

– Ну, мой мальчик, это же так просто. – Уилсон пожал узкими плечами. – Единственная ценность этой злополучной тетрадки состоит в том, что ее можно использовать как орудие для шантажа. Значит, рано или поздно новый владелец свяжется с тобой и потребует денег... Как это произошло в случае с миссис Делмонт. И тогда ты проследишь за ним и разыщешь безумца, который посмел угрожать нашему благополучию... Все это только вопрос времени.

Логично, как всегда. Адам вздохнул. Старый софист, ласково подумал он. Однако слова Грендона, хоть они и несли некую толику здравого смысла, отнюдь не успокоили молодого человека.

– Не в моих привычках сидеть и ждать, пока шантажист – он же, вполне вероятно, и убийца – заявится ко мне в гости со своими требованиями, – сухо сказал он.

– Ну хорошо, – Уилсон вздохнул, – раз тебе недостает терпения ждать: найди своего шантажиста и разберись с ним... Тогда мы сможем вернуться к делам более интересным.

Адам мысленно заскрипел зубами. Грендон вбил себе в голову, что должен его женить. Все остальное перестало интересовать старика. Он упорно доводил эту мысль до Адама, но тот сопротивлялся изо всех сил. Само собой, он привязан к своему наставнику, уважает его... можно даже сказать, что он испытывает к Уилсону сыновние чувства... но жениться ради того, чтобы выполнить прихоть Грендона, – нет уж, увольте.